— Если это так, надо найти этого Стокера.

— Сделать это гораздо проще. Когда я привел его в «Ахерон», многие высшие иерархи признали его негодным к посвящению, как я ни настаивал. Поэтому обряд он прошел тайно. В его крови ихор брата Яза, ныне покойного, и мой. Воспользовавшись трейсером, мы вычислим его местонахождение.

— Что ж, — Ватек подвел итог, — этим займешься ты, Хант. А в помощники тебе направляю Александру. Ей полезно будет поучиться у тебя.

Девушка тут же воспарила духом.

— Не будем терять время, — сказала она и потащил за собой Ханта.

Когда они ушли, Терцио посмотрел на Ватека.

— Ты доверяешь ему?

— Я сейчас никому не доверяю. Но это лучшее решение. К тому же у нас есть дела поважнее. Пора покончить с Фелиагом.

На центральных уровнях «веретена» Ханту были выделены личные покои. После возвращения в мир живых он попросил отрядить ему нескольких помощников и предпринял экспедицию к руинам «Ахерона». Оттуда он вывез все, что так или иначе сохранилось после атаки на обитель отшельников. Это были останки обширной библиотеки, магические инструменты и механизмы. Многое было повреждено так сильно, что не поддавалось восстановлению. А что-то вообще было опасно хранить вблизи любого живого существа. Но Ханта сей факт особо не тревожил.

На небольшой стол он положил черный саквояж с тонкими хромированными полосами, окаймляющими ребра. Точным движением пальцев Хант отщелкнул «языки» внешних запоров. Потом каинит приложил подушечку своего большого пальца к «зрачку» гемозамка. Игла анализатора пробила кожу и взяла пробу крови каинита. Несколько секунд внутренний механизм обрабатывал ее структуру, потом сработал отпирающий механизм и медленно поднялась крышка саквояжа. Хант по очереди стал выкладывать на стол части поискового механизма.

Собирая его, каинит стал комментировать свои действия для стоящей рядом Александры:

— Это трейсер. Очень древний и хрупкий механизм. После того как мы стали вживлять в себя чипы глобального определителя координат, необходимость в таких устройствах отпала сама собой. Однако сейчас нам нужно именно такое средство поиска, работающее от нашей крови.

Трейсер был похож на большую чашу, в которой можно было хранить фрукты. Сама чаша была сделана из прозрачного материала, а ее ножка и поддон были одним целым, высеченным из черного камня. Внутренняя поверхность сосуда была разделена на четыре части небольшими выпуклыми вздутиями. Вершины вздутий, выходящие на края чаши, венчали рунические символы сторон света. Помимо этого, внутренности были покрыты сетью винтовых нарезов. Хант проверил устойчивости трейсера и продолжил объяснение:

— Принцип его работы похож на магнитный компас. Ты видишь знаки сторон света. Они определяют координаты. Нулевой точкой будет твое текущее местоположение. Потом видишь эти нарезы, которые по спирали расходятся от центра на дне чаши. Принцип следующий — надо взять каплю крови родственника и поместить ее на край чаши, словно крупье в казино бросает шар в рулетку. Капля приобретает такую же шарообразную форму и начинает скользить по углублениям. Чем ближе она будет к центру чаши, тем ближе ты будешь к своей целее.

Александра согласно кивает.

— А почему мы не пытаемся таким образом найти Патриархов? — спрашивает она.

— Дело в том, что в нас нет их крови. Первые вампиры были рождены иначе, чем все последующие поколения. Скажем, мы больше похожи на больных, инфицированных страшным вирусом, нежели на полноправных членов животного мира.

— Поняла.

— Теперь смотри внимательно. Прибор готов к использованию. Но трудность нашей работы заключается в том, что мы приобщаемся к обществу «Ахерона» иначе, нежели вы делаете своих послушников настоящими вампирами. У вас это происходит следующим способом: когда вампир прокусывает вену человека, в кровь жертвы попадает наша слюна, которая является мутагеном. Если ее слишком много, тогда человек умирает от перенасыщения своей лимфы ядовитым для него гемоликвидом, и это происходит раньше, чем вампир успеет выпить всю необходимую ему кровь. Если же концентрация мутагена не критична, наши лейкофаги пожирают большую часть естественных лейкоцитов сапиенса. Таким образом он становится вампиром, то есть теперь ему требуется пополнять свою кровь лейкоцитами другой живой крови. Иначе его будет мучить Жажда, игнорировать которую означает смерть. В принципе теперь наш генетический код перестроен таким образом, что мы можем питаться и синтетическим гемоглобином, но, во-первых, инстинкты сильнее генов и, во-вторых, питие крови подразумевает еще и вытягивания витальной энергетики из тела жертвы. Без этого мы тоже жить не можем.

— А как вы превращаетесь в каинитов?

— Мы не кусаем своих адептов. Они проходят особый обряд инициации, в результате которого их сердце начинает вырабатывать разные виды крови. Разнообразие зависит оттого, сколько отцов будет у обращенного неофита. В нашем случае в теле Стокера течет три крови — одна его собственная и две, принадлежащие мне и Язу. Настроив трейсер должным образом, мы сможем определить его местоположение.

— Тогда не будем терять время понапрасну.

— Как скажешь, дочь Ватека, как скажешь.

Что делать дальше…

Интонация, с которой Фелиаг задал этот вопрос самому себе, не имела ничего общего с вопрошанием. Скорее всего проснулась тяга к риторике, которую Фелиаг не спешил в себе душить.

«Пора бы уже научиться подводить промежуточные итоги», — горько подумал Фелиаг. Одного стратегического таланта явно недостаточно, когда речь идет о борьбе с таким противником, как Ватек.

Развязка неминуемо приближалась. Маг чувствовал ее особенно остро, а значит, времени оставалось совсем мало. Но вместо оживления Фелиаг ощущал, как тоска точит его душу. Она отнимает гораздо больше сил, чем все остальное.

Я знаю, в чем причина. Озарение пришло внезапно, просто вспыхнул в сердце давно забытый огонь и лопнула болезненная язва, отравляющая всю мою жизнь. Ушел страх, даже боязнь полного забвения… ее тоже нет. За это я должен благодарить тебя, мой таинственный голос. Ты дал мне достаточно информации, чтобы разрешить головоломку. Но я был настолько слеп, одурманенный местью и гневом, что увидел это только сейчас. Ты говорил мне о прозрении. И вот пелена упала с моих глаз. Теперь я должен сделать следующий шаг. И более нет на моем пути препятствий.

Фелиаг позволил себе улыбнуться. Давно его разум не был таким чистым, готовым к восприятию мира в его естественном обличье. Оставались сущие мелочи. И прежде всего надо было отдать приобретенное знание другим. Превратить врагов в союзников. Более благодатного момента для выполнения этой задачи было трудно представить.

Маг заметил, как кровь бежит по жилам все быстрее. Пусть будет так. Сгореть полностью он не может, а охлаждение приведет лишь к ненужным задержкам. Он вытерпит все телесные муки, потому что развязка близка. Стоит лишь делать, а не думать…

Комбайны приготовили все необходимое. Реанимационное оборудование, химикаты и стимуляторы — механические и медикаментозные. Оставалось только отдать последние указания, и клоны начнут свою работу. Однако Маг не торопится. Он смакует последние секунды так, словно это дорогое вино, чей тонкий вкус только портится от спешки. Фелиаг потирает руки, неожиданно ловя себя на мысли, что тепло уже не кажется ему таким опасным. Больше того, оно способно приносить легкость и наслаждение.

Он медленно прохаживается между двумя вертикально поставленными койками, к которым тонкими биолентами прикреплены тела. Одно обезглавленное, покрытое синими пятнами трупного окоченения. Второе до сего дня было погружено в анабиоз, замороженное в жидком газе, а сейчас прибывает в состоянии контролируемого сна. К его оживлению Фелиаг приступит в последнюю очередь — слишком опасно будить того, кто не смирился с пленом. А вот декапетированный вампир — отличное начало. Он долго лежал в земле, расчлененный, что, пожалуй, его эфирные ткани забыли о жизни. Работа с ним будет тяжелой, но предсказуемой.