Мне нравится быть одиноким — Зайти в переполненный бар И, выпив чего-нибудь с соком, Поймать удивление пар, Их недоуменные взгляды: «Откуда такой нелюдим? А ведь «упакован» как надо И молод. И все же один!» А после под стереовопли, Под грохот танцующих ног Грустить, что ботинки промокли, Что осень, что я одинок, Что вся эта радость хмельная И девушки в джинсах тугих, Как будто планета другая, Доступная лишь для других. А я уж чего-нибудь с соком Еще на дорожку попью. …Вот я и побыл одиноким — Пора возвращаться в семью. Ныряет месяц в небе мглистом. И тишина, как звон цикад, Дрожит над гипсовым горнистом, Плывет над крышами палат, Колеблет ветер занавески. Все как один, по-пионерски, Уставшие ребята спят… А там, за стеночкой дощатой, Друг друга любят, затая Дыханье, молодой вожатый И юная вожатая… Всей нежностью, что есть на свете, Июльский воздух напоен! Ах, как же так? Ведь рядом дети! Она сдержать не в силах стон… Ах, как же так?! Но снова тихо. И очи клонятся к очам… И беспокоится врачиха, Что дети стонут по ночам… Ну вот и пора — возвращаемся Каждый в судьбу свою. Давай еще раз попрощаемся, Давай я опять постою На скверике, у киностудии, Сжимая сникший букет, С тревогой ловя в многолюдии Единственный силуэт И чувствуя, как пробираются По телу смятенье и дрожь, Как сердце опять примиряется Со страхом, что ты не придешь. …Ты выйдешь, грустна и загадочна: – Прости, я на полчаса… — – А мне и минуты достаточно — Запомнить твои глаза… Я видел, как двое влюбленных пытались и не умели расстаться. Был темный ветреный вечер. Над городом повисла тяжелая холодная туча. Влюбленные медленно, с трудом размыкали объятья, потом, крепко держась за руки, отстранялись друг от друга, точно хотели лучше разглядеть и запомнить любимые черты. Наконец, разорвав пальцы, они, мучительно, непрестанно оглядываясь, начинали расходиться в разные стороны. Я видел, как неожиданно, словно приняв некое важное решение, юноша резко повернул назад и бегом воротился к замершей в ожидании подруге, обнял ее, и все началось сначала, — только на этот раз воротиться пришлось девушке. И, конечно, ни юноша, ни девушка не догадывались, что в этих бесконечных прощаниях и возвращениях, как в витке гена, зашифрована вся их будущая любовь… Поглажу ствол. Он холоден и мшист. Вверх посмотрю, чтоб солнце ослепило… Зеленый лист! Ты превращаешь в жизнь Сгорающее заживо светило. Луч, пролетевший сквозь безбытие, Преодолевший черное безмолвье, Вонзая в щит зеленый острие, Становится дыханьем, плотью, кровью, Тобою, мною… Видно, неспроста Я думаю и думаю про это. А может быть, и странный дар поэта — Подобие зеленого листа? …И вот – рассветный лес, парной, туманный, Трава умыта, ствол сосновый рыж, А дальше — земляничная поляна: Казалось, ступишь – ноги обагришь, Казалось, не собрать всего и за год… Но вот растаял золотистый чад, И я иду из леса с горстью ягод, Да и они — по-моему — горчат… Оттенков память не хранит, Судьбу отображая в целом. И у былого строгий вид: То стало черным, это – белым… И вот, порвав с прошедшим связь, Забыв потраченные силы, Я думаю, былым томясь: – Быть может, так оно и было?.. Но если так, то как я мог В том негодяе ошибиться, Об этот камень ушибиться, Быть с доброй женщиной жесток? Как мог я не увидеть зло, Себе ж готовя неудачи? Ведь все иначе быть могло! …Но ведь и было все иначе! |
