Я проскользнул внутрь и лег на землю, укрывшись за одной из хижин. В течение нескольких часов, осторожно перебираясь с места на место, чтобы оставаться незамеченным, я наблюдал за людьми. Мне было интересно все: и то, что они делали в сумерках на улице, и то, чем занимались в своих хижинах.
На следующий день я продолжил свои наблюдения, но уже из леса. Когда охотники отправились на промысел, я скрытно последовал за ними, а когда они меня все же заметили, бросился бежать. Никто меня не преследовал.
Три дня и три ночи я неустанно следил за вполне благополучной жизнью этого многочисленного и процветающего племени и за это время сумел многое узнать об их возможностях, способностях и потребностях, о плотских нуждах и болезнях. Но главное, я понял, что такое страсть и вожделение, ибо однажды вдруг почувствовал, как этот огонь разгорается внутри меня самого.
Вот как это произошло. Представь себе вечер, сумерки на исходе третьего дня... Я успел увидеть достаточно, чтобы сделать собственные умозаключения, и готов был представить Богу целый ряд доказательств того, что эти люди никак не могут считаться частью природы. Пришло время покинуть стоянку.
Однако существовала одна проблема, всегда крайне волновавшая ангелов, в том числе и меня. Мы не знали, что такое сексуальный контакт и плотские наслаждения. Конечно, невидимым ангелам не раз доводилось почти вплотную приближаться к совокупляющимся парам, видеть их полуприкрытые от удовольствия глаза, слышать их крики и даже прикасаться к разгоряченным телам и раскрасневшимся лицам.
Лично я делал это неоднократно. Однако только теперь я впервые понял, что плотская страсть может стать ключевым, поворотным моментом в моей судьбе. Я знал, что такое голод и жажда. Я знал, что такое усталость и боль. Я знал, как живут люди, что они думают, чувствуют, о чем разговаривают между собой. Но не знал, что и как происходит в момент плотского совокупления между мужчиной и женщиной.
Итак, в сумерках на исходе третьего дня я стоял вот здесь, на берегу моря, довольно далеко от поселения — оно находилось в нескольких милях вправо от этого места. И вдруг словно из ниоткуда передо мной появилась прекрасная дщерь человеческая.
Поверь, я повидал немало привлекательных женщин. Если ты помнишь, я уже говорил тебе, что женская красота стала для меня одним из самых сильных потрясений в ходе эволюции... Еще до того, как люди избавились от волосяного покрова на своих телах и обрели гладкую кожу... Да и за три дня, проведенных возле стоянки, я успел полюбоваться множеством красавиц — но только издалека, ибо, помня о том, что с некоторых пор я обрел плоть и перестал быть невидимым, старался держаться на расстоянии от людей.
Но, заметь, я уже целых три дня пребывал во плоти. И соответствующие органы этого тела — а они, надо признаться, были в полном порядке — мгновенно откликнулись на появление очаровательного юного существа противоположного пола, дерзкого, чем-то явно рассерженного, с развевающимися на ветру длинными волосами. Девушка в одиночестве шла по берегу — пи охранников-мужчин, ни других женщин поблизости не было.
Вся ее одежда состояла из грубо выделанной шкуры какого-то животного, подпоясанной плетеным кожаным поясом,— она доходила до колен, оставляя открытыми стройные ноги с босыми ступнями. Гнев и возмущение, отражавшиеся на юном лице, свидетельствовали о силе характера. А сочетание голубых глаз и темных волос делало девушку поистине неотразимой. Я сразу понял, что она в отчаянии и намерена совершить какой-то безрассудный поступок.
И тут девушка заметила меня.
Мгновенно осознав грозящую ей опасность, она резко остановилась. Я молча, не двигаясь с места, смотрел на нее, а мой мужской орган — о том, чтобы хоть чем-то прикрыть собственную плоть, я не позаботился и потому все эти дни ходил обнаженным — явно демонстрировал свое страстное, не терпящее отлагательства желание. Именно в тот момент я ощутил первые признаки того, что называется вожделением. До тех пор, включая и три дня, проведенные в облике человека, я мыслил и чувствовал как ангел, и вот теперь заговорила плоть, а я внимал ей ангельским слухом.
Вместо того чтобы убежать, девушка сделала несколько шагов в мою сторону. Видимо, она поступила так, как подсказало ей мятежное, исполненное отчаяния сердце, — хотя на каком опыте основывалось такое решение, я не знаю. Так или иначе, она готова была раскрыть мне свои объятия и дала это понять, грациозным движением приподняв правой рукой волосы, но тут же позволив им вновь упасть и рассыпаться по плечам.
Я подошел ближе. Девушка взяла меня за руку и повела в горы, вот к той пещере, которую ты сейчас можешь увидеть на одном из склонов, если оглянешься через левое плечо. К тому моменту, когда мы подошли к входу в пещеру, я уже понял, что страсть, разгоревшаяся в этом юном существе, ничуть не уступает моей собственной.
Она не была девственницей и хорошо знала, что такое плотские наслаждения. Знала и стремилась к ним. Ее губы коснулись моих, прижались к ним, и я почувствовал у себя во рту ее язык — искусный, жаждущий, ищущий...
Чувства, переполнявшие меня, трудно передать словами. В какой-то момент я отстранил ее от себя, но лишь затем, чтобы полюбоваться великолепным телом, той самой таинственной материальной плотью, которую ждет впереди смерть и разложение, но которая, однако, может соперничать с любой ангельской субстанцией. Потом мы вновь слились в объятиях, но теперь уже я возвращал ей поцелуи, а она смеялась и все теснее прижималась ко мне обнаженной грудью.
Мы упали на поросший мхом пол — я тысячи раз видел, как делали это смертные,— и когда мой орган вошел в нее, я испытал ни с чем не сравнимое наслаждение и понял то, что не дано понять ни одному ангелу. Мои ощущения никоим образом не были связаны ни с разумом, ни с наблюдениями, ни с тем, что я видел, слышал или стремился постичь. Я был охвачен беспредельной страстью, снова и снова я толчками вторгался в нежную плоть женщины, и мышцы ее влагалища мягко, но сильно сжимали мой мужской орган, удерживали его, словно стремясь поглотить его и никогда не отпускать... И вдруг она напряглась, забилась в моих объятиях, лицо ее покраснело, глаза закатились, а сердце словно перестало биться...
В то же мгновение семя мое исторглось и заполнило ее разгоряченное лоно. Какое-то время я еще продолжал двигаться в том же ритме, но вскоре все чувства во мне начали ослабевать и постепенно угасли...
Обессиленный, я лежал рядом с женщиной, обняв и прижимая ее к себе одной рукой. Я нежно целовал ее в щеку и шепотом повторял на ее родном языке: «Я люблю тебя... Я люблю тебя... Я люблю тебя, чудесное, прекрасное создание... Я люблю тебя!..»
Она лишь покорно и благодарно улыбалась в ответ, а потом вдруг прижалась ко мне изо всех сил, и мне показалось, что слезы вот-вот хлынут из ее глаз. Ее беззаботность сменилась тихой нежностью и одновременно угрызениями совести, я чувствовал, как страдает ее душа.
Что же касается меня, то разум и чувства мои пребывали в полном смятении. Я впервые познал оргазм! Мне довелось достичь высочайшей точки физического наслаждения, испытать то ни с чем не сравнимое удовольствие, которое испытывают в момент совокупления смертные. Не было сил ни двигаться, ни говорить — я молча лежал, устремив взгляд в потолок пещеры.
Но постепенно до меня стало доходить, что женщина чем-то испугана. Она вновь прижалась ко мне, потом встала на колени и, наконец, вскочила и бросилась прочь.
Я сел. С небес лился свет... Это был Божественный свет — и он искал меня! Я торопливо поднялся на ноги и выбежал из пещеры.
«Я здесь, Господи! — крикнул я.— Господь мой, я преисполнен радости! Господь, Боже мой, какие восхитительные чувства мне довелось испытать!»
Я запел хвалебный псалом. И как только я начал его исполнять, частицы материи, словно отторгнутые от меня ангельским голосом, постепенно стали исчезать, растворяться... Я встал во весь свой ангельский рост, расправил крылья и вознес к небесам гимн, прославляя Господа и благодаря Его за то, что Он позволил мне испытать в объятиях этой женщины...
