— Синьор Маттео хочет видеть Ваше сиятельство, — доложил он.

Чезаре велел проводить его в столовую. Маттео вошел в комнату, его быстрый оценивающий взгляд сразу же все приметил. Голый стол, скудная еда, столовые приборы на столе. Но выражение его лица оставалось бесстрастным.

Хозяин жестом пригласил гостя сесть и разделить с ним трапезу. Маттео сел и отрицательно покачал головой. Он уже поел.

Чезаре не стал настаивать. Он относился к той категории людей, которая не обращала внимания на бедность. Последняя была неприятна, но ее не стыдились. Чезаре вполне устраивало собственное положение в обществе.

Трапеза подошла к концу. Гио убрал со стола, а Чезаре откинулся на спинку стула, вонзив крепкие белые зубы в яблоко. Маттео внимательно смотрел на него. Он видел очень худое лицо, голубые глаза и сильные челюсти молодого человека, сидящего напротив. Он отметил также могучую силу в руке, державшей яблоко.

— Вы говорите по-английски, майор? — спросил он на том же языке. Чезаре кивнул.

— До войны я учился в Англии, — ответил он тоже по-английски.

— Хорошо, — заметил Маттео. — Если вы не возражаете, мы будем говорить на английском. Мой итальянский.., понимаете.., я уехал отсюда, когда мне было три года.

— Я не возражаю, — сказал Чезаре.

— Полагаю, вы хотели бы знать, почему я здесь? — спросил Маттео. Чезаре молча кивнул. Маттео махнул рукой, показывая на замок.

— Мой отец любил рассказывать мне о чудесах замка Кардинале, о том, как они смотрели из деревни и видели, какой он весь яркий, полный света.

Чезаре положил сердцевину яблока на стол и пожал плечами.

— Таковы превратности войны. Маттео тут же ответил:

— Или же солидное состояние вашего дядюшки.

— Он ростовщик, — презрительно заметил Чезаре. — Ему теперь все принадлежит.

Маттео посмотрел прямо в глаза Чезаре и уточнил:

— Пока он жив.

— Такого рода люди живут очень долго, — возразил Чезаре.

Маттео улыбнулся.

— В Америке для таких людей есть особое определение — Шейлок. Так звали ростовщика в одной пьесе Шекспира. “Венецианский купец”, кажется.

Чезаре улыбнулся в ответ.

— Американцы точно называют вещи своими именами. Шейлок — очень здорово.

Маттео продолжал так, будто и не было незначительного отклонения в разговоре:

— Ваш дядюшка одинок, у него нет семьи, нет других родственников, кроме вас. И он владеет банком с капиталом в двести миллионов лир.

Чезаре смотрел на него и узнавал характерные для себя черты в этом пожилом человеке.

— Я думал об этом много раз. Свинья не заслуживает того, чтобы жить. Но если бы именно мне пришлось убить его, это не принесло бы мне ничего хорошего.

Маттео серьезно покачал головой.

— Верно. Но если он умрет, скажем, когда вы будете на соревнованиях по фехтованию в ста пятидесяти километрах отсюда, то вы снова станете богатым человеком.

Чезаре посмотрел на него какое-то мгновение, затем поднялся, на ноги.

— Гио! — крикнул он. — Принеси-ка бутылку “Наполеона”. Мы пройдем в библиотеку.

Когда Гио, выполнив приказание, закрыл за собой дверь библиотеки и они остались одни перед горящим камином, Чезаре повернулся к Маттео.

— Зачем вы приехали сюда? — спросил он прямо.

Маттео улыбнулся и поднял рюмку с коньяком.

— Я слышал о вас, майор.

— Слышали что?

— Вы помните, конечно, тот период войны, непосредственно перед вторжением союзников в Италию? — Он не стал ожидать ответа Чезаре. — Один мой товарищ, который в настоящее время в Неаполе, и я передали американскому правительству список людей, с которыми можно связаться для подготовки вторжения. Они были членами подполья, существовавшего задолго до войны, даже еще до первой войны. Мафиози.

Чезаре слушал, не перебивая.

— Я узнал, что вы были одним из итальянских офицеров, назначенных Верховным командованием Италии для контакта с разведкой Соединенных Штатов. Вам дали задание установить связь с девятью лицами и обеспечить их сотрудничество. Вы убили пятерых из них.

— Они отказались сотрудничать, — мгновенно отреагировал Чезаре. — Об этом говорится в моем отчете.

Маттео улыбнулся.

— Меня не интересует официальное объяснение. Я сам их столько раз давал, что у меня не осталось никакой веры в них. Но мы с вами знаем лучше. Понимаете ли, официальные лица никогда не видели тела тех, кого вы убили. Но мои друзья видели.

Маттео поставил свою рюмку и взглянул на Чезаре. Тот ответил ему спокойным взглядом, никак не выдавая овладевшего им волнения.

— Поэтому, мой друг, мне трудно разобраться в ситуации с вашим дядюшкой. Когда смерть так легко, играючи дается в ваши руки, как вы можете позволять ему жить?

Чезаре криво улыбнулся и ответил:

— Это совсем другое дело. Тогда была война.

Маттео укоризненно покачал головой.

— Война лишь оправдание для вас. Были и другие. Солдат в деревне, когда вы были еще ребенком; молодой англичанин, которого вы сбили машиной еще в школьные годы; немецкая любовница вашего командира в Риме, угрожавшая выдать вас ему. — Он посмотрел в лицо Чезаре. — Как видите, я располагаю значительно лучшими источниками информации, чем власти предержащие.

Чезаре поудобнее устроился в кресле, сделал пару глотков коньяка и улыбнулся.

— Да, информация у вас есть, но, думаю, она едва ли представляет для вас особую ценность. И что же вы собираетесь с ней делать?

Маттео пожал плечами.

— Ничего не собираюсь делать. Просто рассказал, чтобы вы знали, что я в вас заинтересован. Видите ли, мы можем оказать друг другу большую помощь.

— Да?

Маттео кивнул.

— Обстоятельства вынудили меня вернуться на землю моих предков, но в сердце своем и в деловых интересах я уже давно американец, а не итальянец. К несчастью, я не имею возможности вернуться в Америку в течение некоторого времени. Законно вернуться. Конечно, я могу возвращаться туда на короткие периоды времени, но это очень опасно, поэтому я не могу оставаться там слишком долго. Я предвижу время, когда мне понадобится союзник, кто-нибудь подобный вам, кого никто не мог бы связать со мной, но кто оказал бы мне помощь, когда в оной возникнет необходимость.

Чезаре уставился на него.

— А как же ваши товарищи? Ваши друзья по Обществу? Уверен, что у вас там много друзей.

Маттео кивнул.

— Верно. Но они все известны. Друг другу и полиции. Между ними не сохраняется ни один секрет — рано или поздно он становится всем известен.

Маттео поднялся и подошел к камину. Повернулся спиной к огню и посмотрел на Чезаре.

— Вам, должно быть, уже надоела бедность вашего существования. Она унижает человека, отупляет его, делает жизнь серой и вообще не соответствует вашему характеру. Что бы вы делали, если бы освободились от такой жизни?

Чезаре в свою очередь посмотрел на гостя.

— Не знаю. Возможно, путешествовал бы. Приобрел бы несколько автомашин и принимал участие в гонках. Ле-Ман, Турин, Сибринг. Это так возбуждает.

Маттео засмеялся.

— А на что же вы будете жить? Как известно, деньги когда-нибудь да кончаются.

Чезаре покачал головой.

— Я никогда не думал об этом. Мне всегда не нравилось заниматься делами. Маттео достал сигару и зажег ее.

— Ах молодежь, не желающая думать о будущем молодежь. — В его голосе звучала приятная снисходительность. — У меня доля в одной автомобильной компании, недавно приобретенная через некоторых легальных помощников. Через несколько лет они планируют выйти на американский рынок. Если к тому времени вы добьетесь известности в сфере гоночных автомобилей, то смогли бы стать главой американского филиала этой компании. Как вам нравится подобная перспектива?

— Как она может не понравиться? — ответил Чезаре. — Но что от меня ожидается взамен?

Маттео внимательно посмотрел на него, не торопясь раскрывать свои карты и как бы раздумывая, решиться или не решиться. Наконец он сказал:

— Одна услуга. Сейчас и потом.