Кругом раскисшие сугробы, С деревьев капает вода… А как душе хотелось, чтобы Снег не кончался никогда! Чтобы холодное светило И каждый день и целый век Над синей кромкою всходило И поджигало чистый снег. Чтоб я летел лыжнею плавной, Всесильной радостью гоним… Но вот не совпадают планы Природы с мнением моим! И потому в округе тает. Водой заполнилась лыжня. И в жизни так всегда бывает, По крайней мере, у меня… Речитативом монотонным Про долю горькую твердя, Она влачится по вагонам, Несет чумазое дитя, Она бормочет еле-еле, В глаза стараясь заглянуть: Мол, погорели, погорели, Мол, помогите кто-нибудь! А я читал в одной газете, Что все как раз наоборот, Что просто попрошайки эти Морочат трудовой народ, Что у такой вот мнимой нищей, Разобездоленной на вид, Хранятся на сберкнижке тыщи И дом — дай каждому — стоит, Что это – просто тунеядцы, Им только бы урвать свое, Не смей, товарищ, поддаваться На их притворное нытье! Народ наш не возьмешь обманом, Народ наш вовсе не таков! …И каждый шарит по карманам, Сор обдувая с медяков. Остепененный врач завелся быстро И стал кричать, что существует Бог! В ответ поэт, носитель божьей искры, Его перевоспитывал, как мог. До хрипоты, друг друга обзывая, Поэт и медик спорили о том: Что есть душа, и что есть плоть живая, И что куда девается потом?! Известно: богословие – трясина, Но никуда не денешься, пока Порой еще бессильна медицина, Еще порой беспомощна строка! Врач, убеждая, кофе лил на скатерть. Поэт был аккуратен и речист… Двадцатый век: хирург – богоискатель. Служитель муз – научный атеист! В какой-то книжке (вспоминать не буду названия) я как-то прочитал, Что за измену получил Иуда По тем годам солидный капитал. А я-то думал раньше: три десятка Каких-то там серебряных монет… И за такой пустяк (подумать гадко!) Спасителя спровадить на тот свет! Выходит, что Иуда был не промах. В предательстве прибыток разглядев, Он чаял сибаритствовать в хоромах Под ласками древнееврейских дев. И может быть, благообразно-старый, Любовью к достоверности горя, Иуда сочинил бы мемуары — Евангелие, проще говоря. А то бы и витийствовал, в запале Громя корыстолюбие и зло: Мол, самого чуть было не распяли, Но вырвался. Считайте – повезло! А как бы пел он об Отце и Сыне, О Духе, разумеется, Святом, Но взял и удавился на осине Истерзанный позором и стыдом. Непостижимо сердце человечье: Предателя замучила вина… Так не бывает! Тут противоречье, Которыми вся Библия полна… Как много случилось событий В последнее время. И вот Кончается век общежитий — Эпоха комфорта идет! Из многоячейных и склочных Своих коммунальных квартир Мы вырвались в мир крупноблочный, Отдельный, с удобствами мир! О, здесь не фанерные стены, Здесь нет посторонних ушей, И здесь не кипят после смены На кухне пятнадцать борщей, А возле кастрюль не толкутся Пятнадцать хозяек, как встарь, И не с кем взбодриться, схлестнуться За кухонный свой инвентарь… А раньше: и радость, и горе, И ссора в похмельном чаду — Все рядышком, все в коридоре — И зло, и добро на виду! Друзья, вы по чести скажите: Жилищные сбылись мечты — Теперь вам не жаль общежитий, Семейственной той тесноты? Мне жаль… Хоть и дни протекают В комфорте… Когда раз в году Сосед на меня протекает — Я в гости к соседу иду… А может быть, все любови, которые выпадали на долю миллиардов людей, тысячелетиями приходивших на Землю и уходивших с нее… А может быть, все любови, о которых говорили, вздыхали, молчали под Луной, стершейся под затуманенными взорами, точно старый-престарый пятак… А может быть, все любови, которые, отцветая, роняли семена будущих страстей и желаний, связывая все новые и новые поколения в одну бесконечную очередь за счастьем. Так вот, может быть, все эти любови суть задуманный и осуществленный мудрой природой долговременный конкурс на самую жаркую, самую нежную, самую чистую, самую верную, самую крепкую… Короче говоря, самую-самую любовь?! Когда протрубят подведение итогов, пара-победительница получит в награду вечную жизнь, а значит, – и вечную любовь!.. Вот так! А ты опять пугаешь меня разводом… |
