Само по себе эмбарго ничего не меняло.

Партии саудовской нефти, изначально предназначенные для Соединенных Штатов, а теперь отправляемые в другие пункты доставки, попросту переадресовывались и попадали к тем же американцам.

По-настоящему болезненный удар нанесло Западу сокращение нефтедобычи, самым непосредственным образом затронувшее жизненный уклад всех ведущих индустриальных держав. Атлантический Союз дал серьезные трещины. Мировые валютные рынки попали в неуправляемый штопор.

Первым пал на колени перед арабами «Общий рынок», возглавляемый Францией.

В ноябре Европейское экономическое сообщество выработало совместный политический курс, «со всей настоятельностью» призвав обе стороны, вовлеченные в ближневосточный конфликт, немедленно возвратиться на позиции, которые они занимали 22 октября. Иными словами, Израиль должен был отступить. Страны «Общего рынка» объявили также, что, по их общему мнению, мирное урегулирование должно базироваться на таких принципах, как прекращение израильской оккупации территорий, захваченных в 1967 г., признание суверенитета, территориальной целостности и независимости всех государств региона и, наконец, признание законных прав палестинцев.

Поспешили продемонстрировать свою лояльность и японцы. Публично заявив, что Япония не желает оскорбить арабские государства своим официально провозглашенным нейтралитетом, и испытывая между тем панический страх при мысли о возможном прекращении поставок арабской нефти на полностью зависящий от них остров, японцы призвали Израиль отойти к рубежу, который был указан в декларации «Общего рынка».

4 ноября, видя, что нефтяной кризис не побудил Соединенные Штаты сколь-либо серьезно пересмотреть их отношение к Израилю, арабские министры нефти сделали новый ход. Они снизили уровень добычи на 25%. Этому решению отказался следовать только Ирак, по-прежнему требовавший национализации всего имущества США и Голландии.

Впрочем, по настоянию саудовцев ОАПЕК не стала стричь всех под одну гребенку. Ямани пожелал, чтобы «дружественные» государства получали нефть в прежнем объеме. К таковым относились Испания, Индия, Бразилия, арабские страны Ближнего Востока и Северной Африки, а также несколько мусульманских стран — Турция, Пакистан и Малайзия.

Полностью лишались поставок Соединенные Штаты и Голландия. Остальным странам предоставлялся шанс проявить свое благонравие.

Поскольку, по заверениям Ямани, эмбарго и сокращение добычи должны были стать прежде всего инструментом воздействия на общественное мнение, арабские министры нефти решили послать на Запад своего представителя, дабы наилучшим образом изложить политические мотивы своих действий. Они уже пробудили внимание заблудших душ — пора было начинать проповедь.

Роль проповедника, как и следовало ожидать, была возложена на Ямани.

Впрочем, министры решили, что вместе с Ямани поедет и президент ОАПЕК Белаид Абдассалам. Это был удачный выбор. Абдассалам, министр нефти Алжира, принадлежал к радикальному крылу ОАПЕК, и его присутствие оттеняло умеренный курс, которого придерживался Ямани.

Министры начали поездку с Парижа и Лондона.

Во французской столице, где они были тепло встречены президентом Жоржем Помпиду, Ямани прямо заявил, что главная цель их вояжа — добиться, чтобы европейские страны оказали нажим на Израиль и заставили его уйти с территорий, захваченных во время шестидневной войны.

В столице Великобритании, где гостей столь же тепло встретил премьер-министр Эдвард Хит, Ямани постарался объяснить англичанам, что нефть используется арабами как инструмент для достижения политических целей, а отнюдь, не как оружие, которое должно причинять боль.

У Ямани не шел из головы минувший уик-энд, проведенный в Женеве, где учились в школе его дети.

Швейцарское правительство в целях экономии топлива запретило движение транспорта в воскресные дни. На улицах не было автомобилей. Город казался безжизненным и производил гнетущее впечатление. Сердце Ямани сжалось: если бы не нефтяной кризис, все выглядело бы совсем иначе.

Поэтому на следующий день, прибыв в Лондон вместе с Абдассаламом, он сказал, что искренне надеется на скорейшее окончание кризиса. Он пожелал жителям Великобритании счастливого Рождества и выразил сожаление, что они испытывают неудобства.

— Поверьте, я говорю это совершенно искренне, — сказал он англичанам.

Он выразил и надежду на то, что израильтяне в ближайшем будущем поймут, какой дорогой ценой обходится всему миру незаконная оккупация арабских земель.

По его словам, арабы лишь хотели привлечь к происходящему внимание обычных людей и никогда не были склонны к экстремизму.

Британцев, однако, трудно было убедить, что поведение арабских стран следует называть как-то иначе. В декабре 1973 г. несчастья сыпались на них словно из рога изобилия.

Следом за нефтяным пришел банковский кризис, стремительно обрушившийся на Сити и заставший деловой мир врасплох. Он буквально в мгновение ока сокрушил британский рынок недвижимости. Одновременно началась забастовка шахтеров, которая лишила страну угля и очень быстро вынудила Хита объявить о переходе на трехдневную рабочую неделю. В Великобритании стали частыми перебои в подаче электричества. Резко подорожали штормовые фонари, свечи. На улицах скапливались груды мусора. Деловая жизнь замерла. Обсуждался вопрос о нормировании потребления энергии. Правительство было на грани отставки.

Хотя нефтяной кризис был отдельной проблемой, Ямани видел, что англичанам приходится слишком уж несладко и что необходим какой-то примирительный жест. В знак особой расположенности к Великобритании он пообещал сделать для нее исключение и восстановить поставки нефти до уровня, существовавшего перед введением эмбарго.

Поддержка, которую оказали делу арабов французы, и признательность, которую выражали им англичане, позволяли считать начало поездки многообещающим. Как и рассчитывал Ямани, он и Абдассалам оказались в центре внимания мировой прессы.

Они пустились в путь по остальным европейским странам и, точно Гензель и Гретель, рассыпавшие хлебные крошки, чтобы отыскать дорогу домой, даровали льготы всем, кто выражал сочувствие арабам.

Бельгия получила передышку, потому что ее парламент принял декларацию, осуждавшую Израиль. Один из ее очистительных заводов ранее получал нефть по трубопроводу из Роттердама, и Ямани распорядился возобновить поставки по этому трубопроводу.

На очереди был «Общий рынок», объединявший девять государств.

Ямани и Абдассалам направились в Западную Германию, где встретились с Вилли Брандтом. После длительной дискуссии в кабинете канцлера в Бонне Ямани пришел к выводу, что Брандт занимает крайне произраильскую позицию. Лидер Западной Германии, еще не получивший тогда Нобелевской премии мира, сказал, что еврейское государство имеет право на существование. На это Ямани сказал, что палестинцы также имеют право жить по-человечески.

Брандт сравнил палестинцев с североамериканскими индейцами. Он сказал:

— Не существует же государства индейцев. И никто об этом даже не заговаривает.

— Может быть, так случилось только потому, что индейцам не повезло, — ответил Ямани, — и они не окружены многочисленной группой близкородственных народов, которые хотят им помочь. Если бы не это, сегодня их судьба могла быть совсем другой.

Брандт не согласился с Ямани.

— Насколько помнится, — говорит Брандт, — беседа в Бонне была достаточно дружелюбной, хотя я и возражал против использования нефтяного эмбарго в качестве политического рычага. Мое высказывание насчет американских индейцев, похоже, было неправильно понято. Это было одним из моих наблюдений общего характера, состоявшим в том, что мир много раз приходил к весьма спорным решениям, когда дело шло о границах и о коренном населении.

Как бы то ни было, Брандт использовал свое немалое влияние, чтобы согласовать действия европейских стран, направленные на преодоление энергетического кризиса. Европейское экономическое сообщество еще раз заявило, что поддерживает резолюцию ООН, осуждающую Израиль и призывающую его немедленно уйти с оккупированных арабских территорий.