— Тут что-то не клеится, Спарроуз. Не до конца складывается. — Ева притормозила у выезда из гаража. — Ликвидация Биссела и Кейд прошла неряшливо. «Бригада Судного дня» не взяла ответственность на себя. А они любят приписывать себе разные «подвиги».
— Да, но они не любят, когда их дурят. А он месяцами водил их за нос. Через Биссела мы собрали значительную информацию о вирусе. По кусочкам, но это давало нам возможность создать защиту от него — до того как…
— До того как ее создали в исследовательском отделе «Рорк индастриз»? Ну, вы даете!
— Послушайте… — Он заерзал на сиденье. — Лично мне глубоко плевать, кто первый создаст защиту от вируса. Главное, чтобы защита была надежной и внедрена вовремя. Но кое-кому не нравится, когда такой человек, как Рорк… с его сомнительными связями… ну, словом, чтобы ему достался кусок этого пирога. Это же высшая степень государственной секретности!
— Значит, вы трудитесь, как пчелки, чтобы обойти Рорка на финише, а потом будете бить себя в звездно-полосатую грудь и прирежете жирный кусок к своему бюджету?
— А в Нью-Йоркском управлении полиции все чисто и прекрасно, Даллас? У вас тут безупречная система?
— Нет, но я не ложусь в постель с кем попало, чтобы произвести арест. — Ева вывела машину из гаража и влилась в поток машин. — Ей-богу, у меня большой соблазн высадить вас вот у этого симпатичного кафе, где собираются наркоманы.
— Да бросьте, Даллас! Кто ничего не дает, тот ничего и не получает. Нам надо взглянуть на компьютеры, которые вы конфисковали и заперли дома. Ну, если не на компьютеры, то хоть на отчеты по анализам и сканированию. У «Бригады» есть вирус. Даже Рорку не под силу собрать мозговой трест для создания защиты. А у нас он есть. У нас все было бы готово уже сейчас. Без защиты от вируса нам грозит кризис библейских масштабов!
Стоило ему произнести эти слова, кризис библейских масштабов разразился. Ева ощутила тепловую волну от взрыва, в глаза ей ударила ослепляющая вспышка света. Стекло лопнуло и пылью полетело ей в лицо.
Она инстинктивно вывернула руль до отказа и ударила по тормозам, но ее колеса больше не касались мостовой. Она смутно ощутила, что машину подняло в воздух.
— Держитесь! — хрипло крикнула Ева Спарроузу.
Мир закружился у нее перед глазами. Машину швырнуло об землю, и от удара ее предохранительный ремень лопнул. Ее бросило вперед, она со всего размаха ударилась о развернувшуюся со щелчком подушку безопасности. У нее все всколыхнулось в животе, в ушах зазвенело. Последним ее воспоминанием стало ощущение собственной крови во рту.
В отключке Ева пробыла недолго: судя по привкусу гари во рту, по еще не утихшим женским крикам, она потеряла сознание всего на пару минут. Да и боль еще не вполне дошла до сознания. Ее машина — вернее, то, что от нее осталось, — стояла вверх колесами, как перевернувшаяся черепаха.
Ева выплюнула кровь и, насколько могла, передвинулась на сиденье, чтобы дотянуться до Спарроуза и проверить пульс у него на шее. Ей удалось нащупать слабое биение, но рука стала влажной и липкой от крови, обильно стекавшей по его лицу.
До нее донесся вой сирен, топот ног, громкие, отрывистые голоса, отдающие приказы: значит, полиция на месте. «Если тебе предстоит краткий бросок из машины на небеса, лучше предпринять его вблизи от полицейского участка», — подумала Ева.
— Я здесь работаю, — предупредила она, пытаясь выбраться через разбитую водительскую дверцу. — Лейтенант Даллас. В машине зажат штатский, у него сильное кровотечение.
— Спокойно, лейтенант. «Скорая» уже в пути. Вам не стоит двигаться, пока…
— Вытащите меня отсюда!
Она попыталась нащупать ногами дорожное полотно. Ей удалось продвинуться на два дюйма, потом чьи-то сильные руки подхватили ее за ноги и за бедра и извлекли из обломков машины.
— Тебе очень больно?
Ева заставила себя сфокусировать взгляд и узнала Бакстера.
— Ну, раз уж я все еще тебя вижу, считай, что мои Страдания невыносимы. Но, думаю, у меня только ушибы. Пассажир пострадал сильнее.
— Сейчас они его извлекут.
Она поморщилась, когда Бакстер принялся ощупывать ее в поисках переломов.
— Ты просто пользуешься случаем, чтобы меня потискать.
— Мужчина имеет право на свои маленькие радости. У тебя есть порезы. И наверняка вся твоя складная фигурка покрыта синяками.
— Плечо горит.
— Двинешь мне, если я посмотрю?
— Не в этот раз.
Ева откинула голову назад и закрыла глаза, пока он расстегивал то, что еще недавно было ее рубашкой.
— Фрикционный ожог. От ремня безопасности, надо полагать, — доложил Бакстер.
— Я хочу встать.
— Спокойно, не дергайся, пока медики тебя не осмотрели.
— Помоги мне встать, Бакстер, черт бы тебя побрал! Я хочу прикинуть причиненный ущерб.
Он помог ей подняться. Зрение у нее при этом не затуманилось, и Ева решила, что легко отделалась.
Спарроузу явно повезло меньше. Пассажирская сторона приняла на себя удар, когда автомобиль, вращаясь вокруг своей оси, протаранил автобус. Трухарт пытался освободить Спарроуза из-под груды металла. Ему помогал другой полицейский в форме.
— Его зажало между дверью и приборным щитком! — крикнул Трухарт. — Похоже, у него нога сломана, а может, и рука тоже. Но он дышит.
Прибыли медики, и Ева отступила подальше. Один из них залез на водительское сиденье, которое она только что освободила. Полицейский жаргон сменился медицинским. До нее донеслись слова о повреждении спинных и шейных позвонков. Она тихо выругалась себе под нос.
Теперь, когда Спарроузу уже оказывали первую помощь, Ева наконец смогла как следует рассмотреть автомобиль. Зрелище было впечатляющее. Передней части, можно было смело сказать, больше не существовало. Почерневший металл оплавился и спаялся. Над машиной все еще курилось облачко рассыпавшегося в пыль стекла.
— Господи боже милостивый! Это похоже на…
— Это похоже на попадание ракеты малой дальности, — закончил за нее Бакстер. — Ты бы уже превратилась в поджаренный гренок, если бы она ударила прямо в лобовое стекло, а не снесла радиатор боковым ударом. Я как раз ехал в управление, когда увидел вспышку. Раздался грохот, и машина — твоя машина — перелетела прямо через мою. Она описала дугу, трижды перевернулась в воздухе и завертелась, как волчок. Пропахала пару гражданских машин, уничтожила тележку торговца, вылетела на тротуар, слетела обратно на мостовую и врезалась в автобус, как торпеда.
— Есть жертвы среди гражданских?
— Я не знаю.
Судя по всему, жертвы все-таки были. Ева слышала крики и плач. Соевые хот-доги, банки с безалкогольными напитками, леденцы и шоколадки раскатились по тротуару.
— Пристяжной ремень держался до последней секунды. — Ева рассеянно стерла струйку крови, стекавшую по виску. — Если бы он лопнул раньше, один бог знает… Жесткий каркас крыши тоже сыграл свою роль, иначе нас просто сплющило бы, как пакет из-под молока. Больше всего пострадала пассажирская сторона. Да, ему больше всех досталось.
Бакстер следил, как медики надевают на потерявшего сознание Спарроуза шейный корсет.
— Твой друг?
— Нет.
— Кто из вас вызвал огонь на себя — ты или он?
— Хороший вопрос.
— Тебе надо показаться врачам.
— Да, наверное. — Боль постепенно проникала в сознание, вытесняя шок и первоначальный выброс адреналина. — Хотя я их терпеть не могу. Честное слово. А знаешь, что хуже всего? Парни из отдела снабжения устроят мне выволочку. Они всю вину возложат на меня, а потом в наказание дадут мне самую дрянную тачку из всех, что у них найдется.
Ева, прихрамывая, добралась до тротуара и села на краю среди обломков крушения. Медика, направившегося к ней с набором первой помощи, она встретила людоедской усмешкой.
— Попробуйте только подойти ко мне со шприцем, я вас на ноль помножу!
— Хотите, чтоб вам было больно, воля ваша. — Врач пожал плечами и открыл набор. — Но дайте хоть взглянуть.
Домой ее отпустили только через два часа, да и то пришлось просить Бакстера ее подвезти, так как ей самой запретили садиться за руль. Впрочем, поскольку садиться ей было не за что, выполнить распоряжение оказалось нетрудно.
