— Мы с Абдуллой Тарики, очевидно, преследовали одни и те же цели, но были совершенно разными людьми. Первое, что я счел нужным изменить, — это отношение министерства к «Арамко», потому что Тарики в лучшем случае смотрел на «Арамко» свысока, а то и вообще ее игнорировал.

В самом деле, Тарики воздвиг между собой и «Арамко» искусственный барьер, запретив менеджерам компании обращаться к министру напрямую, так как это нарушало бы иерархию рангов. Если им нужно было решить какой-нибудь вопрос, они должны были писать генеральному директору в Даммам, а тот пересылал всю корреспонденцию в Эр-Рияд, где и готовили ответ. Этот ответ затем возвращали генеральному директору, он его подписывал и отсылал в «Арамко».

Ямани начал с того, что изменил этот порядок. Теперь корреспонденция поступала непосредственно к нему.

Согласно другому правилу, установленному Тарики, в тех случаях, когда председатель «Арамко» желал побеседовать с министром, он должен был обратиться с соответствующей просьбой, а затем несколько дней ожидать, пока тот назначит время аудиенции. Когда же председатель приезжал, Тарики нередко заставлял его ждать в приемной.

Ямани упразднил и это правило.

— Если председатель «Арамко» хотел меня видеть, я принимал его тут же и никогда не заставлял ждать. Помню, когда я сообщил о новом порядке работы, мои секретари были крайне удивлены. Они сказали, что людям из «Арамко» нельзя мирволить. Но я заявил, что буду поступать именно так.

Освоившись на новой работе, Ямани начал искать свое собственное лицо и в картеле ОПЕК, переживавшем в ту пору процесс становления.

— Еще в 1962 г. ОПЕК была организацией, о которой никто и слыхом не слыхал. Когда она была создана, нефтяные компании встретили в штыки саму эту идею. Они не желали слышать слово «ОПЕК», не желали разговаривать с представителями ОПЕК. Они даже отказывались посылать корреспонденцию по адресам, в которых упоминалась ОПЕК.

Было ясно, что ОПЕК не выживет, если не добьется серьезного признания со стороны ведущих нефтяных компаний. И Ямани, видя, что гора не идет к Магомету, решил, что ОПЕК сама должна тем или иным способом заставить компании считаться с ее существованием.

Некоторое время он обдумывал путь, которым можно было достигнуть поставленной цели, но в конце 1962 г. возникла чрезвычайно удобная ситуация, какую нельзя было и придумать.

Группа экспортеров нефти должна была обсуждать вопросы, касавшиеся некоторых платежей, с группой нефтяных компаний. Ямани, представлявший Саудовскую Аравию, как правило, имел дело только с «Арамко». Он знал: стоит ему сказать четырем компаньонам «Арамко», что им предстоит встретиться с министрами ОПЕК, те сейчас же скажут: мы не хотим иметь дело с ОПЕК. Поэтому он добился от остальных экспортеров согласия на то, чтобы Саудовская Аравия представляла их интересы в переговорах со всеми нефтяными компаниями.

— Я пригласил компании на переговоры с Саудовской Аравией. Поскольку Саудовская Аравия была их партнером, они не могли не явиться. А рядом с собою я усадил некоторых членов ОПЕК. Я сообщил нефтяным компаниям, с кем они имеют дело, но сказал, что все эти люди выступают под флагом Саудовской Аравии. По правде говоря, теперь им просто некуда было деться. Формально они вели переговоры с Саудовской Аравией, а по существу — с ОПЕК.

Так была пробита первая брешь в стене.

Зарегистрированная в соответствии с Уставом ООН, Организация стран — экспортеров нефти первоначально базировалась в Женеве. Но Швейцария не пожелала предоставить ей статус посольского учреждения. Поэтому Ямани предложил перенести штаб-квартиру ОПЕК в Вену. Как он признается теперь, это было обусловлено двумя важными причинами. Во-первых, австрийцы обеспечивали ОПЕК дипломатическое признание, которое было ей совершенно необходимо; во-вторых, в Вене лишь один городской квартал отделял самого Ямани от лучшей оперы мира.

4 июня 1967 г., когда отношения между Израилем и Египтом обострялись с каждым часом, сирийцы, иракцы и египтяне призвали все арабские страны в случае войны полностью прекратить экспорт нефти.

На следующий день Израиль атаковал Египет.

То, что Сирия, Ирак и Египет сделали такое заявление всего за день до начала шестидневной войны, едва ли было простым совпадением. Вот что говорит по этому поводу Ямани:

— Нападение израильтян на Египет не было неожиданностью. Но никто не знал, когда и где оно произойдет. Президент Насер был заранее предупрежден американцами. От него мы и узнали, что Израиль готовится начать войну.

Ничего неожиданного не было и в призывах использовать нефть как политическое оружие.

Нефть не впервые оказалась стержневым элементом большой политики: так было во время событий 1953 г. в Иране, когда был свергнут режим Моссадека и шах вновь воссел на Павлиний трон, передав право распоряжаться иранской нефтью международному консорциуму. В 1956 г., когда Абдель Насер национализировал Суэцкий канал, нефть вновь выступила в этом качестве. Египтяне блокировали канал, сирийцы перекрыли иракский трубопровод, тянувшийся к Средиземному морю, и Соединенные Штаты были вынуждены спасать Европу, компенсируя острый топливный дефицит.

К тому же за одиннадцать лет, отделявших июньскую войну от Суэцкого кризиса, зависимость европейских стран от арабской нефти резко возросла: теперь они покупали почти втрое больше, чем раньше. Сирия, Ирак и Египет не сомневались, что Запад нуждается в ней больше, чем арабы в западных партнерах. На совещании арабских стран — экспортеров нефти, состоявшемся в Багдаде, они предложили начать нефтяной бойкот.

Ямани встретил этот призыв без малейшего энтузиазма.

— Полное прекращение экспорта невозможно, — пытался он образумить своих арабских коллег, — а частичное бесполезно.

Сирийцев его слова привели в ярость. Один из руководителей сирийской делегации бросил Ямани в лицо:

— Мы вас раздавим!

Это был первый из многочисленных случаев, когда Ямани угрожали смертью.

Ямани понимал: сирийцы будут делать все, что в их силах, лишь бы сохранить свой престиж. Он понимал также, что, если ему не удастся найти должный ответ, престиж утратит он сам. Поэтому он посмотрел прямо в глаза кричавшему и, призвав все свое мужество, сказал:

— Я вам помогу: скажу, когда наиболее удобно осуществить этот план. Сразу после полуночи я вернусь в гостиницу из клуба. Я буду один. Лучшего времени вы не найдете.

Все, кто сидел за столом заседаний, были потрясены.

Сирийцы выскочили из зала.

Друзья Ямани умоляли его немедленно покинуть Багдад и вернуться в Саудовскую Аравию. Но Ямани не хотел отступать. Не меняя начального плана, он отправился в клуб и, как обещал, ушел оттуда сразу после полуночи.

Верный своему слову, он вернулся в гостиницу один. Но сирийцы, по-видимому, решили не приводить угрозу в исполнение.

Ямани не склонен думать, что спасся благодаря своей дерзкой браваде. Напротив, он объясняет благополучный исход общей атмосферой униженности, которая господствовала тогда в арабском мире.

— Сирийским руководителям попросту не хватило духу.

После этих событий Ямани попытался предостеречь своих коллег.

— Если мы будем использовать нефтяное оружие без должной рассудительности, то уподобимся человеку, который не глядя палит перед собой, не попадает во врага и рикошетом ранит самого себя.

Он как в воду глядел. В конечном счете воинствующие арабские страны насолили только себе, и никому другому. Они жестоко просчитались в своей оценке международной ситуации.

Начнем с того, что в нефтяном эмбарго не были заинтересованы саудовцы. Дипломатические отношения между Саудовской Аравией и Египтом находились на небывало низком уровне из-за войны в Йемене. К тому же Саудовская Аравия вообще не могла пойти на прекращение добычи нефти, поскольку тут же лишилась бы попутного газа, который был ей необходим для производства электроэнергии. Такая же судьба постигла бы и соседний Кувейт, который вдобавок остался бы без питьевой воды, так как без электричества не могли работать опреснительные установки.