Конечно, это трудно — быть первым. Но личный пример имеет огромное значение. Понял это с первых дней своего бригадирства.

О той бригаде у меня остались самые добрые воспоминания.

Все мы, 18 человек, несмотря на трудности и превратности судьбы, были жизнерадостны, полны оптимизма и, главное, молоды. Мне — самому старшему — было двадцать восемь лет, а младшему — всего шестнадцать. Ни у кого из нас не было строительных профессий. Их надо было еще приобретать.

Числились мы в своем СМУ как бригада разнорабочих. В пятидесятые годы такие коллективы были во всех строительных организациях: копали землю, убирали мусор, пробивали отверстия в стенах и перекрытиях для смежников, выполняли массу утомительной, однообразной и чаще всего чужой работы. Курсов в то время для рабочих было мало, профессии получали кто как мог.

После работы мы подолгу наблюдали, как красиво трудятся каменщики из бригады Кочнова, плотники, арматурщики, бетонщики из бригады Пробичева и другие кадровые рабочие, и старались на своем объекте сделать не хуже. По нескольку раз переделывали кладку. Посмотрим: не нравится! Разбираем, очищаем кирпич, снова кладем. По семь-восемь раз переделывали и другую работу, но от своего не отступали.

За счет упорства, настойчивости и крепкого желания мы постигали строительную науку, но при этом выполняли и положенную бригаде норму. Давалось это нелегко. К примеру, последний раствор мы заказывали на самый конец смены — на пять часов — и, вырабатывали его только к семи-восьми часам вечера. Так научились мы строить и стали первой комплексной бригадой в Бокситогорске.

Много раз я начинал работу с новыми бригадами. Приходили в них разные люди, в том числе и такие, кто вместо паспорта предъявлял справку об освобождении из места заключения. Таких набиралось немало. Все они со временем становились хорошими специалистами, а главное, настоящими людьми. Мы никогда не оглядывались на их прошлое. Зачем тревожить память?

Значимость цели, организация труда, добрые отношения в коллективе — вот что определяет успех бригады.

Эти принципы я усвоил в первый же год своей бригадирской деятельности.

Поэтому, когда мне говорят: «Эта бригада плохая, а та хорошая», я не верю. Не бывает такого, чтобы в одной собрались только хорошие люди, а в другой — плохие. Здесь совсем другая причина: не сумели руководители, в первую очередь бригадир, объединить людей в единый коллектив на здоровой, нравственной основе.

У меня получилось — и на стройке появилась еще одна хорошая бригада.

Конечно, рабочие коллективы не похожи друг на друга. Каждый неповторим. Но есть для всех один закон: чтобы бригада стала спаянной и крепкой, ей нужно дать настоящее дело. Если такого дела нет, любые усилия по созданию и воспитанию коллектива бесполезны.

Жизнь налаживалась. Затягивались раны, сглаживались рубцы, высыхали глаза у женщин. Менялся облик Земли, и космос готовился принять первого человека.

Произошли перемены и в моей жизни: я обрел наконец свое первое настоящее жилье — комнату в благоустроенном кирпичном доме.

А через три месяца, бросив домашний уют и оставив ненадолго свой «армейский обоз» — жену и двоих ребятишек, семилетнего Владислава и четырехлетнюю Аллочку, — я отправился захватывать новый плацдарм. На этот раз — Север.

Со мной по комсомольским путевкам ехали из Бокситогорска еще 17 человек. Почти вся бригада. С некоторыми, например, с Анатолием Павловичем Кожевниковым, пришедшим в бригаду мальчишкой, так и проработали рядом всю жизнь: сперва в Бокситогорске, потом в Заполярном, и, наконец, в Мурманске.

Север притягивал как магнит.

Обосновались мы на самом краешке Кольского полуострова. Со временем это будет поселок Горный, потом Северный и, наконец, окончательно — поселок, а потом и город Заполярный. Но тогда мы называли это дикое, необжитое место, где нам предстояло возвести Ждановский горно-обогатительный комбинат, сорок первым километром.

Суровый край не пугал: у нас уже был опыт, мы энергично взялись за работу. — готовить фундамент под деревообделочный цех. И вдруг — невероятно, но факт! — за час набили лишь одно ведро грунта. Всей бригадой!

Я взял ведро, принес в контору, поставил на стол начальнику:

— Сколько же вы нам заплатите?

Михаил Александрович Родионов спокойно взвесил в руках ведро и сказал:

— Получишь рубль.

— А как жить?

— Чтобы жить на Севере, надо учиться… Здесь все по-другому. Оглядись, посмотри, как здесь работают.

Мы понятия не имели, что. надо жечь костры, греть землю…

Да, на Севере нам предстояло многому научиться. Почти все здесь было непривычно.

Как-то в конце июня пошли мы в столовую. Было тепло, кое-кто разделся До майки. Пришли мы в столовую в двенадцать часов дня, а ушли… в девять часов вечера. Внезапно задул ледяной арктический ветер, разразилась пурга. Не то что выйти — дверь открыть было невозможно. К вечеру потеплело, ветер затих, и мы смогли убежать домой. Но могло задуть и на три дня. Север не шутит. С тех пор в бригаде стало правилом брать с собой ватник даже при палящем солнце.

Шел 1957 год. Разворачивалась новая Всесоюзная ударная стройка. Закладывалась мощная строительная база: бетонный завод, базы, склады, деревообделочный цех, гараж, котельная… Много было трудностей. Не хватало инструмента, материалов. Не было еще никакой техники. Когда на стройке появился первый компрессор, бригады «делили» его между собой — не более четырех часов в неделю.

Холода в ту пору стояли жестокие. В один из дней у экскаватора от мороза лопнул ковш. А люди выдержали. Всю зиму мы работали в резиновых сапогах, иначе было нельзя, согретая кострами земля отдавала воду. Дома разуваешься — на портянках лед. Надевали валенки, согревались, шутили.

Сложно было начинать стройку. Полтора десятка маленьких бригад, входивших в состав управления, постоянно не справлялись с планом. Отсюда — страшная нервотрепка. Каждый день бригадиров таскали к начальству: «Ты не сделал это!. Ты не выполнил то!» Но разносы делу не помогали.

На нас посматривали с некоторым удивлением: все другие бригады — специализированные, а мы сами делали опалубку, вязали арматуру, укладывали бетон, вели кирпичную кладку. Взяли «нуль» котельной и полностью (от «нуля» до крыши) построили большую заправочную станцию и двухэтажный — гараж.

Работать мы умели, так мне тогда казалось, и я стал предъявлять свои условия руководству управления. Заявил, что «цена бригады» — сто рублей в день на человека (в старых ценах), никак не меньше. Без приписок или с приписками — меня не интересовало. Наше условие выполнили — не хотелось терять специалистов.

Но все пошло прахом, когда я уехал в отпуск. В мое отсутствие бригаде закрыли наряды по фактически сделанному, то есть намного ниже того, к чему мы привыкли. Вернулся, а в бригаде разброд, недовольство, работа идет кое-как. Пошел в управление воевать за интересы бригады, но закончилось все полным поражением — нас сняли с объекта и отправили копать на сопке кабельную траншею.

О многом я передумал на той сопке. Понял, что уважали меня вовсе не за то, за что стоит уважать бригадира, а бригада наша, несмотря на профессиональные достоинства, пока еще не коллектив.

…Грязь была непролазная. С трудом очистили несколько метров земли — крошечный островок. Самосвал с бетоном тащили буквально на плечах. Вывалив бетон, в бутылку вложили записку: «11 сентября 1957 года бригада Серикова в составе Боброва, Дерягина и Виноградова уложила первый бетон в основание Ждановского горно-обогатительного комбината».

Так началась эта главная в ту пору на Севере стройка. Мы объявили руководству, что берем обязательства строить все объекты «под ключ» — от нуля до кровли, экономить материалы и технику. Эти обязательства заменяли нам сегодняшние договора подряда, хотя управление не поддержало нас тогда ответными обязательствами.