– Чертов янки! Убери от меня свои проклятые руки! Она заколотила его по спине, взбешенная тем, что не может размахнуться как следует.

– Ты думала, что сможешь отделаться от меня с помощью сестры? Черта с два! – Нэтан плечом открыл дверь и стал спус­каться по узкой лестнице. – Я добирался сюда целый день, так будь любезна выслушать то, что я должен сказать!

– Любезна?! Что знает о любезности чванливая нью-йорк­ская свинья, которая позволяет себе так обращаться с женщи­ной?! – В ограниченном пространстве лестницы ее борьба при­вела лишь к тому, что она треснулась головой о стену. – Я тебя ненавижу!

У нее звенело в ушах и от удара, и от унижения.

– К этому я приготовился. – Мрачный и полный решимос­ти, он втащил ее в кухню. Лекси и Брайан замерли с раскрыты­ми ртами. – Простите меня, – коротко сказал Нэтан и вынес Джо на улицу, оставляя за собой шлейф ее угроз и проклятий.

– О! – Лекси глубоко вздохнула, прижимая ладонь к сердцу. – Брайан, разве это не самое романтичное зрелище, какое ты видел в своей жизни?

– Вздор! – Брайан поставил на стол пирог, только что выну­тый из духовки. – Ничего романтичного здесь нет: она раздерет его физиономию в клочья при первой же возможности.

– Много ты понимаешь в романтике! – Лекси облокотилась о стол. – Ставлю двадцать долларов на то, что он затащит ее в постель в течение часа.

Брайан услышал, как Джо визжит что-то насчет кастрации некоего янки, и кивнул.

– Идет, дорогая.

Джип скрипел на посыпанной ракушками дороге. Тишина в салоне готова была вот-вот взорваться, но Джо решила, что не доставит Нэтану удовольствия: не выпрыгнет на ходу и не убе­жит, когда он остановит машину.

– Не так я хотел встретиться, – пробормотал Нэтан. – Мне действительно необходимо поговорить с тобой. Это важно. Не­удачное ты выбрала время для женских капризов.

Игнорируя ее тихое предупреждающее шипение, он все глуб­же копал себе могилу.

– Я не возражаю против драки. Пожалуй, при нормальных обстоятельствах я бы подрался и без правил. Это хорошо снима­ет напряжение. Но сейчас обстоятельства ненормальные, и твое высокомерие только усугубляет и без того неприятную ситуацию.

– Так, значит, я во всем виновата?! – Джо шумно втянула воздух, когда он резко остановил джип у коттеджа.

– Джо, вина здесь ни при чем. Дело в том…

Он резко замолчал: когда приходится обороняться – не до слов. Она не впилась в него зубами, не обрушила на него новые обвинения. Она просто набросилась на него, сжав кулаки, и первые несколько ударов захватили его врасплох.

– Джо, да перестань ты!

Как бы он хотел посмеяться над ними обоими. Как бы хотел притянуть ее поближе, сжать эти ловкие, сильные руки и за­крыть рот поцелуем…

Но, почувствовав кровь на губе, Нэтан понял, что дело се­рьезное. Когда ему наконец удалось прижать ее к сиденью, оба они тяжело дышали.

– Ты прекратишь? Ты можешь хоть чуть-чуть взять себя в руки и перестать превращать мои мозги в кровавое месиво? – Он ловко увернулся от ее взметнувшегося колена, которое вполне могло оставить его инвалидом. – Я не хочу причинить тебе боль!

– И очень жаль, поскольку я хочу причинить тебе боль! Я хо­чу, чтобы ты хромал до конца жизни за то, что так обошелся со мной!

– Прости меня. – Он прижался лбом к ее лбу и постарался дышать нормально. – Прости меня, Джо.

Но она не желала смягчаться, не желала признавать, что ее сердце забилось быстрее, что ей стало не по себе от отчаяния, прозвучавшего в его голосе.

– Ты даже не знаешь, за что просишь прощения!

– Я-то знаю, а ты – нет. – Он чуть отстранился и посмотрел ей в глаза. – Пожалуйста, войдем в дом. Я должен многое ска­зать тебе. Как бы я хотел, чтобы мне не пришлось этого гово­рить! После того, как я все скажу, можешь избить меня до смер­ти. Я и пальцем не пошевелю, чтобы остановить тебя. Клянусь.

Что-то здесь не так… Гнев Джо быстро превратился в страх.

Но прежде, чем ее воображение сорвалось с цепи, она холодно сказала:

– Справедливо. Я войду, и ты скажешь то, что должен ска­зать. Но потом, Нэтан, между нами все будет кончено. Потому что я твердо решила: никто от меня больше не уйдет, – тихо до­бавила она дрожащим голосом. – Никто и никогда.

Его сердце упало, но он молча повел ее в дом и зажег свет.

– Я бы хотел, чтобы ты села.

– Я не собираюсь сидеть, и меня не интересуют твои жела­ния! Как ты мог так уехать?! – Она нападала, но при этом об­хватила себя руками, словно защищаясь. – Как ты мог просто взять и уйти, не сказав ни слова? И не дать знать о себе, хотя прекрасно понимал, что я чувствую. Если ты устал от меня, то мог хотя бы проявить элементарную вежливость!

– Устал от тебя? Боже милостивый, Джо! За эти восемь дней не было ни минуты, чтобы я не думал о тебе, не хотел тебя.

– Ты считаешь меня настолько глупой, чтобы поверить в такую ложь? Или ты полагаешь, что я настолько нуждаюсь в тебе? Если бы ты думал обо мне, хотел меня, ты бы не отвернул­ся, как будто все, что было между нами, не имело для тебя зна­чения!

– Если бы мне было все равно, если бы это не значило для меня больше, чем все остальное в жизни, я мог бы остаться. И мы избежали бы этого разговора.

– Ты причинил мне боль, ты унизил меня, ты…

– Я люблю тебя.

Она резко отшатнулась, словно желая избежать удара.

– Ты ожидаешь, что у меня подкосятся ноги? Ты думаешь, что достаточно сказать это и я брошусь в твои объятия?

– Нет. И я бы, наверное, не любила тебя, если бы не знал, что ты будешь реагировать на все это именно так. – Он подошел к ней и, не удержавшись, коснулся ее – всего лишь легко дотро­нулся кончиками пальцев до плеч. – Но я действительно люб­лю тебя, Джо Эллен. Может быть, всегда любил. Может быть, та семилетняя девочка спасла меня, загородив от всего остально­го… Я не знаю. Но мне необходимо, чтобы ты верила мне, иначе в том, что я сейчас скажу, не будет смысла.

Она смотрела в его глаза, и теперь ее колени дрожали.

– Ты действительно говоришь серьезно?

– Достаточно серьезно, чтобы отдать мое прошлое, настоя­щее и будущее в твои руки. – Он на мгновение взял ее ладони в свои, но тут же отпустил. – Я ездил в Нью-Йорк. К другу семьи, нейрохирургу. Я хотел, чтобы он сделал мне кое-какие анализы и обследования.

– Обследования? Какие… О господи! – Джо показалось, что ее кулаком ударили в самое сердце. – Ты болен? Почему нейро­хирург? Что у тебя? Опухоль?! – Кровь в ее венах превращалась в лед. – Но тебя можно вылечить! Ты можешь…

– Джо, я не болен. Нет ни опухоли, ничего подобного. Но я должен был в этом убедиться.

Она снова обхватила себя руками за плечи.

– Я не понимаю. Почему ты ездил в Нью-Йорк исследовать мозг, если с тобой все в порядке?

– Я сказал, что должен был удостовериться. Я думал, что, возможно, страдаю провалами памяти или расхаживаю во сне. И что, возможно, я убил Сьюзен Питерс.

Не сводя глаз с Нэтана, Джо осторожно опустилась на подло­котник кресла, вцепившись рукой в спинку.

– Почему тебе вообще пришла в голову такая безумная мысль?

– Потому что ее задушили здесь, на острове. Потому что ее тело спрятали. Потому что ее муж, ее семья, ее друзья до конца дней могли не узнать, что с ней случилось.

– Прекрати! – Джо не могла дышать и с трудом сдерживала желание зажать уши. Ее сердце забилось слишком быстро, голо­ва закружилась, кожа стала влажной. Она узнала эти признаки: паника, сжавшаяся, как пружина, коварно ждала малейшего предлога, чтобы вцепиться в нее. – Я не желаю ничего больше слышать об этом!

– Я и сам не хотел бы больше ничего тебе говорить. Но ни у тебя, ни у меня нет выбора. – Он взял себя в руки, понимая, что должен смотреть в глаза не только своему страху – он должен смотреть в глаза Джо. – Мой отец убил твою мать.

– Это безумие, Нэтан. – Она хотела подняться, убежать, но не могла пошевелиться. – И это жестоко…