Последняя фраза заставила Решетова насторожиться. Взгляд резко уперся в Пыжлова.

— Как Алик сказал? Повторите? — разделяя слова, медленно переспросил он.

— Он сказал... если я не внесу своей доли, то он будь здоров...

— Что же вы раньше молчали? — внезапно раздражаясь, оборвал Сергея Решетов. — Я же спрашивал про их словечки, присказки... Едем в управление.

Вернувшись к себе, Решетов, не теряя времени, подготовил протокол опознания по фотографии, пригласил понятых, и Пыжлов опознал Алика. Им оказался дважды судимый за мошенничество Запрудный Петр Евдокимович по кличке Будьздоров. Информационный центр незамедлительно сообщил, что несколько месяцев назад он освобожден по отбытии срока наказания, однако к выбранному им месту жительства не прибыл до настоящего времени.

Решетов застал Купашова, когда следователь собирался в научно-технический отдел. Увидев инспектора, капитан воскликнул:

— Павел Васильевич, у меня для тебя новость! Из районов на нашу ориентировку подвезли два уголовных дела. Оказалось, есть еще такие же случаи. Способ мошенничества аналогичен. Та же цепочка: студент, иностранец, ювелир, женщина — уборщица подъезда.

— «Бриллианты» исследовались?

— По заключению экспертов, это мастерски ограненные и отшлифованные осколки хрусталя. Исходным материалом послужила пепельница.

— Ловкачи! — засмеялся Павел Васильевич. — Если их не остановить, они всю пепельницу продадут таким вот пыжловым.

— Кстати, как твоя поездка? Вспомнил Пыжлов что-нибудь?

— Представьте себе, вспомнил. — Майор протянул следователю протокол опознания по фотографии и справку информационного центра. Прочитав, Купашов одобрительно хмыкнул.

— Как ты вышел на Запрудного?

— Его подвела привычка к месту и не к месту говорить «будь здоров». Из-за этого и кличка прилипла.

— Ты с ним встречался раньше?

— Довелось. Я его арестовывал несколько лет назад. Задержали при попытке сбыть поддельные доллары.

— Что он собой представляет?

— Проходимец, — убежденно ответил Павел Васильевич, — пробы негде поставить. Да и дружки в ту пору у него подобрались такие же...

— А кто, по твоему мнению, в его компании сейчас?

Майор оживился.

— Скорее он в чьей-нибудь. Запрудный по натуре исполнитель. Им нужно обязательно руководить. У меня сложилось впечатление, что лидером является ювелир, называющий себя Федором Борисовичем.

— У тебя есть предположения, кто это может быть?

— К сожалению, только одни предположения.

— На чем они основаны?

— Когда ничего конкретного нет, говорят — на интуиции. Впрочем, кто бы этот ювелир ни был, у нас есть более реальная зацепка — Будьздоров. Через него выйдем на остальных.

— Его самого еще нужно искать.

— Найдем, — по-житейски просто ответил майор. — А для начала наведаюсь-ка я к одной своей старой знакомой.

К вечеру похолодало. Редкие просветы на небосводе затянуло тучами, накрапывал дождь. Выйдя из автобуса, Решетов поднял воротник плаща и зашагал по бульварной аллее. Затем свернул на неширокую улочку. Здесь стало потише, донимавший ветер ослаб.

Пройдя два квартала, майор скользнул взглядом по верхнему этажу большого серого здания. Из знакомой квартиры сквозь плотные шторы пробивался свет. Хозяйка была дома. Высокие и оттого казавшиеся узкими окна напомнили Решетову, сколько бессонных ночей провел он со своими товарищами в окрестных переулках, чтобы установить, а потом и обезвредить долго орудовавшую группу мошенников. Хозяйка квартиры Наталья Супрягина оказалась связанной с ними.

Беда к ней нагрянула неожиданно. В автомобильной катастрофе погибли отец и мать. Трагедия настолько потрясла девушку, что ее пришлось положить в больницу. Лишившись дорогих людей, Наташа затосковала, целиком уйдя в неизбывное горе. Помогли друзья, одноклассники, педагоги школы. Ее навещали в больнице, после выписки помогли поступить в профессионально-техническое училище.

Казалось бы, все складывалось нормально. Но как-то вечером, когда она направлялась домой, к ней подошел симпатичный парень, попробовал вступить в разговор. Наташа попросила оставить ее в покое. Ухажер оказался настырным. На следующий день он встретил девушку возле автобуса, преподнес скромный букетик подснежников. Потом коробку недорогих конфет. Петр — так звали нового знакомого — представился аспирантом. Постепенно Наташа привыкла к тому, что она нужна, что ее ожидают в любую погоду. Однажды Петр пригласил ее в ресторан. Возвращались поздно. В эту ночь он впервые остался у нее.

Вскоре Петр познакомил ее со своими друзьями, стал часто приглашать в их дом. Выпивки от случая к случаю превратились в попойки. «Красивая» жизнь выбила Наташу из колеи. За прогулы и неуспеваемость исключили из училища. Пошла работать, но и там не удержалась. Незаметно для себя Супрягина превратилась в тунеядку... Похмелье оказалось горьким. Только у следователя она узнала, что ее Петя никакой не аспирант, а мошенник.

Она не была причастна к совершавшимся преступлениям, но среда засосала ее крепко. Надо было заставить Наташу взглянуть на себя со стороны, показать глубину падения и помочь выкарабкаться из ямы, в которую столкнул ее Запрудный. Помог ей в этом инспектор уголовного розыска Решетов.

Любил ли ее Запрудный? Майор был убежден, что нет. Запрудному нужна была лишь Наташина квартира, где бы он мог время от времени скрываться после очередного преступления. Но, находясь в местах лишения свободы, Петр продолжал переписываться с Наташей. Не мог он ее миновать и после освобождения.

На это и рассчитывал Решетов, направляясь к Супрягиной.

Наташа опешила от неожиданности. В старом халатике, в стоптанных тапочках на босу ногу, она стояла перед майором, прижав ладони к щекам.

— Что ж не приглашаешь? — улыбнулся Решетов.

— Павел Васильевич, родной, да вы что! Заходите. Прямо к чаю угодили. С хворостом. Сама приготовила.

Опомнившись от минутного замешательства, она решительно забрала у него шляпу, помогла снять плащ.

— Мокрый-то! Давайте в ванную повешу, хоть немного подсохнет. Я уж к вам собиралась.

— Никак стряслось что-нибудь?

— Да нет. Похвастаться. Меня на доску Почета сфотографировали. В сентябре, — радостно сообщила она, появляясь из ванной уже в темном платье, — октябрьский план выполнила. На месяц с опережением. Таких на комбинате раз, два и обчелся. В нашем цеху всего шесть человек. Так что я, — Наташа горделиво передернула остренькими плечиками, — передовик производства. При всем честном народе премию вручили. Ее получить — ого-го! И вообще вы мной гордиться можете. Не подвела вас. Ой! Что же мы стоим!

Схватив Решетова за рукав, она потащила его в комнату.

Довольный и встречей, и тем, что у его бывшей подшефной все в порядке, он опустился в кресло возле журнального столика. Наташа мигом расстелила крохотную скатерку, поставила чашки, сахарницу, блюдо с хворостом. Убежала на кухню и оттуда все продолжала рассказывать о торжественной церемонии вручения премии во время обеденного перерыва.

Пользуясь ее отсутствием, Решетов удивленно огляделся. Когда-то в этой квартире все было не так. Повсюду следы неухоженности, грязь, обшарпанная мебель. По углам батареи пустых бутылок. Насколько здесь все изменилось! Вокруг новая обстановка, за стеклом в горке хрусталь. На стене репродукции левитановской «Осени» и «Материнства» Пикассо. Инспектор уголовного розыска смотрел и не узнавал. «Неужели сюда опять вернется Запрудный? — подумал он недобро и с опасением потер ладонью крепкий подбородок. — Пусть только попробует... Не допущу!»

Наташа появилась с кипящим самоварчиком.

— Что за книги у тебя? — Он кивнул в сторону смежной комнаты.

— Ой! — просияла Наташа. — Совсем забыла! Я ведь в текстильный техникум поступила, по вечерам учусь. На втором курсе уже.

Восторженным восклицаниям не было конца. Ее рассказ с лекций перескакивал на ткацкие машины, челноки, затем на семинары, а с них на пряжу, используемую для основы. Но чем дальше слушал Решетов, тем больше убеждался, что Наташа что-то недоговаривает. Настораживала несколько излишняя веселость, нервная возбужденность.