— Как?

Билл заглянул в ее непримиримые глаза и покачал головой.

— Когда-нибудь я вам, возможно, расскажу все, а сейчас не мешайте мне делать то, что я должен, — ради вашего отца.

Руки ее сжались в кулаки, она зажмурилась и замотала головой.

— Нет! Исполните мою просьбу. Пожалуйста!

Он попытался взять ее за руку, но она вырвалась и прижала кулаки к груди. Билл взглянул на мадам Бенгана и продолжал:

— Не могу, Кельтум. Пожалуйста, поверьте мне. Ваш отец попросил меня сделать то, что я сейчас делаю, для его же успокоения. Ни он, ни я не сомневаемся, что вы очень любите его. Видит Бог, мы все это понимаем. Но сейчас в первую очередь нужно выполнять его желания. Это самое главное. — И, не сводя глаз с Сиди Бея, он почти вплотную подошел к девушке. — Ваш отец умирает, Кельтум, и я должен успеть выполнить свое обещание. Я сделаю все что смогу, не оскорбив при этом ваших чувств, но его желания — прежде всего. Если же он попросит меня прекратить, вот тогда я остановлюсь. Не раньше. Понимаете, Кельтум?

Девушка стояла не шевелясь и пристально смотрела ему в глаза, лицо нервно подергивалось, она пыталась справиться с бурными эмоциями, и, когда ей это наконец удалось, она заговорила.

— Вы совершенно ничего не поняли, да, Билл? — Его потрясла горечь, звучавшая в ее голосе. — Мы не хотим именно вашей помощи. Вы часть того мира, который сгубил Ахмеда. Даже мой отец не понимает этого. Нет никакой необходимости выяснять, почему Ахмед так умер. Само ваше присутствие здесь… сейчас… — Она сердито ткнула пальцем в пол, туда, где стояли его ноги. — Вы заблуждаетесь! Вообразили, что вы здесь свой, и никак не можете уяснить, что вы чужак, что вам здесь не место!

Какое-то мгновение он смотрел на нее, ошеломленный этими словами.

— Это очень обидно, Кельтум. Но если таковы ваши чувства, пусть будет по-вашему. Я больше не приду сюда.

Ее глаза загорелись. Она собралась было что-то сказать, но он прервал ее:

— После того как сделаю то, что обещал Сиди Бею. Вот тогда я навсегда исчезну из вашей жизни, если уж вам так хочется. А пока, раз я обещал помочь, я…

— Обещали помочь? — Глаза Кельтум горели яростью.

— Вот именно, — кивнул он и пожал плечами.

— Ха! — вскричала она, словно поймала его на лжи. — Ну что вы за человек! Богач, учились в лучших школах, ко всему еще белый, и при этом воображаете, что все понимаете. Билл, как до вас не доходит, что нам незачем слушать таких людей, как вы? Мы ждали, верили, что кто-то где-то собирается нам помочь. И что это нам дало? Да ничего! — Она стремительно полоснула в воздухе пальцем, задыхаясь от волнения, а когда вновь заговорила, голос звучал уже тише, чуть насмешливо. — И вы даже хотите помочь решить наши семейные проблемы. Но нам надоело зависеть от чужаков…

Он протестующе поднял руку и помахал ею.

— Вам, Кельтум, — мягко возразил он, — а не нам. Думайте обо мне что хотите, но только не говорите, что и ваш отец так считает. Он еще не умер.

Она снова заплакала и тряхнула головой, глядя в пол.

— Ему следовало бы доверять нам. Если он на самом деле хочет узнать, что произошло с Ахмедом, он должен спросить у имама.

— У Бухилы? — Билл рассмеялся, но заглянул в ее глаза и осекся. — Что вы имеете в виду? Бухила так хорошо знал Ахмеда?

— Разумеется. И пытался помочь ему. Он все понимает и поэтому хочет помочь нам. Он и отцу бы помог, если б я уговорила его встретиться с имамом. Бухила предупредил меня, что вы попытаетесь вмешаться, поссорить меня с отцом.

Билл покачал головой, многое становилось ему понятным.

— Так, значит, это Бухила послал вас сюда? — пробормотал он. — Верно? Ему донесли, что я здесь, и он велел вам выжить меня отсюда. Так вот почему вы так непохожи на себя, вы же просто повторяете его слова. Я не ошибся?

Кельтум опустила глаза, лицо ее вспыхнуло.

— Нет! Это неправда… я… — Голос ее пресекся, она запуталась и смешалась.

— О Господи, Кельтум. — Он глянул через плечо на мадам Бенгана. Старуха стояла в той же позе, прижав руки к груди, с испуганной полуулыбкой на лице. Она еще надеялась, что все кончится миром и, видимо, не уловила неприятный поворот в их разговоре. Он успокоился, ободрил ее улыбкой и повернулся и Кельтум.

— Да знаете ли вы, что́ на самом деле волнует вашего имама? Он желает господствовать. Распоряжаться вами и всеми, кто оказался в его власти. Этот вздор на похоронах, мальчишки с нарукавными повязками, изображавшие полицейских, — все это часть его программы. Он знает, что до меня ему не дотянуться, поэтому я опасен. Это же так просто: ваш отец прислушивается к моему мнению, и Бухила боится, что вы тоже последуете его примеру. Он боится, что потеряет вас. — Лицо Билла смягчилось улыбкой, он подсмеивался над самим собой. — В конце концов, и вы когда-то считались с моим мнением, пусть даже и очень давно. — Кельтум упорно смотрела в пол. Билл вздохнул. — Но в одном он прав, Кельтум: его власть на меня не распространяется. Вам придется сказать ему, что я не послушался вас. Знаю, вам будет трудно это сделать. Так что вы уж меня простите. И еще скажите ему, что я пробуду здесь столько, сколько пожелает Сиди Бей. — Билл помолчал, наблюдая за выражением ее лица, бледного и смущенного. Она уже не плакала, но глаз не поднимала. — И прибавьте вот что: если мне станет известно, что он преследовал Ахмеда и подтолкнул его к самоубийству, то я его со свету сживу.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Они стояли лицом к лицу: Кельтум, возбужденная, бледная как смерть, так и не поднимала глаз, губы Билла сложились в полуулыбку, он словно ждал хоть какого-нибудь знака былой сердечности.

— Уильям! — Они услышали прерывистое дыхание Сиди Бея, вздрогнули и разом повернулись к нему. Старик лежал, глубоко утонув в подушках. Казалось, он спал, и только по блеску темных глаз они поняли, что он слышал весь разговор. Кельтум вскрикнула и упала перед ним на колени. Едва заметным, но недвусмысленным взмахом руки он велел ей подняться и выйти из комнаты. — Пожалуйста, дорогая. Мне нужно поговорить с Уильямом. — Кельтум колебалась, не сводя глаз с его лица. Сиди Бей ждал. Наконец она метнула злой взгляд на Билла, поднялась и, хлопнув дверью, скрылась в своей спальне. Старик пошевелил пальцами, подзывая к себе Билла. Билл опустился на колени, а Сиди Бей крепко сжал его руку. Сколько же силы сохранилось в этом немощном теле! Изможденное лицо старика озарилось улыбкой.

— Не сердитесь на нее, Уильям. Пожалуйста.

— Я и не сержусь, дружище. — Мягко улыбаясь, Билл покачал головой. — Но очень беспокоюсь и боюсь за нее. Во всем этом слишком много общего с нашими собственными актами и культами. Мне страшно видеть, как эта среда засасывает Кельтум.

— Знаю. — Сиди Бей чуть приподнял голову. — Может быть, она скоро сама все поймет и уйдет от них. — Он говорил и смотрел куда-то вдаль, в его взгляде было предчувствие, что это произойдет, когда его уже не будет. Только что погиб сын, и вот дочь ушла в мир, где ему никогда не будет места. — Пообещайте мне, Уильям, что всегда будете добры к ней.

— Буду, Сиди Бей, — кивнул Билл и сжал хрупкие пальцы старика. — Обещаю вам. — Он встал. — А теперь до свидания. Кельтум права, я очень утомил вас сегодня. — Билл помахал рукой и направился к двери. Мадам Бенгана тихо всхлипнула, подошла к нему, крепко обняла и долго не отпускала: ей не нужно было рассказывать на своем плохом французском, как она переживает, в каком она отчаянии, — все свои чувства она вложила в это объятие. Билл поцеловал ее в щеку и осторожно разжал ее руки. — До свидания. Берегите его. — В глазах защипало. Он повернулся и пошел к двери.

У самого выхода какой-то звук привлек его внимание, он обернулся: Кельтум стояла за дверью спальни, выходившей в тесную прихожую, и вызывающе смотрела на него. Их взгляды на мгновение встретились, она резко повернулась и исчезла в спальне, но Билл успел заметить слезы в ее глазах.

— Будьте ласковы с ними, Кельтум, пожалуйста! — тихо попросил он, стоя у захлопнувшейся двери.