Тем вечером Рид выступал в университетском клубе — переоборудованном особняке на богатой улице Саммит Авеню в столице штата Миннесота Сент-Поле. Примерно 250 человек заплатили за то, чтобы услышать выступление Рида. Между исполнением песен он убеждал аудиторию в необходимости написания посланий сенаторам и представителям в конгрессе с требованием прекратить поддержку диктаторского режима Пиночета.[219]
Проведя четыре дня в «Городах-близнецах» {21}, Дин и Вибке Рид покинули Соединенные Штаты и вскоре оказались дома, в Восточном Берлине. А всего несколько месяцев спустя Давидов получил такое письмо:
«Дорогой друг, товарищ Марв, сейчас в СССР я даю концерт солидарности с народом Чили. Но не как советский певец Дин Рид, но как американский певец Дин Рид. В этом году получил Премию мира от правительств Венгрии и Чехословакии. Но самая хорошая новость — Вибке беременна, и скоро в мире станет на одного революционера больше. Надеюсь, что ты в порядке, счастлив и трахаешься в той же кровати, где у нас с Вибке случился самый лучший трах во всех Соединенных Штатах. Люблю тебя, Дин».[220]
17 мая 1976 года Вибке дала жизнь еще одной девочке Рида, которую назвали Наташа.
Через год Риду представилась возможность подтолкнуть к социалистическому пути еще неопытную испанскую демократию. Наряду с Чили и Аргентиной он считал Испанию своей землей, своим домом. Хотя Рид никогда не имел тесных связей ни со страной, ни с ее людьми, как это бывало с чилийцами, Испания стала пристанищем для него и Патрисии на пути бегства из Аргентины. Там он снялся в нескольких картинах и часто проводил по несколько недель или месяцев в Мадриде и его пределах. Испанское правительство являлось для него дискомфортным, в 30-х годах при помощи нацистской Германии в Испании воцарилось фашистское диктаторство Франсиско Франко, а после войны оно поддерживалось западными демократиями, включая Соединенные Штаты. Как это ни удивительно, за исключением неповиновения вдвоем с Патрисией закону о запрете прилюдных поцелуев, Рид не высказывался на темы Испании, ее правительства и отсутствия гражданских свобод. Но в конце 1975 года Франко наконец отправился в мир иной, и в лице короля Хуана Карлоса в стране была восстановлена монархия. В 1977-м Карлос объявил свободные выборы в демократический парламент, и, увидев шанс для коммунистов получить места и управлять народом, Дин Рид направился к югу на помощь. Он выступал с песнями на митингах коммунистов и заявил, что на одном из собраний присутствовали около 200 тысяч. Рид перенес свою политику на улицы, что естественным образом повлекло за собой неприятности.
«Однако выборы, конечно, еще не полностью свободные, — написал он Патрисии. — Например, конечно, никто не в состоянии за один день по закону короля изменить поведение полицейского, который избивал и мучил людей в течение предыдущих сорока лет. В понедельник по центральным улицам города проехали сотни автомобилей, набитых фашистами, которые всех приветствовали гитлеровским салютом. Я шел по улице с итальянским сенатором-коммунистом, и мы отвечали на фашистские провокации поднятыми вверх кулаками. Неожиданно заскрежетали тормоза двух полицейских джипов, из которых выпрыгнули примерно 7–8 полисменов в полном боевом обмундировании. Главный посмотрел на меня, указал пальцем и заорал: бейте его, бейте его! Один полицейский приблизился ко мне и попытался ударить меня дубинкой по голове. Я блокировал удар рукою. А в это время мой итальянский товарищ уже драпал по направлению к Риму! Я закричал командиру: "Что ж вы нападаете на нас, ведь фашисты там, и это именно они провоцируют!" Старший сделался красным и заорал: "Сильнее, сильнее, бейте его сильнее! " Меня ударили еще раз, прежде чем я решил, что не стоит урезонивать этих гребаных фашистов. Итаааак, как ты понимаешь, состоявшиеся выборы были настолько свободны, что дальше некуда!».[221]
Рид счастливо сообщил своей бывшей супруге, что коммунисты набрали 9 процентов голосов, на 1 процент больше, чем фашисты, и назвал это моральной победой. Новости были не только политическими. На американца нахлынули воспоминания, и он писал Патрисии, что эта неделя в Мадриде напомнила ему многое из того времени, которое они провели вместе в этой стране, о доме, в котором они жили, о мексиканском ресторане, в котором обедали. Это было очень нежное письмо, и оно почти полностью игнорировало тот факт, что теперь они были в разводе, а Рид состоял в другом браке.
Завершив дела в Испании, он обратил свои взоры на Ближний Восток. Его взгляды в отношении Израиля и беспорядков в этой части мира менялись. В своих первых концертных турах по СССР Рид настаивал на исполнении песни «Моя еврейская мама», несмотря на недовольство антисемитского руководства в Москве. Тогда он выражал восхищение и государством Израиль, и еврейским народом в целом. Однако его постоянное смещение влево, в конечном итоге приведшее в коммунистическую страну, означало принятие того мнения, что страна Израиль — это доверенное лицо Соединенных Штатов в разжигании военной истерии и основная преграда на пути к миру.
Еврейский народ не имел своей территории до 1947 года, когда Организация Объединенных Наций проголосовала за разделение Палестины на два государства, одно — для евреев и другое — для палестинских арабов. Однако с выходом британских войск из Палестины в 1948 году, в обеспечение решения ООН, арабские государства попытались предотвратить появление на карте государства Израиль. Они потерпели неудачу, но события развивались таким образом, что бездомными остались палестинцы, когда Иордания оккупировала Западный берег реки Иордан, а Египет захватил сектор Газа. Ситуация еще больше ухудшилась после войны 1967 года, в которой Израиль впечатляюще одержал победу над Сирией и Египтом и расширил свои владения, включив в них Синайский полуостров, Голанские высоты, сектор Газа и Западный берег.
В 1973 году Рид познакомился с Ясиром Арафатом, лидером Организации Освобождения Палестины. Эти двое нашли общий язык — по причине не столько политической, сколько кинематографической. Арафат оказался большим любителем кино и поклонником итальянских картин Дина Рида. Рид всегда был очень восприимчив к славословиям почитателей, а после того как Арафат воспел хвалу его трудам и припомнил некоторые из самых любимых картин, актер был более чем счастлив проводить время с человеком, к которому многие питали отвращение. Рид выслушал версию Арафата о борьбе между палестинцами и израильтянами и вскоре твердо принял сторону ООП. В то время как многие на Западе расценивали Арафата и Организацию Освобождения Палестины как террористов, уничтожавших невинных граждан бомбами, которые взрывали на рынках в Израиле и аэропортах по всему миру, Рид видел в них оплотов миролюбия. «Он твердил нам, что Арафат добьется успеха, тут и беспокоиться не о чем, — вспоминала мать Рида. — Он говорил, что Арафат — это человек, избегающий крайностей».[222]
Рид увлекся идеей съемок фильма о палестинцах и их вооруженной борьбе. В частности, он думал, что сюжет о двух докторах, работавших в лагере беженцев Телль аль-Заатар, в то время когда он был окружен и обстреливался войсками пришедших на подмогу израильтян во время Ливанской гражданской войны в 1976 году, окажется захватывающим. В письме своему брату Вернону он пытался объяснить то, как он понимает ситуацию в регионе.
«Несомненно, это очень важное решение в моей жизни, поскольку, как тебе известно, сионистские спецслужбы организуют политические убийства наших людей по всему миру, и, конечно, одна из тем, на которую в США наложено абсолютное табу, — это выступления против расистской и фашистской теории сионизма. Сионисты настолько хорошо провели свою пропаганду, что большое количество людей получили неверное представление о том, что если кто-то выступает против сионизма — значит он проповедует антисемитизм. Без сомнения, это ровно на 180 градусов перевернутые факты. Сегодня правительство Израиля превратилось в фашистский бастион. Конечно, когда-нибудь арабские народы поднимутся и свергнут своих собственных лживых лидеров, которые вертятся, как проститутки, между Советским Союзом и США, и — совместно с прогрессивными евреями — вместе они смогут побороть сионизм». [223] {22}
