— Мне кажется, вы в полной мере обладаете и тем и другим. А кроме того — невероятной сверхъестественной силой.

 — Скажите, вы ощущаете присутствие во мне злого начала?

 — Нет. Вы знаете, что слишком прекрасны для этого.

 — Но вы же должны видеть и чувствовать внутри меня нечто отвратительное: нравственную испорченность, зло, жестокость, в конце концов.

 — Вы просите утешения, сочувствия. Однако я не могу дать вам ни того ни другого,— покачала головой Дора.— Потому что не чувствую в вас ничего подобного. Я верю всему, что вы мне рассказали.

 — Почему?

 Она надолго задумалась, потом встала и подошла к стеклянной стене.

 — Я обратилась к сверхъестественным силам,— наконец заговорила она.— И попросила послать мне знамение.

 — И вы полагаете, что мое появление могло быть их ответом?

 — Возможно.— Она обернулась и посмотрела на меня в упор.— Речь не о том, что все это происходит только из-за Доры, только потому, что Дора так захотела. К тому же это происходит с вами. Но я просила о знамении, и мне было даровано несколько чудесных событий... О да, я верю вам, верю столь же безоговорочно, как верую в существование Господа нашего и в Его великую доброту.

 Аккуратно ступая среди разложенных на полу папок, она направилась в мою сторону.

 — Вы же понимаете, что никому не дано знать, почему Господь позволяет существовать злу.

 — Да.

 — Равно как не дано знать истоки этого зла. Но миллионы людей во всем мире — людей верующих, будь то мусульмане, евреи, католики или протестанты,— миллионы потомков Авраама оказываются втянутыми в истории и махинации, становятся жертвами тайных замыслов, в которых присутствует зло и действует тот самый дьявол или какой-то иной, выражаясь языком вашего друга, соперник и противник Господа.

 — Да, он употребил именно эти слова: соперник и противник.

 — Я верю в Бога,— сказала Дора.

 — И полагаете, что я должен поступать так же?

 — А что вы теряете, обретая веру? — вопросом ответила она нa мой вопрос.

 Я промолчал.

 Дора в задумчивости ходила по комнате. Черные волосы локонами падали на щеки, стройные ноги в черных колготках казались чересчур тонкими и хрупкими. Она давно уже сбросила с себя черное пальто, но только сейчас я обратил внимание, что на ней лишь черное платье из тонкого шелка Я вновь остро ощутил запах ее крови — таинственный аромат женщины.

 Я отвел глаза.

 — В отличие от вас мне есть что терять в подобных обстоятельствах,— заговорила она.— Если я верую в Бога, а Бога нет, это может стоить мне жизни. И на смертном одре я вдруг пойму, что упустила предоставленную мне возможность познать нечто единственно стоящее и реальное во всей вселенной и что другого шанса у меня уже никогда не будет.

— Да, вы правы, примерно такие мысли посещали и меня в те времена, когда я еще был человеком. Я не желал впустую тратить свою жизнь, веруя в то, что не подлежит доказательству и должно приниматься как само собой разумеющееся,— хотелось увидеть, ощутить и попробовать на вкус все, что мне дозволено будет самому познать в этом мире.

— Именно так. Однако, видите ли, сейчас ваше положение отличается от моего. Вы вампир. С точки зрения теологии — демон. Вы не можете умереть естественной смертью и обладаете собственной силой и возможностями. Следовательно, у вас есть преимущество.

Ее слова заставили меня задуматься — мне и самому приходили в голову подобные мысли.

—Вам известно, что произошло в мире сегодня, в течение одних только суток? — спросила Дора.— Мы всегда начинаем свою программу с краткой сводки новостей. Знаете ли вы, сколько людей умерло сегодня в Боснии? А в России? А в Африке? Сколько произошло перестрелок и совершено убийств?

— Я понимаю, что вы имеете в виду.

— Я имею в виду, что это существо едва ли обладает достаточной силой, чтобы обманом увлечь вас куда-либо. А потому идите с ним. Позвольте ему показать вам то, что было обещано. И если, я не права... если вас действительно обманным путем заманят в ад... Что ж, значит, я допускаю страшную ошибку...

— Нет, это не ошибка, это будет вашей местью за смерть отца, и не более. Однако я согласен с вами. Уловки в таком деле неуместны. Я живу и действую согласно собственной интуиции и, если хотите, инстинктам. К тому же... Хочу сказать еще кое-что о Мемнохе-дьяволе — возможно, мои слова вас удивят...

— Что он вам нравится? Знаю. Я поняла это с самого начала.

Но как такое могло случиться? Ведь я не люблю даже себя самого. Естественно, я принимаю себя таким, каков я есть, и останусь преданным себе до последнего своего часа. Но я себя не люблю.

— Прошлой ночью вы говорили, что, если возникнет нужда, мне достаточно только позвать вас, хотя бы мысленно, достаточно обратиться к вам в душе...

— Да, правильно.

— Вы можете сделать то же самое. Если вы последуете за этим существом и я вам понадоблюсь — только позовите. Позвольте я выражусь иначе: если вам недостанет силы воли или не будет возможности самостоятельно выйти из трудного положения, если потребуется мое вмешательство — пошлите мне свой призыв. И я его непременно услышу. Я буду молить небеса — не о справедливости, нет, о милосердии к вам. Вы мне обещаете?

— Конечно.

— Что вы намерены делать сейчас?

— Провести с вами оставшееся время и позаботиться о решении ваших проблем. Я намерен обратиться к своим многочисленным смертным союзникам и помощникам, чтобы быть совершенно уверенным в том, что у вас не возникнет ни малейших затруднений с наследством, прежде всего со всеми этими сокровищами.

— Но отец уже позаботился обо всем, поверьте. Он очень искусно скрыл все следы.

— Вы убеждены?

— Отец, как обычно, проделал это великолепно. Он сделал так, что его враги получат гораздо больше, чем я, и им не будет никакой необходимости искать еще кого-либо. Как только станет известно о смерти Роджера, они со всех сторон налетят на оставшийся после него капитал и примутся рвать на части все движимое и недвижимое имущество.

— Вы не сомневаетесь, что все произойдет именно так?

— Ничуть. Будет лучше, если нынешней ночью вы уладите собственные дела. Не стоит беспокоиться обо мне. Позаботьтесь о себе и как следует подготовьтесь, если вы решились пуститься в это путешествие.

По-прежнему сидя возле стола, я долго не отрываясь смотрел на Дору, которая стояла спиной к стеклянной стене, и мне вдруг показалась, что передо мной картина, нарисованная черной тушью. Единственным белым пятном оставалось ее лицо.

 — Действительно ли Бог существует, Дора? — прошептал я. Как часто задавал я тот же вопрос! Сколько раз я спрашивал об этом Гретхен, когда во плоти и крови лежал в ее объятиях!

 — Да, Лестат, Бог существует,— твердо ответила Дора.— Не сомневайся, Возможно, ты молился Ему так долго и так громко, что Он наконец обратил на тебя внимание. Иногда я думаю, не промысел ли это Господень, не по своей ли воле затыкает Он уши, дабы не слышать наши жалобы.

 — Вы останетесь здесь или хотите, чтобы я отнес вас обратно домой?

 — Оставьте меня здесь. У меня нет никакого желания совершить еще одно такое же путешествие. До конца дней своих я буду пытаться вспомнить его во всех деталях и полагаю, что мне едва ли удастся когда-нибудь полностью восстановить его в своей памяти. Я хочу остаться здесь, в Нью-Йорке, рядом с вещами отца. Что же касается денег... Вы выполнили свою миссию,

 — Так вы согласны принять эти сокровища? И деньги?

 — Да, конечно. Я принимаю наследство. И сохраню столь дорогие сердцу Роджера книги — сохраню, чтобы когда-нибудь, когда наступит подходящий момент, продемонстрировать их всем. Книги горячо любимого им еретика Винкена де Вайльда.

 — Быть может, вам еще что-нибудь от меня нужно?

 — Как вы... Как вам кажется, любите ли вы Господа?

 — Ни капельки.

 — Как вы можете так говорить?

 — А за что? — спросил я.— Как может вообще кто-то Его любить? Вспомните, что вы сами только что рассказывали мне о событиях в мире! Разве вы не понимаете, что в наши дни Его ненавидят все? Суть не в том, что Господь мертв. Суть в том, что в двадцатом столетии Его ненавидит все человечество. Я, во всяком случае, думаю так. Вполне вероятно, что Мемнох старался сказать мне именно это.