— Не могу понять твоих соображений, — опять завел шепотом разговор Раденков.

— А что?

— Можно было ограничиться одной передачей, когда мы были в Кремиковцах.

— Нет, — резко возразил Красновский и приподнялся на локте, — ты не думаешь, что могут засечь мой передатчик?

— При четырех передачах вероятность этого гораздо больше.

— Да, но из четырех текстов, которые я передам, только один действителен.

— А остальные три?

— Набор произвольных чисел. Пусть себе ломают головы расшифровщики.

— Но они, наверное, ловят и передачи из центра.

— И там работают таким же образом. Каждая радиограмма маскируется несколькими фальшивыми текстами.

Через два часа Красновский начал передачу.

Он установил передатчик за крутой скалой, прикрыл аппарат своим телом и стал старательно постукивать ключом Морзе. Раденков, взобравшийся на скалу, нервно попыхивал папиросой и сторожил. Ничего подозрительного поблизости не было.

Передача закончилась.

— Теперь к Радомиру, — сказал Красновский и надел рюкзак на спину.

— Не лучше ли нам разойтись? — предложил Раденков.

— Правильно! Ты иди по правой дорожке. Через несколько минут двинусь и я, но по левой. Встретимся в поезде. Садись во второй вагон.

Раденков перебросил через плечо сложенное одеяло и заковылял к полустанку Драгичево.

Красновский минут десять посидел возле скалы. Потом еще раз внимательно оглядел местность, но никого не увидел. Впрочем, он не мог заметить Райну, торопливо подымавшуюся к вершине: она пробиралась так, чтобы снизу, из села, ее нельзя было увидеть.

Когда группа молодежи, среди которой была и Райна, добралась до вершины горы, девушка отделилась, вынула из потрепанного чехла бинокль и приставила к глазам.

— Так оно и есть! — крикнула она. — Иди сюда!

Тонкий, стройный юноша подбежал к ней.

— Смотри! — Райна подала ему бинокль и показала двух человек на скале.

— Да это твои знакомые, те, с которыми ты заговорила по дороге. Хромой и другой, с тяжелым ранцем.

— А ты ничего особенного не замечаешь?.

— Как? Ах, да. Тот, помоложе, у него как будто радионаушники.

Юноша опустил бинокль, посмотрел на девушку. У обоих в глазах светились подозрение и тревога.

Райна, более быстрая и сообразительная, тотчас предложила:

— Пойдем проверим!

Они спустились по крутой поляне, прячась за кустарниками, потом повернули. Но, когда опять поднялись, тех двоих уже не было.

Девушка и юноша оглядели вершину, потом оба гребня горы. Сомнительных туристов нигде не было видно, они исчезли.

Девушка в сердцах пнула ботинком пустую консервную банку.

— Здесь они закусывали! — сердито сказала она.

Потом нагнулась, подняла с земли маленький кусочек картона.

— Погляди-ка! Железнодорожный билет… из Кремиковцев[1].

Венко тоже рассмотрел билет.

— Да… и с сегодняшней датой.

Они опять переглянулись. Их подозрения и тревога возрастали.

— Что же нам теперь делать? — спросила Райна.

— Ты возвращайся к нашим, — предложил Венко. — Предупреди их и беги прямо в ближнее село в милицейский участок. А я здесь останусь. Не могли же эти сомнительные туристы сквозь землю провалиться… Где-нибудь да покажутся!

Райна быстро убежала, а Венко долго еще всматривался с вершины горы в далекие склоны. Но хромой и его товарищ действительно будто провалились сквозь землю.

Наступал вечер. Красновский и Раденков уселись на разные места в рейсовый автобус и ехали из Радомира в Самоков.

— Мы как будто знакомы, — заметил крестьянин, сидевший рядом с Красновским. — Вы откуда будете?

— Из Северной Болгарии, — неохотно ответил тот.

— Может быть, работали в наших местах?

— Нет!

— Куда едете?

— В Самоков. Оттуда подымусь в Рильские горы.

Вблизи Радомира Красновскому удалось устроить третью передачу. Он приютился у старой, заброшенной лачуги. Пока Раденков, присев на большой пень, поправлял шнурки на ботинках и внимательно оглядывался, Красновский успел передать шифрованный текст.

— Оттуда подтвердили, что принято! — обрадованно заявил он, опять надевая рюкзак.

— Очень быстро.

— Я передал всего три числа.

— Всего-навсего?

— Ну, этого достаточно. Остальное в полночь.

Автобус в пути два раза останавливался из-за неполадок в «моторе. В Самоков они приехали поздно.

Первая авария произошла на глухом перевале. Водитель автобуса и его помощник долго возились с мотором. Пассажиры сначала спокойно сидели на своих местах, но когда шофер признался, что придется стоять еще не меньше часа, вышли и разбрелись группами по сторонам от шоссе. Вечер в горах был прохладный и приятный.

Красновский с Раденковым обменялись несколькими словами, будто незнакомые. Улучив момент, когда никого не было рядом, Раденков шепнул:

— Можно и здесь, отойти метров на 200—300 в сторону.

— Нет! — ответил другой. — Как я возьму рюкзак из багажа?

Уже подъезжая к городу, автобус опять застрял. Некоторые из пассажиров забрали свой багаж и тронулись пешком. Среди них был и Красновский. Он медленно шагал по шоссе со своим тяжелым рюкзаком. Вскоре Раденков, все сильнее хромавший, нагнал его. Они пошли вместе.

Пройдя несколько сот шагов, Красновский свернул в какой-то огород. Раденков — за ним.

— Подождем здесь!

— Очень запаздываем!

— Ничего, — резко возразил Красновский. — Который час?

— Без четверти одиннадцать.

— Как раз пора.

Красновский снял с плеч аппарат. В ночном воздухе носился аромат полевых трав и цветущих фруктовых деревьев. Луна выглядывала из-за гор. Было таинственно тихо.

— Накинь на меня одеяло! — сказал Красновский. — Подогни его края, чтобы не проникал свет. Я зажгу фонарик.

Раденков остался сторожить возле темной бесформенной фигуры. Послышался стук телеграфного ключа, потом опять наступила тишина. Он нагнулся, подставил ухо к одеялу, уловил под ним неровное потрескиванье и понял, что Красновский занят передачей.

Через несколько минут одеяло задвигалось, Красновский скинул его.

— Готово!

— Там приняли?

— Связь восстановлена, — уклончиво ответил Красновский.

Около полуночи оба уселись в последний рейсовый автобус и выехали из Самокова.

Раденков чувствовал страшную усталость. Он закрыл глаза, но не мог заснуть.

Красновский внимательно разглядывал пассажиров. Некоторые из них уже дремали, другие, оживленно разговаривали.

Он уперся лбом в оконное стекло и задумался.

Всего десять дней пробыл он на родине, но этого было достаточно, чтобы убедиться: жизнь здесь вовсе не была рабской, как ему вбивали в голову в многочисленных шпионских школах, через которые он прошел на чужбине. Он видел вокруг себя хорошо одетых, веселых, счастливых людей, которые трудились и радовались плодам своего труда. Как бы и ему хотелось жить здесь спокойно, смеяться в полный голос, иметь свой дом, семью, любить и быть любимым…

А ведь все это могло, быть, если бы… Мурашки забегали у него по спине. Кто поверит ему? Все будут считать его врагом. Никто ему не простит.

Только бы выполнить задание и благополучно выбраться на ту сторону границы. Хотя, впрочем, что его там ожидает? Разве это жизнь? Собачья жизнь. Его используют, пока он нужен. А потом выбросят, как выжатый лимон. Нет, совсем это не жизнь.

А все-таки, вздрогнул он, вдруг не удастся отсюда выбраться? Вдруг поймают? Что тогда?

Беспокойство охватило его. Он задвигался, тревожно огляделся. Нет, возврата к другой жизни нет! Поздно колебаться, мосты разрушены.

Подполковник Огнянов подошел к дверям, щелкнул выключателем. Весь кабинет сразу залил яркий свет, и в нем утонул бледный круг, который перед тем отбрасывала настольная лампа.

Он вернулся к столу, но не сел. Мысль его снова остановилась на цифрах, которые уже несколько дней подряд мучили его. Что скрывается за ними?