— Пожалуй, это главное, — тихо заговорила вторая сестра. — До чего же мы дожили! Все только за деньги.

И закон поворачивается куда угодно. Но ведь правда-то существует? От нее все равно не уйти?

— Хотел бы на это надеяться, — кивнул Павлов. — Он не любил комплиментов. При его должности порой комплимент нечто вроде взятки.

— Понимаете, — снова заговорила та, что была повыше. — Нам с сестрой уже ничего и не надо. Но до того обидно! Мы хотим одного — справедливости. Да, Варя?

Ее сестра кивнула:

— Смешно, но он нам даже по сувенирчику не дал на память о маме.

— Кто? — не понял Павлов. — Районный прокурор, на которого вы, судя по заявлению, жалуетесь?

— Брат. Районный прокурор, начальник райотдела милиции, районный нотариус, завотделом распределения жилплощади в райисполкоме — это все марионетки у него в руках. В руках нашего брата.

Павлов глянул на женщин с любопытством. Кто же такой их брат?

— Давайте познакомимся для начала, — сказал Павлов. — Это вы подписывали жалобу на помощника прокурора Сергееву? Стало быть, вы, — он повернулся к той, кого сестра назвала Варей, — Киреева Варвара Николаевна. А вы, значит, Анна Николаевна Пожарская?

— Да. Урожденная Киреева. Киреев Виктор Николаевич — наш брат. Таких, как он, давно надо сажать на скамью подсудимых.

— Вот как! — недоверчиво покачал головой Павлов.

В последние годы в судах все чаще стали слушаться дела по разделу наследуемого имущества между родственниками. Да, люди теперь живут обеспеченнее. Но как эти дела обнажают подчас глубоко спрятанную, спящую в людях жадность, как сеют они рознь между самыми близкими! Вот, пожалуйста, не поделили на троих дачу, и засудить готовы родного брата! Ну да, в своем заявлении они уже намекают и на взятки, и на круговую поруку, и на прочее лихоимство, обеспеченное якобы кошельком братца.

Павлов склонился над документами, аккуратно сложенными сестрами в тонкую голубую папочку. Итак, помощник районного прокурора Сергеева обвинялась ими в том, что сквозь пальцы посмотрела на действия милиции, не опечатавшей своевременно квартиру умершей гражданки Киреевой М. В., не воспрепятствовавшей проживанию в квартире не прописанных на этой площади сына покойной и членов его семьи. Далее сестры жаловались на Сергееву, что она не рассмотрела их жалобу на нотариуса Ивлеву, которая якобы нарушила закон о наследовании, умышленно не проведя описи имущества, подлежащего разделу. А это уж совсем любопытно: Сергеева не приняла надлежащих мер против незаконного решения районного народного суда об отмене решения общего собрания членов ЖСК, отказавшего Кирееву в приеме в кооператив. Значит, в деле не все так просто, как кажется этим милым с виду женщинам.

— Кто ваш брат? — спросил Павлов.

Варвара Николаевна покраснела:

— Стыдно сказать, в кого он превратился. Наш отец, генерал Киреев, перевернулся бы в гробу!

«О господи, — мелькнуло в голове у Павлова. — Началось! Сразу норовят задавить титулами. Генералы, министры, маршалы… Отцы, дядья, знакомые… Надоело. И при этом сами же требуют социальной справедливости!»

Сестры ничего не прочитали на его лице. Все их мысли были сосредоточены, видимо, на более выгодных для себя ответах на вопросы о брате.

Анна Николаевна иронично подняла брови:

— Что ты говоришь, Варя! Он у нас всегда на острие событий. Наш брат недавно поменял профессию журналиста на дело председателя кооперативного кафе. Это же так популярно! Он, правда, экономист по образованию, так что, возможно, наконец-то оказался на своем месте. Организовал себе справку об инвалидности второй группы… Как жениться на шестом десятке и дитем обзаводиться — он здоров как бык! А, что там!.. Он делец. И всегда был дельцом.

«Значит, их отец тот самый генерал Киреев… Довольно известный военный конструктор, — наконец понял Павлов. — Каково же может быть наследство, за которое вступили в борьбу эти трое? И все трое, видимо, далеко не нищие люди, что характерно!»

— Наш отец, генерал Киреев, военный инженер, профессор… Он вел кафедру в академии, он лауреат трех Государственных премий, у него много трудов. Больше всего я страдаю от того, что гибнет, просто гибнет уникальная библиотека отца. Сожительница нашего брата половину уже отправила к букинистам, — скова заговорила Варвара Николаевна.

— Минутку… Однако среди документов, — Павлов постучал карандашом но папке, — я не вижу самого необходимого. Коли у вас имущественный спор, почему же вы не обратитесь в суд?

— У нас не приняли иск, — ответила Анна Николаевна.

— Почему же?

— На том основании, что мы не предъявили опись имущества, да и нет ее у нас. Нотариус же нам заявила, что, по словам нашего брата, все документы и сберкнижки находятся у нас. А на самом деле все эти документы он из рук не выпускает.

— В том числе и опись имущества?

— Опись имущества, повторяю, вообще не производилась. Нотариус нам объяснила, что брат не впустил в квартиру мамы нотариального исполнителя, а нотариус не имеет полномочий принудить брата.

— Более того, — перебила сестру Варвара Николаевна, — брат подал в суд, и его признали единственным наследником. Это же прямое оскорбление памяти родителей! Разве нас не существует? Или нас мама не стороне прижила?

— Но ведь деньги по вкладам в сберкассах вы получили… — пожал плечами Павлов. Он уже ничего не понимал, сестры говорили о нарушениях настолько элементарных правил, что он с трудом верил в подобную реальность. — Раз вам выдали часть вкладов отца и матери, следовательно, наследницами вы признаны. Не так ли?

— В этой части, наверное, да, — дружно кивнули сестры.

— Ну что ж, я попытаюсь разобраться в этом деле, — Павлов постарался улыбнуться помягче.

Когда Киреева и Пожарская ушли, Павлов внимательно, делая выписки, еще раз прочитал все документы. Они вырисовывали картину по меньшей мере странную. Чтобы разобраться, нужно ответить хотя бы на следующие вопросы: почему правление ЖСК после смерти Киреевой не опечатало квартиру? Почему районный отдел милиции, куда обратились сестры с жалобой на администрацию ЖСК, не предпринял соответствующих мер? Какова была реакция районной прокуратуры на жалобу сестер о непринятии мер милицией по выселению из квартиры их матери незаконно проживающих лиц и обеспечению охраны имущества? По каким причинам до сих пор не составлена нотариальная опись имущества, подлежащего разделу между наследниками? Как понимать позицию руководства ЖСК, не выселившего Киреева с жилплощади, однако согласно решению общего собрания не принявшего его в члены кооператива? На каком основании суд признал неправомерность решения общего собрания ЖСК об отказе Кирееву в приеме в кооператив?

Павлов пунктуально выписал все вопросы и, перечитав их, вышел в коридор, чтобы пригласить следующего посетителя. По коридору шел его старый друг полковник МВД Быков.

— О, привет… Ты случайно не ко мне?

— Нет, к твоему начальству. А ты что не в своем кабинете сидишь? Опять повысили?

— Пока нет, — улыбнулся Павлов. — Сижу на приеме. Втравливаюсь в наследственную тяжбу. Кстати, между детками человека уважаемого и известного генерала Киреева. Вот кошмар!

— М-да, — согласился Быков, — знакомая фамилия. Летающие танки… крепости… Сын, по-моему, журналист. Он что, тоже судится?!

— Это с ним собираются судиться сестры. Надо же, какой ерундой заниматься приходится! — вздохнул следователь.

Полковник положил руку ему на плечо:

— Ладно, Саша, я побежал. Звони, не пропадай.

Киреев вышел из кафе. Такси не было. Двинулся к перекрестку.

«У нас в гостях чайхана» — конечно, неплохо, как и зеленый чай для любителя. Но это не выход, — рассуждал про себя Виктор Николаевич. — Вообще все, что происходило за время после открытия, не совсем то. И спиртным мы не торгуем. Хорошо это или плохо, но с Квакиным из-за ерунды ссориться не буду. Пока дело крутится на уровне самоокупаемости. На уровне поддержания штанов, чтобы не упали. Но не ради же этого я…»