Каинит на мгновение потерял равновесие, что заставило его схватиться рукой за холодный камень кладки. И тут же он отдернул ладонь. Ожог огромной силы пронзил конечность, пробираясь по ней к сердцу и мозгу. Ледяные иглы вонзились в глаза. Захрипев, Стокер сполз на пол. Он случайно вновь коснулся спиной стены, но вместо того чтобы почувствовать боль, ему показалось, что только так, скрючившись на полу и обхватив себя руками, он сможет дожить до конца. Ему стало тепло и спокойно. А в это время части кладки вокруг него, словно живое существо, потревоженное ото сна, ожила и потекла по направлению к каиниту. Сперва движущаяся субстанция очертила контуры его тела, а потом начала отпускать ростки, которые вытягивались и стремились оплести тело.

Но наваждение, сковавшее Стокера, не смогло полностью овладеть его разумом. Прошло несколько секунд, и он почувствовал, как мощная волна энергии рождается внутри его тела. Она плавно растекается по всем органам и членам, наполняя их силой и мощью. Он резко вскочил на ноги, едва успев вырваться из плена щупалец, которые протягивала к нему стена. Выхватив «шреки», он навел их стволы на стену и спустил «собачки». Шесть раз звучали звуки выстрелов и шесть раз вслед за ними по коридорам катакомб разносился дикий вопль боли. По кладке в местах попаданий потекли струи янтарной субстанции, которая была кровью существа метаморфа, охраняющего подход к святая святых «Ахерона».

Уничтожив преграду, Стокер перезарядил оружие и бегом ринулся дальше вниз. Наконец, преодолев все лестничные пролеты, он оказался перед огромной дверью из цельных листов кованого железа. Осторожно приблизившись вплотную к двери, Стокер провел рукой по ее поверхности, ладонью ощущая грубость обработки. Затем он коснулся большого кольца, вмонтированного в нос мифического уродца, служившего роль ручки. Он знал, что, отстучав, секретный ритм, он сможет открыть преграду. В противном случае рожденное существо уничтожит его так быстро, что вряд ли он успеет что-либо понять.

Так

Так-так-так

Так

Так

Так-так

Так

Дверь бесшумно открылась. Вновь в руках каинита тускло сверкнули вороненые пистолеты. Большими пальцами Стокер взвел курки. Затворы автоматически отщелкнули текущий заряд, подставляя под головку бойка очередную пулю. Каинит сделал еще один шаг.

Когда он брел по пустыне, то ощутил свое абсолютное одиночество. Никого вокруг, ничто в мире его более не держит. И это было хорошо. Поскольку любая привязанность, к чему или к кому она ни относилась бы, служит отличной пищей для страха. А страх — это, пожалуй, единственная сила в мире, способная разрушить любой замысел, любое начинание. Сперва он появляется в виде сомнения, потом заставляет выдавать оценки и расставлять приоритеты, потом приводит к жертвам. И все это время сохраняется устойчивое впечатление, что ситуация полностью под контролем. Но это далеко не так. Сперва микротрещины, потом все расширяющиеся и расширяющиеся провалы, перерастающие в пропасти, раздирают человека на части, растаскивают его в разные стороны. В итоге все превращается в прах.

Удачей Стокера было то, что ни разу ему не пришлось ощущать страх. Даже когда так ладно распланированная комбинация рассыпалась на отдельные составляющие, когда он был вышвырнут из подвалов «Ахерона» огромной невидимой силой и лежал искалеченный в подворотнях Луксора, зализывая раны, томимый Жаждой, он все равно знал, что не боится ничего, и это придавало ему новые силы. Более того, всегда у каинита была надежда. Не то светлое чувство, которое культивируют в себе обычные люди, а некий эрзац, подобие веры в то, что все содеянное есть истина.

Стокер понял, что стоит неподвижно весьма долгое время. И его глаза не могут оторваться от чаши Компаса, в самом центре которой пульсирует капля его крови. Каинит моргнул, словно бы пытался отогнать наваждение. Но после того как веки поднялись, картина перед ним нисколько не изменилась. Стокер сел на песок, заняв свое любимое положение — ноги скрещены, ровная спина, руки лежат на щиколотках открытыми ладонями вверх. Еще раз оглядевшись по сторонам, каинит отметил, что по-прежнему находится в полном одиночестве. Только легкий ветер и песок. Над головой низко провисает вечернее небо, усыпанное редкими пятнами далеких звезд. И как насмешка — уверенная капля крови в центре чаши.

Но все же некоторые изменения произошли. Во-первых, усталость ушла бесследно, а ее место заняло чувство, сродни апатии, только без яркого отрицательного привкуса, при котором мир кажется неудачным смешением градаций серого. Отступила на второй план Жажда, а чувство близкого конца притупилось настолько, насколько может привыкнуть к собственной скорой кончине неизлечимо больной, решивший прожить последние дни с максимальной пользой для себя.

В промежутке между торсом и ногами каинит раскопал небольшую лунку в песке. Затем отстегнул поясные крепления компаса и аккуратно положил артефакт в углубление. Без малейшей тени удивления он принялся наблюдать за тем, как песок начал медленно поглощать перевязь и компас. Когда волнение силиката прекратилось, на ровной желтой поверхности осталась темная капля крови. Случайный порыв ветра присыпал ее крошечными песчинками. Капля дрогнула и втянула их в себя.

Стокер склонил голову к левому плечу и закрыл глаза. Теперь, когда он нашел Патриархов, оставалось только ждать их воли. Долго ли, быстро ли ответят они Стокеру, большого значения не имеет. Вряд ли верховные повелители вампиров проявят такое безразличие во времена, когда на важном счету может оказаться любая жизнь.

Ответь нам, дитя, как долго ты предполагал испытывать наше терпение? Не торопись, у нас впереди много времени. Нам очень любопытно услышать твой ответ, понять мотивы, которые двигали тобою.

Хм, ты удивляешься? До сих пор ты сохранил смелость и пытаешься оспаривать наши слова? Возможно, в иной ситуации мы могли бы по достоинству оценить твои качества. Но сейчас нам нет дела до возмутителей порядка. Нам более привычным кажется уничтожение смутьянов. Так что мы просто будем смотреть на тебя и ждать, когда иссякнет источник твоего бунтарства и ты признаешь вину. Просто запомни, что чем быстрее это произойдет, тем проще будет твоя смерть.

Ты ведь еще не забыл, как мы умеем убивать? Не прячь глаз, атавистические замашки людей не имеют здесь никакого значения. Ведь мы видим тебя насквозь, все, что происходит в твоей душе, прозрачно для нашего взора. Дитя, оставь попытки к бесполезному сопротивлению, ты попросту теряешь время. Знаем, знаем, ты давно смирился со своим концом. Но не забывай, что у твоих хозяев есть сила, способная вернуть тебя к жизни. Достаточно одного слова, как в твоих жилах вновь затеплится огонь. Ты ведь еще не забыл вкус крови? Хочешь пить? Мы дождемся твоего ответа… не стоит торопиться.

Что? Ты не можешь избавиться от страха? Что-то подсказывает нам, что ты впредь всегда будешь его испытывать. Такова цена, и мы видим в этом проявление высшей справедливости. Дети, не выказывающие должного повиновения, должны испытывать страх, это сдерживает их порывы. Когда мы посмотрели в глаза твоих братьев, то увидели там схожие чувства. Не кажется ли тебе, что их причиной было не твое внезапное появление.

А получилось бы весьма интересно, если бы мы позволили тебе довести начатое до конца. Но у нас были свои мотивы для вмешательства. Ведь мы не только требуем от вас служения и подчинения. Мы помним и о собственном долге перед детьми. И не делаем ни для кого исключений в том случае, когда кто-нибудь из вас нарушает установленный порядок. Поверь, дитя, порядок должен быть во всем, он несокрушим, единственно верен и непререкаем. Иначе всех нас ждет одна участь — гибель, постыдная и мучительная. Ведь разве не хотим мы лучшей доли для вас? Разве можем мы спокойно смотреть, как вы сгораете в огне противоречий между правилами и желаниями. Дитя, мы горячо любим вас, но мы закон, а закону не ведомы эмоции.