Я не должен, не должен, не должен был приходить сюда без Дэвида. Мне нужна была опора, свидетель! И разве осмелился бы появиться и приблизиться ко мне этот преследователь, будь рядом Дэвид? О, как я его ненавидел! Я тонул в пучине. И не надеялся на спасение.

Но тогда... Что все это значит? Что именно меня убьет?

Вдруг я осознал, что Дора поднимается по лестнице. Она шла очень медленно и почти неслышно. Ни один смертный не уловил бы ее шагов. У нее в руке был электрический фонарик, которого я прежде не заметил. Луч его скользнул в открытую дверь и пробежался по балкам с внутренней стороны крыши.

Дора вошла в мансарду и выключила фонарик. Потом внимательно осмотрелась. Отблески уличного света, проникавшего сквозь круглые окна, играли в ее глазах. Фонари были совсем рядом с домом и позволяли ей достаточно отчетливо видеть помещение.

Наконец она заметила в углу меня.

— Почему вы так испуганы? — спросила она успокаивающим тоном.

Я еще теснее забился в угол, обхватив руссами согнутые в коленях и плотно прижатые к телу ноги, и несвязно забормотал:

— Я... Я... Простите меня... Боюсь... Боюсь, что испугал вас. Мне очень неловко, что я доставил вам беспокойство... Это непростительно с моей стороны...

Она бесстрашно шагнула в мою сторону. Ее аромат, подобно медленно испаряющимся благовониям, постепенно наполнял воздух.

В своем цветастом платье с кружевными манжетами она казалась удивительно высокой, стройной и гибкой. Короткие черные волосы шапочкой покрывали голову и завивались у самых щек. Высокие скулы особенно четко выделялись в полумраке. Красивой формы рот оставался спокойным, не искаженным никакими эмоциями.

Большие темные глаза заставили меня вспомнить Роджера. Их пристальный взгляд был поистине завораживающим. Таким взглядом можно остановить и пригвоздить к месту даже хищного зверя.

— Я могу сейчас же уйти,— дрожащим голосом продолжал я.— Могу встать — очень медленно, чтобы не вызвать в вас беспокойства,— и уйти, не причинив вам никакого вреда. Клянусь! Мы не должны меня опасаться.

— Но почему вы? — спросила Дора.

— Простите, я не понял ваш вопрос.— Неужели я плакал? Или она заметила, как сильно я дрожу? — Что вы имели в виду, спросив, почему я?

Она подошла ближе и посмотрела на меня сверху вниз. Теперь я совершенно отчетливо видел ее загнутые кверху ресницы, твердый, упрямый подбородок, необыкновенно покатые плечи, так резко уходящие вниз, что казалось, будто они вовсе отсутствуют. Совсем еще девочка, и в то же время взрослая женщина, чистая, как лилия, женщина-мечта. Ее маленькая грудь терялась под свободным, бесформенным платьем.

Возможно, она тоже сумела рассмотреть меня лучше — обратила внимание на мои густые светлые волосы, на блики света в стеклах очков, на то, что я очень молодо выгляжу.

В ее присутствии рядом было нечто такое, что леденило душу. При этом она не казалась ни холодной, ни злой. И тем не менее... А может, это и есть признак святости? Насколько я помнил, мне еще не доводилось встречаться с настоящими святыми. У меня имелось собственное мнение относительно истинного значения этого слова.

— Почему именно вы пришли, чтобы сообщить мне? — мягко пояснила она.

— Сообщить о чем, дорогая? — спросил я.

— О Роджере, О том, что он умер.— Она слегка приподняла брови.— Ведь вы пришли ради этого, разве не так? Я поняла, как только вас увидела. Я сразу догадалась, что Роджер мертв. И все-таки почему пришли вы?

Дора опустилась на колени прямо передо мной.

Я застонал. Значит, она прочла мои мысли! Узнала мою величайшую тайну! И мое важное решение! Вот, значит, как? Поговорить с ней? Поспорить? Шпионить за ней? Попытаться ее обмануть? Давать ей советы? А вместо этого мой разум сходу огорошил ее чудесной новостью: Роджер мертв!

Она придвинулась ко мне еще ближе. Слишком близко. Не стоило это делать. Еще секунда — и она закричит от ужаса. А Дора уже поднимала свой фонарик.

— Не включайте его,— попросил я.

— Но что в этом плохого? Я не буду светить вам в лицо. Я просто хочу лучше вас видеть.

— Нет!

— Послушайте, если вы думаете, что я вас боюсь, то ничего подобного, уверяю вас,— искренне и просто сказала она. Но мысли ее бешено метались, разум пытался постичь происходящее, отметить каждую деталь.

— Почему?

— Потому что Бог не позволит существу вроде вас причинить мне хоть малейший вред. В этом я уверена. Дьявол вы или злой дух, мне неизвестно. А быть может, вы добрый дух, не знаю. Мне не дано знать. Если я сейчас осеню себя крестным знамением, вы можете исчезнуть. Хотя... Не думаю, что это случится. Все, что я хочу знать,— это почему вы так боитесь меня. Ведь дело, конечно, не в моей добродетели.

— Погодите-погодите! Секундочку! Значит, вам известно, что я не человек?

— Да, я вижу это. И чувствую. Мне и раньше приходилось встречаться с существами вроде вас. Я умею отличать их даже в толпе большого города. Всего лишь мгновенные видения, не больше. Мне доводилось видеть многое. Я не стану уверять вас в своем сочувствии, это было бы глупо с моей стороны, но я вас не боюсь. Ведь вы вполне земное существо, не так ли?

— Абсолютно,— ответил я.— И надеюсь еще неопределенно долго оставаться таковым. Послушайте, я совсем не хотел шокировать вас такой новостью. Я любил вашего отца.

— Вы серьезно?

— Вполне. А он безгранично обожал вас. И хотел, чтобы я рассказал вам кое о чем. Но главное — чтобы я присмотрел за вами.

— Едва ли вы на это способны. Взгляните на себя! Вы похожи на испуганного эльфа

— Я боюсь не вас, Дора.— Меня внезапно охватило волнение, мне не терпелось поведать ей о своих страхах.— Я  и сам не понимаю, что происходит! Да, я существо совершенно земное.

Это правда. И я... Я убил вашего отца. Я лишил его жизни. Это моих рук дело. А потом... Потом он пришел ко мне, чтобы поговорить. И сказал: «Я хочу, чтобы ты позаботился о Доре». Он велел присмотреть за вами. Так все и было. Я страшусь не вас. Быть может, дело в самой ситуации — в ее необычности. Поверьте, я никогда не попадал в подобные обстоятельства, никогда не сталкивался с такими трудными вопросами...

— Понимаю...

Дора была потрясена. Побледневшее личико блестело словно от пота, а сердце в ее груди бешено стучало. Она низко наклонила голову. Я не мог прочесть ни единой скрываемой там мысли, разум Доры был накрепко заперт и абсолютно недосягаем для меня. Одно я мог сказать с уверенностью: душу ее переполняла печаль. По щекам Доры медленно катились слезы, видеть которые было для меня невыносимо.

— Господи! Я чувствую себя хуже, чем в аду! — пробормотал я.— Я не должен был убивать его. Я... Я совершил это по одной простой причине... Он всего лишь... Всего лишь попался на моем пути. Чудовищная ошибка! Но потом он пришел ко мне, Дора. И мы провели вместе много часов. Его призрак и я... Мы беседовали... Он рассказал мне все... И о вас, и о своих сокровищах, и о Винкене.

— О Винкене? — переспросила она.

— Да, о Винкене де Вайльде. И о его двенадцати книгах — мы знаете о них. Послушайте, Дора, мне очень хочется коснуться вашей руки... Быть может, мое прикосновение поможет вам успокоиться. Но я боюсь, что вы закричите...

— Почему вы убили моего отца?

За этим простым вопросом скрывался другой. «Как мог кто-то, говорящий так, как вы, совершить такой ужасный поступок?» — вот что имела она в виду.

— Я жаждал его крови,— пояснил я,-— Потому что питаюсь чужой кровью и таким образом сохраняю молодость и способность жить. Вы верите в существование ангелов? Тогда вам придется поверить и з то, что существуют вампиры. Поверить в меня. На земле существуют вещи и пострашнее.

Дора казалась совершенно ошеломленной, потрясенной. Ничего удивительного.

— Носферату,— тихо произнес я.— Вурдалаки. Вампиры. Ламии. Вполне реальные существа, как бы вы их ни называли.— Я пожал плечами, чувствуя себя совершенно растерянным, беспомощным.— Есть и другие. Но Роджер... Роджер пришел ко мне в облике призрака, чтобы открыть свою душу. Чтобы поговорить о вас.