— Он, полагает, что его будут искать где-то здесь, раз нашли разбитую машину, попытается пустить нас по ложному следу. Талгат прав, его здесь уже нет.

Когда Насир связался с Алма-Атой, генерал тоже согласился с таким предположением, но приказал оставить группу оперативников и во Фрунзе, чтобы продолжать поиски. Посоветовал особое внимание обратить на дорогу, ведущую из Фрунзе в Джамбул.

В тот же день Насир с Талгатом вернулись в Алма-Ату. Во время многодневной слежки за Петрушкиным Талгат не заметил, чтобы тот заходил в какой-нибудь дом или ночевал где-нибудь. Но он узнал, что любимым местом Петрушкина была чайная в Тастаке, носившая неофициальное название «Голубой Дунай». После каждого выхода в город он непременно заворачивал в эту чайную пообедать. Здесь он долго пил пиво, перебрасывался шутками с буфетчицей, разбитной вдовой.

Веселая и приветливая раньше буфетчица очень переменилась, стала подозрительной и осторожной, боязливой и резкой. Это сразу заметил Талгат и подумал, что все это не случайно. А что, если Петрушкин скрывается в доме буфетчицы? Сначала Талгат хотел поговорить с этой женщиной в открытую, но потом раздумал. Если женщина любит Петрушкина, она будет защищать и выгораживать его до конца. Значит, надо было окружить ее дом и, выбрав удобный момент, войти и задержать Петрушкина. Буфетчица, уходя из дома, запирала дверь на замок, а на улице оглядывалась по сторонам, чтобы узнать, не следит ли кто. Видимо, она выполняла инструкции Петрушкина.

Что делать? Решили устроить ложный пожар. Обмотанные паклей шесты обливаются керосином и зажигаются. Пламя факелов подносится к окнам и поднимается крик: «Пожар! Горит!» По логике, все, кто был в доме, должны покинуть его, выйти во двор, а значит, обнаружить себя. В этой суматохе надо было задержать преступника. Талгату это дело показалось интересным и в то же время похожим на детскую игру. Огромные языки пламени в ночи создавали иллюзию настоящего пожара. Буфетчица с воплем выбежала во двор, а Петрушкин вышиб ногой окно и выскочил через него. Он скоро понял, что это был фальшивый пожар и, стреляя в каждую тень бросился в сад. В это время из соседнего дома выбежал ребенок. Сверкая любопытными глазенками, он захлопал в ладоши. Талгат успел закрыть малыша телом, и в этот самый миг блеснул огонь. Что-то тупое и горячее с силой толкнуло его в грудь. И Талгат упал. Падая, он успел выстрелить в темноту. Зрение его на миг обострилось, и он увидел, как выпал пистолет из руки Петрушкина. А потом пришла тьма...

Слабой рукой пожал Талгат пальцы Сауле.

— Я долго лежу здесь?

Сауле взяла его руку и прижала к груди.

— Нет, вы просто спали.

В палату вошел врач. Он проверил пульс, положил ладонь Талгату на лоб.

— Ну вот! — сказал он довольно. — Самое страшное позади.

Обращаясь к Сауле, сказал:

— Больному нельзя много разговаривать. Ему необходим абсолютный покой. Прошу вас проследить за этим.

В коридоре ожидали Насир и Кузьменко. Врач, проходя мимо, задержался, помолчал и сказал ворчливо:

— Я разрешаю только поздороваться с ним. Разговаривать ему нельзя. Он еще очень слаб.

— Я сегодня уезжаю. Разрешите зайти на минуту. Надо его ввести в курс дела, а то измучается, — взмолился Кузьменко.

— Хорошо, три минуты, не больше.

Насир в палате не задержался. Он, улыбаясь, пожал Талгату руку и, подмигнув, вышел. Когда к его кровати подсел Кузьменко, Талгат спросил:

— Петрушкин сознался в убийстве своей жены?

Кузьменко посмотрел в сторону двери:

— Талгат, тебе нельзя разговаривать, а то меня врачи выгонят отсюда. Я буду сам тебе рассказывать, а ты только слушай. Договорились?.. Петрушкин пытался вовлечь в свои темные дела и Матрену Онуфриевну. Та категорически отказывалась, угрожала ему разоблачением. Испуганный Петрушкин боится, что она успела рассказать все Масловой. Когда они вернулись домой, он усыпляет ее и отрубает ей топором голову. Хоронит он ее под цементным порогом сарая. Сначала он хотел сжечь труп, но, видимо, передумал. Труп уже успел наполовину разложиться. Когда тело извлекли, Глафира не выдержала, закрыла лицо руками, разрыдалась и убежала к себе. Жалею, право, глупую девчонку. Когда я пришел к ней на следующий день, ее дома не оказалось. Она совсем уехала из города. Куда, пока не известно. А вот о туристе, у которого «украли» чемодан, кое-что удалось узнать. Это был специальный связной, который приехал к Петрушкину. Вот и все пока. Остальное узнаешь потом. Время, которое мне отпустил врач, вышло. Ну, поправляйся, Талгат. Я сейчас еду в Покровку. Тех бандитов еще не поймали. Вернусь — поговорим. До свидания!

Кузьменко не торопясь вышел из палаты.

Короткий, призрачный, ломкий свет выхватывал на миг оцепеневший лес, а потом его снова проглатывала темнота. Плакал дождь...

Мырзаш стоял на пороге с двустволкой в руках. Он всматривался в ночь и слушал ее шепот. Успокаивающе шелестел дождь и не было больше никаких посторонних звуков. Снова сверкнула молния и выхватила на миг черный силуэт спускающегося с неба человека. Он мерно покачивался на дождевых струях.

«Да человек ли это? Что за наваждение?» Мырзаш вытянул шею, пытаясь что-нибудь разглядеть. Но лес уже снова погрузился в плотную тьму. «Видно, самолет потерпел аварию, а человек выбросился. Эх, да кто же летает в такую погоду?! Это же верная гибель!» Мырзаш постоял, глядя на непроницаемое небо, затем определил примерное направление и пошел по лесу искать человека, упавшего с неба в дикую чащу.

Есть в лесу место, которое называется «Шакалье логово». Рядом предательская трясина. На подходе к этому месту пузырится непросыхающая грязь. В эту сторону и шел старый Мырзаш мало кому знакомой тропинкой, которая вела самым коротким путем.

Он остановился и прислушался. Ему показалось, что в стороне кто-то прерывисто дышит, задыхаясь, спешит куда-то.

— Э-э-эй! Кто там есть? Иди сюда! Дальше топь! Туда нельзя! Погибнешь!

Старик снова прислушался, но ответа не было. «Уж не засосала ли беднягу трясина?» — с сожалением подумал он и заторопился. В небе изломанно вспыхнула синяя молния. В ее неверном свете он увидел согнутую фигуру человека, бегущего прочь. «Да в своем ли он уме? Почему убегает?» — подумал старик и крикнул:

— Эй, да ты не бойся! Иди сюда! Я лесник!

С треском ломая ногами сучья, отводя от лица тяжелые ветки, старый Мырзаш пошел в ту сторону, куда бежал неизвестный.

— Стой! Стрелять буду! — раздался резкий окрик. Старик невольно отпрянул. Кто-то навел ему в лицо сильный луч карманного фонаря. Прячась от света, Мырзаш жался к деревьям, снимая с плеча двустволку.

— Не двигаться! — приказал властный голос.

— Да кто же ты? Что здесь делаешь? — вскричал старик, поднимая ружье. В тот же миг сухо щелкнул выстрел. Казалось, луч света вонзился в грудь и горячим пламенем разлился по телу. Дрогнул лес, и земля рванулась из-под ног. Падали, кружась, деревья. И вместе с деревьями падал старый лесник.

Генерал стоял у открытого окна и смотрел в сторону гор. Синеватый дымок вился из его кривой трубки и таял, уносимый легким ветерком.

Зазвонил телефон. Генерал быстро подошел к аппарату и поднял трубку.

— Слушаю вас!

Послышался чей-то голос, густой и сильный:

— Товарищ генерал, докладывает двадцать четвертый. Службой противовоздушной обороны замечен самолет, нарушивший государственную границу СССР. Возможно...

— Я вас понял, товарищ полковник. Спасибо. Мы уже принимаем меры.

В кабинет вошел молоденький лейтенант.

— Товарищ генерал, оперативная группа собрана.

— Зовите!

В кабинет вошли Бугенбаев, Лопатин, Алтаев и несколько человек в штатском. Генерал Байтоков подошел к большой карте, висящей на стене, взял указку.