Наверно, когда-нибудь (люди очень пытливы!) на срезе сердца можно будет рассмотреть любовные кольца. Наверно, когда-нибудь (люди очень внимательны!) по толщине этих колец можно будет отличить испепеляющую страсть от скоротечной интрижки. Наверно, когда-нибудь (люди очень изобретательны!) пустоту сердца можно будет прикрыть изящной текстурой — так называют полированную фанеру, на которой нарисованы изысканные узоры благородной древесины. …Но мы-то знаем, что под фанерой всего лишь прессованные опилки. Все бесследно уходит, и все возвращается снова. И промчатся года или даже столетья, но вот Отзовется в потомке мое осторожное слово И влюбленный студент в Историчке мой сборник возьмет. Полистает небрежно, вчитается и удивится: «Надо ж, все понимали, как мы… Про любовь и про снег…» Но потом, скорочтеньем скользнув остальные страницы, «Нечитабельно, – скажет. — Двадцатый – что сделаешь — век!..» Стихи, не вошедшие в сборники или не опубликованные Юношеские стихи (1968–1973) Чего же ты хочешь, женщина? Чего же ты хочешь, женщина? В моем интеллекте трещина, Трещина поперек! Из этой пылающей трещины В глаза восхищенной женщины Капает, капает, капает Самый бесценный сок! А щеки горят от радости, Глаза потемнели от жадности, А руки все тянутся, тянутся В погоне за самым большим, За тем, что хранится бережно, О чем вспоминают набожно (И цвета, наверное, радужного!), Так вот, чего руки хотят! И тянутся, тянутся к трещине, Все ближе и ближе и ближе… Чего же ты хочешь, женщина? Не любви же?! (1970, автору 16 лет) Ее душа – Сокольники весной Ее душа – Сокольники весной… Вот пара, убежавшая с урока. Он ей читает вдохновенно Блока, Будя покой асфальтово-лесной. Ее душа – Сокольники весной. Деревья протянули к небу ветви И просят листьев у весенних ветров. Им хочется пошелестеть листвой. Ее душа – Сокольники весной. Но листьев нет. Налево и направо Лишь пустота в раскидистых оправах. И шелестят деревья пустотой. Ее душа – Сокольники весной. Я вижу лес от края и до края И от одной лишь мысли замираю, Что это все оденется листвой. Ее душа – Сокольники весной. Я буду слеп: стеною шелестящей Прозрачная когда-то, встанет чаща, Укрыв покой асфальтово-лесной. Ее душа – Сокольники весной. 1972 …Дома простудились в январской капели И громко чихают хлопками дверей. «Пора распускаться?» – оторопели Деревья, морщины собрав на коре. Дрожат от озноба и клонятся по ветру, Глаза удивленных скворечен раскрыв… Останкино, словно огромный термометр, Торчит из горячей подмышки Москвы! 1972, 2014 Воспоминания о младенчестве Я родился на Маросейке. Так сказать, коренной москвич. Я из самого сердца Расеи, Что поэты хотят постичь. Я болел и охрип от ора, Коммуналка забыла сон. Приходил участковый доктор, И качал головою он. Бабка травами внука отпаивала И гулять выносила в сквер, Где чернеет чугунный памятник, В славу шипкинских гренадер… 1973, 2014 Киносеанс. Спокойно в темном зале. Вдруг кресла гром аплодисментов залил. И зрители в порыве общем встали: Через экран шел сам товарищ Сталин. Неторопливо, в знаменитом френче, Сутулясь, он партеру шел навстречу, Как будто чудом до сегодня дожил, А люди били яростно в ладоши… От радости калошами стучали: – Ну, наконец-то! Мы по вас скучали! Усы, усмешка, голова седая… Я тоже хлопал, недоумевая. 1973, 2014 Маленькая акробатка С напряженной циркачьей улыбкой, В голубом истертом трико, Стоявшая в позе шаткой И с грациозностью зыбкой, Балансировавшая тонкой рукой, — С шара на землю упала И растеклась голубой лужей красок. Умер Пабло… Вчера умер Пабло Пикассо… 1973 |
