Кроме того, Соединенные Штаты — главный враг, против которого задумывался бойкот, — были совершенно неуязвимы. В ту пору потребности Америки в нефти еще могли удовлетворяться из источников, находившихся в Западном полушарии.

У такой страны, как Венесуэла, не было никаких причин присоединяться к арабам. То же можно было сказать и об Иране. Оба этих государства в два счета нажили кучу денег, заняв освободившееся место на мировом рынке.

И даже Ливия в скором времени повернулась спиной к своим арабским братьям, увеличив экспорт нефти в Западную Германию.

Арабские экспортеры не смогли установить для себя потолочные квоты. Их голоса звучали разрозненно и нестройно. Сколь-либо ощутимый дефицит на мировом рынке создать не удалось.

Попытка использовать нефтяное оружие кончилась безусловным, позорнейшим крахом.

Тем не менее арабы извлекли из своей ошибки несколько очень полезных уроков. Один из них состоял в том, что арабским странам не приходится рассчитывать на поддержку неарабских экспортеров. Поэтому они отнеслись с благосклонностью к идее создания Организации арабских стран — экспортеров нефти (ОАПЕК), которую выдвинул Ямани.

— Я полагал, что такая организация сможет выполнять две функции. Одна из них носила политический характер. До сих пор вопросы, связанные с арабской нефтью, решались в рамках Лиги арабских государств. Это казалось мне неправильным, поскольку на решения, принимаемые Лигой, оказывали влияние и многие из тех стран, которые не имели своей нефти. Когда на встречах в Багдаде в июне и в августе 1967 г. обсуждалась возможность использования нефти в качестве политического оружия, немногочисленные нефтедобывающие страны подверглись серьезному давлению со стороны Египта и Сирии. Именно там впервые рассматривался план введения эмбарго, и там же мне в голову пришла мысль об учреждении арабской нефтяной организации. Я поделился этой мыслью с кувейтским министром и сказал, что нам нужно всерьез задуматься над созданием организации, в которой арабские экспортеры нефти могли бы обсуждать свои проблемы сами, без постороннего вмешательства.

Кувейтцу эта идея понравилась, и Ямани решил обсудить ее с Фейсалом.

— Я не стал сообщать об этом плане иракскому правительству, так как оно было слишком радикальным. Я вообще не хотел, чтобы иракцы узнали о нем раньше времени. Сначала мою идею должен был поддержать король Фейсал. Он дал согласие, и я написал проект устава будущей организации. Этот проект я показал кувейтцам, и они его одобрили. Тогда я направил его ливийцам, и они тоже его приняли. Только в 1968 г. мы послали наш проект иракцам, которые отвергли большинство пунктов предложенного устава и категорически отказались к нам присоединиться.

Ирак очень быстро сообразил, что организация, которую хочет создать Ямани, устроена совершенно неприемлемым для него образом.

— Мы не хотели, чтобы они присоединялись к нам с самого начала. Наш план предполагал, что ОАПЕК будет коммерческим союзом, а не политическим, чего желали бы иракцы, — признается Ямани.

В 1970 г. в ОАПЕК были приняты Алжир, Абу-Даби, Бахрейн, Дубай и Катар. Ирак примкнул к остальным лишь годом позже. Когда в октябре 1973 г. началась война «судного дня», страны ОАПЕК уже действовали сообща.

Тогда-то Ямани и убедил своих собратьев, что нефть действительно можно использовать как политическое оружие, но для этого нужен правильный подход.

В течение всех 60‑х гг. Ямани был вынужден часто менять место проживания, переезжая вместе с королем то в Эр-Рияд, то в Джидду, то в Таиф.

В 1964 г. распался его первый брак.

— Мой брак оказался неудачным, и мы расстались. Я оставил дом в Эр-Рияде, где жила моя семья, и решил жить в гостинице — так мне было легче.

Ямани снял на длительный срок номер на первом этаже отеля «Аль-Ямама»; вскоре он перестроил этот номер, сделав для себя отдельный вход, выводивший в тенистый палисадник. Получилась небольшая квартирка с одной спальней, которую никак нельзя было назвать роскошной. Спустя несколько лет Ямани расширил свои апартаменты, добавив к ним еще две комнаты, и, застеклив террасу, стал использовать ее как библиотеку и гостиную.

В отеле «Ямама» он прожил больше пятнадцати лет.

Вскоре после своего переезда в отель Ямани почувствовал, что в ближайшем будущем ему неизбежно придется дать бой четырем совладельцам «Арамко». Впервые он продемонстрировал серьезность своих намерений, заключив бартерную сделку с Румынией (саудовская нефть была поставлена в обмен на товары). Тем самым он дал американцам понять, что в случае необходимости Саудовская Аравия найдет сбыт для своей нефти.

Но некоторые религиозные группировки внутри страны выступили против подобных сделок. Они считали, что Саудовская Аравия не должна иметь контактов со странами коммунистического блока. И стали оказывать давление на Ямани, требуя, чтобы он подал в отставку.

Ко всему этому добавлялись переживания, вызванные распадом семьи, и Ямани решил пересмотреть свои жизненные планы.

— Я сказал королю Фейсалу, что хочу уйти из правительства и вернуться к своей юридической практике. Но он ответил: «Я тебе этого не позволю, как не позволил бы уйти из дома родному сыну». И я остался.

Чем дольше Ямани находился на своем посту, тем яснее понимал, что в нефтяную политику Саудовской Аравии необходимо внести серьезные коррективы. И убеждался, что саудовцы непременно должны забрать «Арамко» в свои руки.

— Я всегда верил, что Саудовская Аравия рано или поздно сама будет владеть и распоряжаться своими природными ресурсами. Эта вера не покидала меня с первого дня, когда я пришел в министерство. Разумеется, поначалу я говорил лишь о частичном участии Саудовской Аравии в капитале компаний. Но не приходится объяснять, что такое участие рассматривалось мною лишь как первый шаг в нужном направлении. Впрочем, в самом начале своей карьеры я едва ли сознавал это до конца. Разумеется, в то время я еще не вполне ясно представлял себе, к чему стремлюсь. Но очень скоро для меня стало абсолютно очевидно, что, начав с доли участия в 25%, мы должны со временем договориться о 51%, а может быть, и о большей цифре.

Но чего уж точно Ямани не сказал бы «в самом начале», так это того, что «цифра, о которой мы должны договориться» в один прекрасный день составит все 100%.

— Нет, я поставил вопрос не совсем так. И к тому же не сразу, а несколько позже. Я предпочитал говорить о «полном участии». При этом я имел в виду, что мы будем получать от другой стороны помощь в области технологии и маркетинга и напрямую включимся в распределение и торговлю нефтепродуктами. Именно этот вид участия, по моему постоянному убеждению, наиболее отвечал нашим интересам. Что касается лично меня, то я никогда не менял своей позиции. Моей целью было создание таких условий, при которых мы станем полноправными собственниками и сможем сами распоряжаться нефтью, которая находится в недрах нашей земли.

Но, выступая в 1968 г. в Американском университете Бейрута (АУБ), Ямани пел совсем по-другому.

В речи, которая ныне расценивается как поворотный пункт в отношениях Саудовской Аравии с четырьмя совладельцами «Арамко» и как важнейшая веха в деловых отношениях между Западом и всеми нефтедобывающими странами, Ямани говорил о различиях между национализацией и участием в капитале.

По его образному выражению, союз стран-экспортеров с нефтяными компаниями должен стать «нерасторжимым, как католический брак». Он выразил уверенность, что ничто не свяжет нефтяные компании со странами-экспортерами так прочно, как участие последних в активах компаний. Хотя, допустил Ямани, сами нефтяные компании могут смотреть на это несколько иначе.

— Некоторые из этих компаний, — сказал он далее, — ослеплены величием империи, которую они построили. Чтобы создать эту поистине огромную державу, они потратили несколько десятилетий. А теперь они видят в своих владениях незваных гостей, все эти местные компании, которые зарятся на кусок лакомого пирога, чего, конечно, западные компании никак не ожидали… Возглавив министерство, — признается Ямани, — я предполагал что добьюсь выкупа в течение десяти лет. Но тогда я был очень молод и, возможно, торопился чуть больше, чем следовало. С возрастом я стал более терпелив и расположен к ожиданию. Тем не менее мы постоянно готовили почву для осуществления этого плана, исходя из известной концепции, которая на языке права называется «изменившимися обстоятельствами». Время от времени мы заговаривали об этом с менеджерами «Арамко», и они относились к нашим идеям с пониманием. Мы готовили условия для выкупа акций компаний по меньшей мере четыре года, и лишь затем я начал открыто к этому призывать.