Она его заметила, и это только усилило его возбуждение. Он напугал ее одним своим присутствием! Тихо посмеиваясь, он про­должал держать Керби в поле зрения телескопического объек­тива, методично фотографируя, пока она почти бежала к дому.

Какое прекрасное тело! Он испытал наслаждение, наблюдая, как ветер словно обнажает ее, облепляя рубашкой и слаксами все изгибы. Солнечный свет мерцал на ее волосах, превращая их в горящее золото. По мере того как солнце все ниже опуска­лось за его спиной, краски сгущались, смягчались. Он был до­волен, что на этот раз воспользовался цветной пленкой.

О, а это смятение, вспыхнувшее в ее глазах, когда она поня­ла, что за ней наблюдают! Объектив приблизил ее так, что он почти различал, как расширяются ее зрачки.

Какие красивые зеленые глаза, думал он, и эта волна белоку­рых волос, и нежный, успокаивающий голос…

Интересно, каковы на вкус ее груди?

Он поспешно щелкнул в последний раз перед тем, как она исчезла за дюнами. Она должна быть страстной в постели. Та­кие изящные малышки обычно очень горячи, когда их «заве­дешь». А эта к тому же прекрасно знает анатомию, можно не со­мневаться. Только, пожалуй, он тоже сможет показать ей пароч­ку трюков. О да! Он сможет кое-чему научить милую докторшу.

Он вспомнил отрывок из дневника, прекрасно подходящий к этому моменту и его настроению.

Я экспериментировал, позволял себе делать с ней все, чего ни­когда не делал ни с одной женщиной. Она рыдала. Слезы струились по ее щекам, увлажняя кляп. Я овладевал ею снова и снова! Я не мог остановиться. Это было свыше моих сил. И это уже был не секс, даже не насилие.

Это была безграничная власть.

Да, он жаждал власти, безграничной власти, которой не ощу­тил с Джинни. Не только потому, что Джинни была порочна, несовершенна, напомнил он себе. Она была шлюхой, а не анге­лом. Неудачный выбор.

Если он решит… если он решит, что ему необходимо еще не­много попрактиковаться перед главным событием… Керби, с ее красивыми глазами и ангельскими руками, будет прекрасным объектом. Прекрасным.

Есть о чем подумать. Поразмышлять. А пока он прогуляется к «Приюту», посмотрит, как поживает Джо Эллен.

Очень скоро настанет час напомнить ей, что он о ней думает.

Подъезжая к «Приюту», Джиф увидел на веранде второго этажа Лекси в крохотных шортиках, в которых ее длинные ноги казались еще длиннее. Она мыла окна, следовательно, наверняка пребывала в одном из своих самых негостеприимных настроений.

И как ни прелестна она с этими кое-как собранными на за­тылке волосами, ей придется подождать. Ему надо поговорить с Брайаном.

Лекси заметила грузовичок Джифа, но едва удостоила его взглядом. Полируя газетой смоченное водой с уксусом стекло, она самодовольно улыбнулась. Она знала, что он появится, правда, ждала его гораздо раньше.

Но она решила простить его… после того, как он немного поунижается.

Лекси наклонилась намочить тряпку и, слегка повернув го­лову, бросила вниз быстрый взгляд. И тут же резко выпрями­лась, увидев, что Джиф направляется не к дому, не к ней, а к старой коптильне, где Брайан красил садовую мебель.

Мерзавец! – злилась она, шлепая раствор на следующее окно. Если он думает, что она сама прибежит к нему, то его ждет горькое разочарование. Теперь уж точно она никогда не про­стит его! Даже если проживет еще тысячу лет. Он может ползать по горячим углям, может просить, умолять, звать ее со смертно­го одра, но она лишь весело рассмеется и пройдет мимо.

С этого момента Джиф Вердон ничего не значит для нее.

Лекси подняла ведро и передвинулась на три окна, чтобы не выпускать Джифа из виду.

Однако Лекси и ее настроения в данный момент не слишком интересовали Джифа. Он почувствовал острый запах свежей краски, услышал свист электрического пульверизатора и, улыб­нувшись, обогнул угол каменной коптильни.

Брайан покрывал вторым слоем старый диван-качалку. Ка­пельки зеленовато-голубой краски, как веснушки, усыпали его руки, забрызгали старые джинсы. На брезенте защитного цвета стояли свежевыкрашенные стулья и кресла.

– Приятный цвет! – крикнул Джиф.

– Ты же знаешь кузину Кейт. Каждые несколько лет ей хо­чется чего-то новенького, а все заканчивается цветом морской волны, – откликнулся Брайан, медленно водя насадкой взад-вперед.

– Во всяком случае, свежий вид.

– Да, – согласился Брайан, выключая мотор и отставляя пульверизатор. – Она заказала новые зонтики для столов и по­душки на стулья. Прибудут на пароме через день-два. Еще она хочет покрасить столы для пикников в кемпинге.

– Я могу это сделать, если у тебя нет времени.

– Спасибо, я и сам покрашу. – Брайан повел затекшими плечами. – Будет причина подышать свежим воздухом. Помеч­тать.

Появление Джифа как раз прервало его чудесный сон наяву, в котором он вновь переживал ночь с Керби. Никогда уже он не сможет думать о фонендоскопе так, как раньше.

– Ну а у тебя как дела? Как продвигается веранда?

– Сетки в грузовике. Похоже, хорошая погода продержится, и я смогу закончить к концу недели, как и хотела мисс Кейт.

– Хорошо. Постараюсь выкроить минутку и посмотреть, что получается.

– Как рука? – спросил Джиф, кивая на повязку. – Неужели ты действительно порезался кухонным ножом?

– О… – Нахмурившись, Брайан попробовал согнуть паль­цы. – Пока не очень слушается.

Брайан не стал спрашивать, как Джиф узнал о его травме. Слухи просто плавают в воздухе этого острова… Если честно, он не понимал, почему до сих пор никто не знает, что большую часть ночи он провел на смотровом столе милого доктора. Чудеса!

– А тебя, кажется, можно поздравить?

– Что? С чем меня можно поздравить?

– Ну как же… Ты и док Керби. – Джиф поправил кепку. – Мой старый дядька Нед был на пляже рано утром. Ты же зна­ешь, он собирает раковины, полирует их и продает экскурсан­там у парома. Так вот, он видел, как ты на рассвете покидал кот­тедж Керби. А его длинный язык тебе хорошо известен.

«Вот вам и чудеса! – подумал Брайан. – Нет, все-таки чудес не бывает».

– Интересно, сколько времени ему понадобилось, чтобы распространить эту новость?

– Ну… – Джиф удовлетворенно потер подбородок. – Я ехал к парому посмотреть, не прибыли ли сетки, на Шелл-роуд уви­дел Неда и подбросил его. Значит, примерно пятьдесят минут.

– Нед теряет форму.

– Ну, он не молодеет. В сентябре ему стукнет восемьдесят два. Док Керби прекрасная женщина, – добавил Джиф. – Не знаю ни одного человека на острове, кто бы не ценил ее очень высоко. Как и тебя, Брайан.

– Мы провели вместе несколько вечеров, – пробормотал Брайан, садясь на корточки, чтобы протереть тряпкой насадку пульверизатора. – Надеюсь, никто еще не начал болтать о пред­стоящей свадьбе?

Джиф поднял брови.

– Я, по крайней мере, не слышал.

– Так вот, запомни: мы просто встречаемся.

– Ну и хорошо.

– Никто не думает о постоянных отношениях или о цепях брака!

Джиф помолчал немного.

– Бри, кого ты пытаешься убедить? Меня или себя?

– Я просто говорил… – Брайан осекся и поднял руки, как бы приказывая самому себе замолчать, затем выпрямился и по­старался подавить раздражение, вызванное преувеличенно невинной улыбкой Джифа. – Ты пришел поздравить меня с тем, что я сплю с Керби, или у тебя на уме что-то другое? Улыбка Джифа мгновенно растаяла.

– У меня на уме Джинни.

Брайан вздохнул, обнаружив, что шея не поворачивается, как ни растирай.

– Утром опять приезжали полицейские. Думаю, они и с тобой разговаривали.

– Им почти нечего было сказать. Вряд ли они вообще удосу­жились бы приехать, если бы я не приставал к ним. Черт побе­ри, Брайан, ты же знаешь, что они ее не ищут! Они просто дела­ют вид.

– У меня нет оснований разубеждать тебя.

– Они говорят, что мы можем написать объявления и рас­пространить их в Саванне. Но какая от этого польза?