— Вы все поймете, если выйдете в эту дверь, — ответил Колин. — Она ведет на первый этаж башни, а оттуда другая дверь выходит во двор. Там бы следовало висеть замку, но она почти всегда открыта. Поэтому Форбс мог войти так, что его никто не увидел.

Фелл сделал какую-то пометку.

— Понятно. Тогда перейдем к менее ясным пунктам.

Восьмое. С Форбсом был предмет, напоминающий чемодан.

Девятое. Форбс поругался с Энгусом, и тот выкинул его из дома.

Десятое. Когда Форбс уходил, при нем ничего не было.

Одиннадцатое. Элспет Кемпбелл и Кристи Мак-Тейвиш появились как раз вовремя, чтобы быть свидетелями ухода Форбса.

Двенадцатое. Они опасались, что Форбс может вернуться.

Тринадцатое. Они осмотрели как комнату Энгуса, так и пустые комнаты.

Четырнадцатое. Под кроватью в спальне Энгуса тогда ничего не было. Это тоже соответствует действительности? — спросил Фелл.

— Нет! — раздался высокий, резкий и решительный голос, при звуке которого все вздрогнули.

Никто не заметил, как вошла тетя Элспет. Она стояла позади всех, серьезная, полная достоинства, со сложенными на груди руками.

Доктор Фелл взглянул на нее.

— А что же здесь не так?

— Неверно, что собачьего ящика не было под кроватью, когда мы с Кристи заглядывали туда. Он лежал там.

Все шестеро удивленно посмотрели на нее, потом разом заговорили, подняв такой гвалт, что лишь Данкену с его авторитетом удалось их утихомирить.

— Слушайте, Элспет Кемпбелл. Вы утверждали, что там ничего не было.

— Я говорила, что там не было чемодана. Ни о чем другом речь не шла.

— Вы хотите сказать, что собачий ящик уже находился под кроватью, когда Энгус запирал дверь?

— Да.

— Элспет, — сказал Колин, и в его глазах блеснула внезапная уверенность, — ты лжешь. Раны Христовы! Ты утверждала, что под кроватью ничего не было. Я слышал своими ушами.

— Я говорю святую правду, и Кристи скажет то же самое. — Она смерила их неприязненным взглядом. — Обед уже почти готов, а вы тут спорите!

Она вышла из комнаты с надменным видом, захлопнув за собой дверь.

Алан был согласен с Колином в том, что Элспет лжет. Только меняет ли это что-нибудь?

На этот раз утихомирил страсти доктор Фелл.

— Мы еще вернемся к этому, — успокоил он спорщиков. — А сейчас продолжим. Пятнадцатое. Энгус запер дверь изнутри на засов ключ.

Шестнадцатое. Труп был найден молочником в шесть утра на следующий день у подножия башни.

Семнадцатое. Смерть наступила вследствие повреждений, полученных при падении.

Восемнадцатое. Смерть наступила между десятью вечера и часом ночи.

Девятнадцатое. Энгус Кемпбелл не находился под действием наркотиков и не был отравлен.

Двадцатое. Утром дверь была по-прежнему заперта «а ключ и засов. Ржавый и плотно пригнанный засов ходит с трудом, и вряд ли кто-либо пытался открывать его.

Двадцать первое. По мнению эксперта, взобраться в окно невозможно.

Двадцать второе. В комнате никто не прятался.

Двадцать третье. Постель была смята.

Доктор Фелл нахмурился и постучал карандашом по своим заметкам.

— В связи с этим я должен задать еще один вопрос. Когда Энгуса Кемпбелла нашли, он был в халате и домашних туфлях?

— Нет, только в ночной рубашке.

Доктор Фелл отметил у себя и это и продолжал:

— Двадцать четвертое. Дневника на месте не оказалось, однако возможно, что он был взят кем-то позже.

Двадцать пятое. На оконной ручке обнаружены отпечатки пальцев Энгуса и только Энгуса.

Двадцать шестое. Под кроватью нашли ящик из тех, которые обычно служат для перевозки собак. Он не принадлежал никому из обитателей замка, возможно, его принес с собой Форбс, однако накануне ничего подобного там не было. Из всего этого мы должны сделать вывод…

Доктор Фелл замолчал.

— Продолжайте, — резко поторопил его Алистер Данкен. — Какой вывод должны мы сделать?

Доктор Фелл засопел.

— Господа, другого выхода нет — мы неизбежно приходим к выводу, что либо Энгус Кемпбелл покончил самоубийством, либо в этом ящике находилось нечто такое, спасаясь от чего, он выпрыгнул из окна и погиб.

Кетрин задрожала, но на Чепмена все это не произвело впечатления.

— Знаю, — сказал он. — Змеи. Пауки. Вчера вечером мы уже говорили об этом, только ни к чему не пришли.

— Вы ставите под сомнение мои факты? — спросил Фелл, похлопывая по своим записям.

— Нет. А вы мои? Змеи! Пауки!..

— А теперь еще и привидения, — ухмыльнулся Колин.

— Что?

— Один ненормальный — некий Джок Флеминг, — объяснил Колин, — утверждает, что ночью видел в окне кого-то в шотландском костюме и без лица.

Чепмен как будто слегка побледнел.

— Об этом я ничего не знаю, — сказал он, — и верю в привидения не больше, чем в пауков и змей, умеющих запирать за собой ящики. Я англичанин и мыслю трезво. Однако это странный край и странный дом, и скажу честно, я бы не хотел провести ночь в той комнате.

Колин вскочил с места.

— Хватит! — взревел он. — Это уже слишком!

Доктор Фелл посмотрел на него с легкой укоризной. Лицо Колина налилось кровью, на висках выступили вены.

— Послушайте, — сказал он, беря себя в руки. — С тех пор, как я сюда приехал, все только и делают, что пугают меня привидениями. Я сыт этим по горло. Скажу вам, что я собираюсь сделать: еще сегодня переберусь в башню и буду спать там. И если только какое-нибудь привидение высунет свою мерзкую морду, если оно попробует выбросить из окна меня…

Его взгляд остановился на семейной Библии. Безбожник Колин подбежал к ней и положил руку на книгу.

— Клянусь, тогда я целый год каждое воскресенье буду ходить в церковь. И на вечерние службы тоже!

Он подскочил к двери в зал и распахнул ее.

— Ты слышишь, Элспет! Каждое воскресенье и еще на вечерние службы по средам. Привидения! Пугала! Колдуны! Неужели люди лишились всякого здравого смысла?

Его голос, отдаваясь эхом, прозвучал на весь дом. Кетрин напрасно пыталась унять Колина, конец этой сцене положила Кристи Мак-Тейвиш — она просунула голову в дверь и взволнованно объявила:

— Этот репортер снова здесь!

Колин широко раскрыл глаза.

— Тот тип из «Прожектора»?

— Тот самый, сэр.

— Скажите, что я к нему выйду, — сказал Колин, расстегнул воротник и глубоко вздохнул.

— Нет! — вмешался Алан. — В вашем состоянии вы, пожалуй, готовы вырвать ему сердце, а потом съесть. Лучше я поговорю с ним.

— Да, пожалуйста! — воскликнула Кетрин, бросая на Колина умоляющий взгляд. — Если он осмелился вернуться сюда, значит, Наверно, еще не написал о нас в газету никаких гадостей! Сейчас удобный случай извиниться перед ним, и все будет в порядке! Пожалуйста, прошу вас, пусть с ним поговорит Алан!

— Ладно, — согласился Колин. — Ты хотя бы не тыкал его шпагой в задницу. Может, тебе удастся его утихомирить.

Алан поспешил выйти. У входа, переминаясь с ноги на ногу, стоял Сван. Алан осторожно закрыл за собой дверь.

— Послушайте, — начал он, — я искренне сожалею о том, что произошло вчера вечером. Представить себе не могу, что нам стукнуло в голову. Мы, конечно, немного выпили…

— Это вы мне говорите? — спросил Сван беззлобно. Он посмотрел на Алана с любопытством. — Когда-то и я занимался спортом, но даже в молодости мне не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь мчался так, как этот толстый старый пьяница. Что вы, черт возьми, пили? Нитроглицерин?

— Нечто в этом роде.

Лицо Свана посуровело.

— Вы понимаете, что я могу подать на вас в суд за нанесение серьезных телесных повреждений?

— Да, но…

— Скажите спасибо, доктор Кемпбелл, что я человек незлопамятный. Я уж не говорю обо всем прочем. Вообще, что вы за профессор? Шатаетесь с профессоршей из другого университета, ходите в публичные дома…

— Постойте! Черт меня побери…

— Не спорьте, — сказал Сван. — Я слышал об этом от мисс Элспет Кемпбелл в присутствии свидетелей! Вдобавок вы напиваетесь и с обнаженным оружием гоняетесь на улице за порядочными людьми! Скажите, док, в Хайгетском университете это принято или вы ведете себя так только на каникулах?