— Жена у друга родила. На автобус я не успел. Да здесь ведь всего-навсего шесть километров. Будь другом, подвези.

— Ты же видишь, у меня пассажиры. Ничего сделать не могу.

Алтыншаш, видя радостное состояние Бахытжана, сказала Талгату:

— За друга можно и порадоваться. Мы сейчас сойдем возле гостиницы. Если вы не очень устали, отвезите товарища.

Талгат кивнул головой, разрешая садиться. Он вез Бахытжану одну из фотографий портрета, сделанного со слов Калампур. То ли он вспомнил об этом обстоятельстве, то ли слова девушки навели его на мысль, но он вдруг отчетливо осознал, что видел этого человека в поезде. Сошли она вместе. Талгат не смог сдержать волнения.

— Ну и золотая вы девушка, Алтыншаш! — воскликнул он, пожимая ей руку. Алтыншаш покраснела и вырвала руку. Талгат, ребячась запел:

Алтыншаш удивилась такому бурному проявлению радости, не сводила с Талгата глаз. У самой гостиницы она сказала:

— До свидания, загадочный человек!

Талгат думал раньше задержаться в Коктале дня на два, чтобы выяснить положение на месте. Хотел встретиться кое с кем. Но теперь он не стал медлить, а отправился в тот же день обратно.

Насир остановился не в гостинице, а на частной квартире. Оставив машину на улице, Талгат вошел во двор, в окне Насира горел свет. Постучал.

— Кто там? — спросил спокойный голос.

— Вы такси вызывали?

Насир открыл дверь. Обняв Талгата за плечи, он ввел его в комнату.

— Вы быстро вернулись. Что-нибудь случилось?

— Вспомнил я того, проклятого! — и Талгат рассказал, где он видел человека, который был на фотографии.

— Итак, он в этом городе?

— Я сам видел, как он сошел с поезда.

— Один?

— С ним была молодая женщина.

— Как она выглядит?

— Не помню. Ей, примерно, лет двадцать пять. Светловолосая. Но человек, которого видел я, не похож на этого. Тому уже за сорок и лицо у него грубое, словно вырубленное топором. Может, поэтому я и не вспомнил сразу.

— Опиши его подробно, — майор протянул Талгату лист бумаги.

Вскоре был готов новый портрет, сделанный с помощью Талгата. Захватив фотографии, Насир вылетел в пограничный район. Мырзаш, оказывается, выписался и уехал домой, в колхоз «Алга», и поставил юрту у подножья Коктюбе. В доме он жил только зимой. В юрте было множество ковров, гора пуховых одеял, расстелены богатые кошмы с темными узорами «рога архара». Пестрели текеметы, отливал тяжелым блеском шелк покрывал. Сам хозяин лежал на почетном месте, подложив под локоть подушки, и попивал чай. Увидев входящего Насира, и он и Калампур обрадованно вскочили на ноги.

— Это же давешний мальчик, — сказала Калампур.

— Проходи, сынок, будь гостем, — отозвался старик. — В доме все живы-здоровы? Здоров ли скот? Когда же ты приехал сюда? — он пожал майору руку и усадил рядом с собой.

— Только что приехал, аксакал. Сейчас с автобуса.

Калампур стала взбалтывать в сабе крепкий кумыс, разлила по пиалам. Это был очень вкусный кумыс, без острого кислого привкуса, которого не любил Насир. Майор с наслаждением выпил две пиалы. Когда гость утолил жажду, Мырзаш коротко приказал Калампур:

— Жена, где Бекен? Пусть едет в отару. А ты засветло приготовь дрова и воду.

В большом котле варилось мясо. Насир стал возражать против того, чтобы хозяева резали барана, но Мырзаш на согласился:

— Что ты говоришь, сынок? Ты же гость. А мы еще на разучились гостей принимать. Это еще от предков перешло, не к лицу нам нарушать священный обычай гостеприимства. Казахи еще не разорялись от того, что привечали гостя.

Вскоре был доставлен из отары черный баран, разделан со всеми обязательными церемониями, и мясо уже булькало в котле.

В этот вечер Насир не стал говорить о деле. В юрту набралось много народа, приезжали люди с соседних летовок, спускались с гор. Поговорили о деле лишь утром, перед самым отъездом. Когда Насир разложил перед Калампур несколько фотографий, она не колеблясь указала на того, которого описал Талгат.

— Вот он! Точно он! Только была у него родинка на подбородке. Где она?

Стало ясно, что вражеский агент уже прибегал к гриму и другим средствам маскировки. Выходит, он и впредь будет менять свой облик, словно оборотень. Да он и есть оборотень! Какой же он теперь примет вид? На каких дорогах искать его? Как схватить за руку?

Едва вернувшись в город, Насир стал советоваться с Талгатом. Как бы то ни было, агент не станет сидеть сложа руки. Если его интересует полигон, то он не станет засиживаться в городе, а постарается попасть в Коктал. Нынешняя работа Талгата удобна, чтобы следить за дорогой. Вместе с тем они пришли и к такому выводу: надо продолжать искать врага по портрету, необходимо найти девушку, с которой он ехал, и уберечь ее от неожиданностей. Девушка еще очень молода, возможно, она работает на одном из предприятий города.

...Прошла неделя. Днем Насир обходил городские учреждения и предприятия, а ночами изучал личные дела работниц, приказы и объявления. Он составил большой список женщин, уходивших в очередной отпуск или выезжавших в командировки около двух с половиной месяцев назад. Женщин, работающих на фабриках, было больше, чем мужчин. Раньше Насир этого не замечал. Список отдыхающих в других местах, выезжавших по делам достиг двухсот человек. Из них были отдельно выбраны те, кто ездил в западном направлении. Насир торопился. Чтобы выяснить, куда и зачем ездили те люди, он провел не одну бессонную ночь. Иногда ему помогал Талгат. Список постепенно сокращался. Теперь первой в нем стоит фамилия Зинаиды Рябовой. Решили с нее и начать.

Утром Насир позвонил на обувную фабрику, ему сообщили: девушка была на хорошем счету, передовая работница, активистка, ее посылали в Ленинград, но, к сожалению, случилась непоправимая беда — Зина утонула. На вопрос: «Когда? Как это случилось?» Ответили: «Четыре дня тому назад она утонула в искусственном городском озере. Нашли ее только через сутки — ребятишки увидели труп среди водорослей. При вскрытии в ее крови был обнаружен алкоголь. Следов насилия на теле нет. Позавчера ее хоронили». Насир целый день провел на фабрике, беседуя с подругами покойной. Ему рассказали, что девушка была очень доверчивой. Нет, ничего особенного в ее поведении в последнее время они не замечали. Только один раз она призналась, что собирается замуж. В столовой она спросила у подруг: «Сколько человек поместится в этом зале? Сто пятьдесят? Маловато. Я хотела свадьбу здесь отпраздновать, всю фабрику пригласить». Девушки стали спрашивать, кто же ее жених, какой он из себя, где он работает, но она отмахнулась: «Ну вас, девочки, я пошутила».

Возвращаясь с фабрики, Насир зашел к Рябовым. Плотные шторы задернуты. В комнате полумрак. За столом, подперев щеку, сидит безмолвная женщина в черном платке. Она не сводит глаз с портрета дочери. На вошедшего она не обратила внимания. Насир подошел к ней ближе.

— Таисия Каменовна, простите меня. Я глубоко сочувствую вашему горю. Но мы считаем, что Зина не утонула, а убита. Вы должны нам помочь.

Таисия Каменовна посмотрела на. майора выцветшими от горя глазами:

— Убили? Да за что же было, убивать ее, такую светленькую и ласковую? Кому она зло причинила, деточка моя?

— Я пришел специально ой этом с вами поговорить.

Таисия Каменовна встала и зажгла свет, молча предложила Насиру стул. Сама осталась стоять, забыв обо всем, кроме страшного слова «убита». Горе и гнев перемешались в ней.

— Кто убил мою дочь? Скажите матери, кто ее убил? Умоляю вас...

— Нужна ваша помощь, Таисия Каменовна, — мягко сказал Насир и, достав из кармана пачку фотографий, положил их на стол изображением вниз. — К вам не заходил мужчина 35—38 лет на вид? Я не стану вам его описывать, если вы его встречали, то узнаете сами.

Таисия Каменовна прошептала побледневшими губами: