Высокопоставленные гости толпой, в сопровождении широкоплечего распорядителя из банкетного зала, направились к своим местам. Распорядитель дождался, когда все расселись, и подал знак. Освещенный прожекторами, появился президент, его инвалидную коляску катил адъютант. Рядом шел улыбающийся Даниил Брукнер. Проходя мимо телекамер, он помахал рукой. Под аплодисменты гостей они расположились в самом центре возвышения.

Чуть улыбаясь, президент огляделся по сторонам. Если верить Вадону, стены из расхваленного им бронированного прорезиненного материала отлично укрывали их от близлежащих зданий, но не следовало сбрасывать со счетов возможное нападение с воздуха. Однако вряд ли это было возможно: вертолет Брукнера, напоминавший сидящую на яйцах курицу, находился в северном секторе, и это был едва ли не единственный летательный аппарат, которому было позволено летать сегодня вечером низко над землей в пределах целого города. Все полеты взяты под строжайший контроль. Если бы какой-нибудь летательный объект появился над городом на высоте ниже десяти тысяч футов, его б немедленно перехватили и заставили приземлиться. Несколько секунд спустя президент и Брукнер оказались в специальной защищенной кабине, расположенной рядом с пологим проходом. Опасность могла грозить лишь с охраняемой территории, а туда пускали только по специальным пропускам через контролируемые проходы. Президенту это было известно помимо Вадона, из своих источников. Он широко улыбнулся: сегодняшнюю ночь Брукнер обязан пережить!

Билл бежал по тоннелю, считая на ходу шаги, стараясь сориентироваться под землей относительно городских улиц. Тоннель шел приблизительно на северо-восток. Вот и поворот. Билл напряг слух, но шума шагов впереди себя не услышал. Это был сорокапятиградусный поворот, и Билл рассчитал, что он бежит в северном направлении, к Елисейским полям.

И вдруг он увидел прямо перед собой открытую массивную стальную дверь. Замедлив шаг, он тревожно вглядывался в пространство за дверью. Сводчатый тоннель городской магистральной канализации. Железная лестница вела вниз, к одной из дорожек, идущих параллельно главному каналу, в котором под толстым слоем пены бурлила вода недавнего дождя. Разлив, вызванный ливнем, вынес на дорожки пищевые отбросы и пластмассовые стаканчики. Билл постоял, снова проверил направление, спустился по лестнице и побежал, не обращая внимания на хлюпавшие под ногами скользкие нечистоты.

— Они приближаются. — Невысокий, крепкий, жилистый человек в комбинезоне с закатанными рукавами, открывавшими его сильные, мускулистые руки, сидел, опершись спиной на стойку прожектора, и глядел на восток, в сторону Лувра. — Быстрее.

Его напарник лежал, облокотившись на сбитый из досок помост, и аккуратно привинчивал ствол ко второму пластиковому карабину.

— Потише. Я ведь со вчерашнего дня никогда и не видел такой чертовины. Ну вот. — Он проверил крепления, протянул карабин приятелю и сел рядом с ним. Они молча смотрели на приближавшуюся головную колонну парада. Это был сводный отряд республиканских гвардейцев, в лучах прожекторов сверкала кожа их элегантных мундиров, горела медь ремней. Тот, кто заговорил первым, повернулся и посмотрел вниз, на ложи.

Возвышение было скрыто от его глаз полосатым парусиновым навесом, чуть поодаль, как раз в поле их зрения, стояла простая деревянная трибуна, а перед ней — микрофоны. Человек не отрываясь смотрел на плотную фигуру распорядителя в отлично сшитом костюме, который, остановившись возле трибуны, по часам проверял движение парада. Вот он поднял руки, вытянул их перед собой и сделал пальцами какой-то знак в сторону возвышения.

— Подходят, — прошептал наблюдатель. В этот момент его напарник достал карабин с коротким стволом из кучи мотков толстого черного кабеля, установил его на стойку ограждения, удобно пристроил к плечу, наклонил голову и, прищурившись, посмотрел вдоль ствола. Удовлетворенно хрюкнув, он снова поднял голову.

— Идут. Приготовься. Через мгновение мы смоем кровь женщин и детей Газы.

В груди у Билла полыхал пожар. Он бежал, ни на секунду не останавливаясь, чтобы перевести дыхание, ноги онемели, мышцы их сводила судорога. Тем не менее, увидев название улицы на стене, он сжал всю свою волю в кулак и ускорил бег. Сейчас он, по расчетам, приближался к проспекту Георга Пятого, до правительственных лож оставалось каких-нибудь несколько сотен метров.

Если ему удастся проникнуть туда, вычислив маршрут отступления убийц, одного только его появления там, испачканного, покрытого зловонной грязью, будет вполне достаточно, чтобы поднялась несусветная паника. Телохранителям Брукнера хватит пяти секунд, чтобы сделать шефа недосягаемым. Не замедляя бега, он протер стекло часов и посмотрел на циферблат, тяжело вздохнул и побежал из последних сил. Ноги уже почти не слушались. Там, над головой, первые колонны парада уже, наверное, подходят к Елисейским полям.

Дорогу ему преградил боковой канал, впадающий в главную канализационную магистраль. Голова раскалывалась от ужасного гула. Не раздумывая, он прыгнул в этот канал. Стремительный поток сбил его с ног, вода накрыла с головой, он тщетно пытался достать ногами вязкое дно. Тело приняло почти горизонтальное положение, легкие, казалось, вот-вот разорвутся. Наконец ему удалось погрузить одну ногу в липкий ил, и это спасло его от гибели в водовороте магистрального канала. Согнувшись под углом в сорок пять градусов, Билл только через полминуты смог остановиться и выбраться на дорожку. Туфли он потерял, они увязли в липкой грязи. Несколько секунд он лежал, тяжело дыша, потом вскочил на ноги и побежал дальше.

Головная колонна парада поравнялась с возвышением. Отлично выезженные кони величаво несли всадников. Включились батареи лазерного излучения, и небо взорвалось фантастическим многоцветьем, низко нависшие над городом облака окрасились в причудливые цвета.

— Не волнуйтесь, премьер-министр. — Президент с улыбкой наклонился к Брукнеру. — Просто это наша манера пускать миру пыль в глаза. Все кончится до вашего выступления. Никаких осложнений не предвидится.

Билл бежал вперед. Цель была уже где-то близко, и у него открылось второе дыхание. Он оглядывал стены в поисках того, что, по его разумению, должно было быть здесь: отверстие, через которое убийцы намереваются спуститься сверху и скрыться. Через каждые двадцать шагов он перепрыгивал через новый узкий приток магистрального канала, бурлящего дождевой водой, стекавшей со всего района Елисейских полей. Из облицованных кафелем тоннелей диаметром с нефтяную цистерну вода сливалась в центральный коллектор сквозь толстые стальные решетки. Билл прыгнул еще в один канал, замедлил движение и оглянулся. Решетки на месте не было. Он нагнулся и осмотрел крепления. В местах, где решетка была отпилена, блестел металл. Почувствовав новый прилив энергии, перевернулся на спину и поплыл вверх по каналу, борясь с течением, которое тащило его назад, в бурлящий магистральный поток.

Он с трудом пробивался вверх по стволу шахты. Когда удалось преодолеть, по приблизительным расчетам, метров тридцать, его левая рука потеряла опору и провалилась куда-то в пустоту. Билл просунул ее глубже, ощупал все кругом. Кафельные плиты были вынуты, и образовался боковой ствол. Голова его закружилась от радости, он начал карабкаться вверх по узкому крутому склону, обложенному грубо обработанными камнями, и не чувствовал, как они обдирали его спину.

Лазерный фейерверк как-то сразу прекратился, и город погрузился во тьму. Боевики закрыли глаза, чтобы адаптироваться к темноте после ярких вспышек, а когда открыли, увидели только мерцавшие огоньки сигарет да еще трибуну, освещенную слабой подсветкой. Вспыхнувшие вдруг мощные прожекторы прорезали лучами тьму и осветили остановившуюся перед правительственными ложами колонну. Это были мужчины и женщины, самым молодым — не менее пятидесяти пяти лет. Многие сидели в инвалидных колясках, которые катили их более молодые товарищи. Почти все мужчины были в шапочках, прикрывавших остатки волос. Были среди них слепые, их поддерживали под руки молодые девушки в простых белых платьях. Все стояли и молча ждали, устремив глаза на трибуну. Брукнер сделал несколько шагов и оказался в море света, руки его взметнулись в приветствии.