Лейн задыхалась, сердце ее колотилось так, что болели ребра. Кожа казалась такой горячей, что могла расплавить кости. О боже, это было замечательно…

Его руки были сильными, губы – ненасытными. Когда он наконец проник в нее, Лейн протяжно застонала и рухнула в пропасть.

– Скорее, скорее, скорее! – умоляла она, выгибалась дугой, раскрывалась ему навстречу и кричала, когда Макс вонзался в нее.

Наконец у Лейн потемнело в глазах; сердце, только что скакавшее галопом, остановилось. А затем все стало прозрачным, как хрусталь, сердце забилось снова. Она видела над собой лицо Макса, все его морщинки, впадинки, небритые с утра щеки и глаза – смотревшие на нее янтарные глаза тигра. За мгновение до того, как Макс кончил и зарылся лицом в ее волосы, эти глаза стали почти черными.

Душа Лейн была спокойной, как летнее озеро. Она ощущала на себе тяжесть его тела и наслаждалась этим. Макс хватал ртом воздух. Было очень приятно сознавать, что именно она довела его до этого. Она закрыла глаза и позволила себе забыться, полностью отдавшись охватившему ее блаженству.

– Эй, внизу, как дела? – пробормотал Макс.

– Замечательно. А как дела наверху?

– Похоже, меня парализовало, но я ничего не имею против. – Он повернул голову и коснулся губами ее щеки. – Лейн…

Она улыбнулась, не открывая глаз.

– Макс…

– Я должен сказать… Я должен сказать, что не ожидал ничего подобного, когда получал… это задание.

Лейн не поняла, что он имеет в виду, но спрашивать не стала. В конце концов, ведь и она тоже не ожидала ничего подобного.

– Я люблю сюрпризы. Было время, когда они мне разонравились, но теперь я поняла, за что люблю их. Потому что они случаются.

– Если твое появление у моих дверей в сексуальном черном платье называется сюрпризом, то я тоже люблю их… Кстати, а где Генри?

– Генри?

Макс оперся на локти и посмотрел на нее сверху вниз.

– Ты ведь не оставила его одного дома, правда? После того, что случилось вчера вечером?

Теперь она ощущала не лихорадочный жар в крови, а медленное и сладкое тепло. Он беспокоился за собаку. Ее собаку. По убеждению Лейн, мужчину, способного беспокоиться за чужую собаку, лежа в постели с женщиной, можно было назвать героем на все времена.

Она притянула к себе лицо Макса и покрыла его поцелуями.

– Нет, я не оставила его одного. Отвезла к Дженни. Ну почему ты такой идеальный?! Я всегда и всюду искала недостатки, но ты просто… – она крепко поцеловала его губы, – полное совершенство.

– Ничего подобного.

Макс не любил укоров совести. Он либо избегал, либо преодолевал их. Но в данный момент его куда больше волновало другое: что она подумает и как поведет себя, когда все о нем узнает.

– Я эгоистичный и упрямый, – сказал он. – Я…

– Эгоистичные люди не ходят по антикварным магазинам, чтобы найти подарок для матери, так что помолчи.

Чувство вины становилось все сильнее.

– Это был минутный порыв.

– Понимаю. Желание сделать сюрприз. А разве я не сказала тебе, что люблю сюрпризы? Не пытайся убедить меня, что ты не совершенство. Сейчас я слишком счастлива, чтобы… Ага, кажется, я понимаю, о чем ты думаешь. – Лейн провела ладонями по его спине. – Ты думаешь: «Похоже, она пытается превратить эту забавную и приятную игру в нечто большее».

– Ничего такого я не думаю. Тем более что это уже перестало быть забавной и приятной игрой.

– Ох… – Сердце Лейн дрогнуло, она внимательно посмотрела на Макса. – В самом деле?

– Лейн, я действительно не ждал ничего подобного. – Он опустил голову и прижался к ее губам. – Это сильно осложняет дело.

– Макс, я не хочу сейчас думать о сложностях. – Она взяла его лицо в ладони. – Разобраться во всем можно будет завтра, а сегодня будем просто наслаждаться случившимся. И друг другом. Знаешь, я очень давно не чувствовала себя такой счастливой.

– Счастливой?

– Довольной, сытой и счастливой. Но это не то счастье, от которого тянет танцевать. И единственная сложность, которая может помешать мне ощущать счастье, – это известие о том, что у тебя в Бруклине есть жена и двое ребятишек.

– Нет. Они живут в Квинсе.

Лейн сильно ущипнула его, а потом опрокинула на спину.

– Ха-ха! Очень смешно.

– В Бруклине живет моя бывшая жена.

Она села на Макса верхом и откинула волосы.

– Я вижу, ты времени даром не терял.

– Каждому свое. Ты вот коллекционируешь штопоры, а некоторые парни коллекционируют женщин. Моя последняя любовница живет в Атланте, но я не прочь завести еще одну. Ты будешь моей мэрилендской милашкой.

– Милашкой? Я всегда мечтала стать чьей-то милашкой. Согласна.

Макс обнял ее и крепко прижал к себе. «Сложности, – думал он. – Куча сложностей. Очень скоро придется столкнуться с ними вплотную – и ей тоже. Но не сегодня. Сегодня я поймаю ее на слове и буду просто наслаждаться».

– Ты останешься со мной? Останься, Лейн!

– Я думала, что ты так и не попросишь.

– Не уходи. – Как только эти слова сорвались с губ Макса, он понял, что до сих пор никогда не говорил их женщине. Почему же сказал сейчас? Может быть, в этом был виноват недостаток сна и сексуальное утомление? Или она сама?…

– Уже четвертый час.

– Вот именно. Так что возвращайся в постель. Мы полежим вместе, немного поспим, а потом закажем завтрак.

– Звучит заманчиво, но это мы тоже отложим до другого раза. – Она решительно натянула платье, даже не надев белья. – Мне в самом деле пора. Нужно вернуться домой, пару часов вздремнуть, переодеться, съездить за Генри, отвезти его домой, а потом снова ехать в магазин.

– Если ты останешься здесь, то сможешь забрать Генри по дороге домой.

– И дать повод для сплетен? Здешние кумушки будут перемывать мне кости до самого Рождества. – Она так старательно создавала имидж типичной обитательницы маленького городка, что начала и в самом деле бояться злых языков. – Если женщина выйдет утром из гостиницы в таком платье, все дружно поднимут брови. Таков наш Гэп, и с этим ничего не поделаешь.

– Я дам тебе взаймы рубашку.

– Я пошла! – Она улыбнулась и сунула белье в сумочку. – Но если хочешь пообедать со мной вечером…

– Назови время и место.

– В восемь у меня. Я умею готовить.

– Готовить? – Макс дважды моргнул и уставился на нее во все глаза. – В смысле, готовить еду?

– Нет, заговор против правительства… Конечно, еду! – Лейн посмотрела в зеркало, вынула из туго набитой сумочки маленькую щетку и провела ею по волосам. – Что ты любишь?

– Из еды?

– Ладно, я что-нибудь придумаю. – Убедившись, что она выглядит более-менее прилично, Лейн сунула щетку на место, подошла к кровати, наклонилась и нежно поцеловала Макса. – До встречи.

Когда за ней хлопнула дверь, Макс не пошевелился. Просто лежал и смотрел в потолок, ощущая вкус ее губ.

Все это не подчинялось рассудку. Ни то, что случилось между ними, ни то, что он чувствовал к ней, ни то, кем она была на самом деле. Сейчас ему было ясно только одно: с самого начала он неправильно понял ее характер. Совершенно неправильно, и это не имело никакого отношения к железам внутренней секреции, сатаневшим от ее запаха.

Если Лейн Тавиш участвовала в краже на десятки миллионов долларов, то он готов съесть собственную лицензию частного сыщика.

Разумеется, это не объясняло, почему Уильям Янг приехал к ней. Не объясняло, почему он умер. Не объясняло, почему ее дом ограбили. Но Макс не сомневался, что объяснения есть, и он найдет их. Он это умеет. А как только требования клиента будут удовлетворены, он расскажет Лейн все.

Может быть, она всего лишь слегка расстроится.

«Не морочь себе голову, Гэннон». Конечно, она придет в ярость, но он ее убедит. Убеждать он тоже умеет.

Чтобы расхлебать кашу, которую он заварил, нужно было воспользоваться логикой. А логика подсказывала, что Илейн О’Хара порвала связи с отцом, сменила имя, слегка подчистила свою родословную и начала самостоятельную жизнь. Все указывало на это, в том числе и его интуиция.