А. М. Горький — М. Е. Кольцову

(Сорренто, 8 декабря 1931 г.)

Дорогой Михаил Ефимович, за два месяца у меня скопилось порядочное количество вырезок из эмигрантских газет. Собирал их для статьи, но вижу, что у меня для этой статьи нет времени. Долго держать материал этот не годится — прокиснет, выбросить — жалко: хороший материал! Решил послать его Вам, м. б., Ваше острое перо обработает этот глубоко поучительный хлам? Очень хотелось бы этого. Изредка не мешает показывать нашему читателю лицо эмиграции, — гнусное, жалкое лицо, как видите и знаете.

Обещал Вам написать о редакторах, но все не могу еще выбрать времени для этого.

Изумительно безграмотно ленинградская «Международная книга» печатает свои каталоги! Пример: Фурье, Август Бебель — каково? Фурье написал книгу о Бебеле. Вот уж действительно «посмертное» сочинение. Иногда мне кажется, что у нас нарочно хулиганят эдак-mo. Крепко жму руку.

А. Пешков

Что происходит между Ионовым и Виноградовым? Я очень заинтересован, чтоб Виноградову зря не мешали работать, человек он неврастенический и всякие «потрясения» отражаются на работе его немедленно. А работник он — весьма ценный и очень «знающий». Вы его поберегите от излишних трений.

На 33-й г. мы с ним — т. е. Вы и я — затеем «Историю женщины». Покамест — помалкивайте об этом.

А. П.

М. Е. Кольцов — А. М. Горькому

Москва. 25 декабря 1931 г.

Дорогой Алексей Максимович!

Большое спасибо за вырезки. Они уже пускаются в работу в «Огоньке», «Правде» и других изданиях. Очень буду рад, если пришлете еще этого добра.

Вашего письма к редакторам Журнально-Газетного Объединения жду с нетерпением. Письмо будет и политически и литературно очень кстати именно сейчас, в связи с тем оживлением, которое вызвало во всех наших литературных кругах известное письмо Сталина об историках. В Вашем письме к редакторам Журнально-Газетного Объединения полезно было бы задеть, между прочим, следующие темы: 1) Указать на то, что напряжение с бумагой и ограниченность тиражей журналов никак не дозволяет редакциям работать спустя рукава («читатель все равно слопает, мы изготовляем дефицитный товар»), 2) значение журнала наряду с книгой и газетой, как учителя и организатора творческой жизни передового трудящегося человека, 3) еще и еще раз о бдительности, о зоркости в отношении всякой враждебной контрабанды, о литературной добросовестности, вообще о дальнейшей неустанной работе над качеством наших журналов, 4) против разграничения «чисто» редакторской и «чисто» издательской работы, против подразделения на «высоко идейных» редакторов не от мира сего, с длинными волосами и высоким челом и на «прозаических» издателей, занимающихся презренным вопросом бумаги, распространения и т. д. Лично я, следуя Вашему примеру, охотно занимаюсь издательским делом как неразрывным продолжением дел литературных и полагаю такой метод правильным для литератора-большевика, думающего не только о рукописи, но и о том, как и в каком виде она дойдет до миллиона рабочих и крестьян.

О Виноградове. Ионов предъявил Виноградову претензии чисто денежного порядка, требует возвращения полученных Виноградовым от Академии авансов. Ионов письменно предложил нам (Жургазобъединению) совместно выступить против Виноградова. Мы, конечно, на это не пойдем. Приняты все меры для обеспечения Виноградову спокойной работы. Против него есть раздражение со стороны некоторых неудачливых переводчиков и литературоведов, разных Нусиновых. Они пытались (в разговорах) опорочивать Виноградова как редактора «Молодого человека», да и само издание. Мы этому дали отпор и вопрос пока полностью исчерпан. Нужно только, чтобы Вы, Алексей Максимович, систематически просматривали работу Виноградова, чтобы он не поскользнулся на какой-нибудь своей мелкой промашке. Скушно без Ваших рыжих усов.

Обнимаю,

Ваш Мих. Кольцов

А. М. Горький — М. Е. Кольцову

Москва. 23 июня 1932 г.

Дорогой Михаил Ефимович — стало быть, журнал «За рубежом» — в Ваших руках и, значит, в Вашей воле сделать его серьезным журналом.

Мне кажется, что следовало бы немедля обратиться во все наши полпредства к т.т. заведующих печатью с предложением сотрудничества в журнале, как непосредственного — снабжать журнал очерками и рассказами на темы бытовые и особенно характерные для текущего момента каждой данной страны — так и посредством посылок газетных вырезок, рисующих драмы и курьезы разлагающегося быта буржуазии. Очень ценны для журнала те «передовые» статьи и анкеты по вопросам «культуры», в которых наиболее резко выражен цинизм политавантюристов, старческая глупость признанных буржуазией мудрецов, пустомельство подленьких журналистов, вроде Грегуара и подобных ему.

В некоторых полпредствах есть довольно грамотные люди, напр. — Виктор Кин в Риме, к ним следовало бы обратиться особенно настойчиво. Хорошо, если б эти обращения скрепил Ц. К.

Обращаю внимание Ваше на статейки Дм. Хилкова; это сын известного в 80-х годах толстовца князя Хишова, затем он был анархистом, в год империалистской войны почувствовал себя «просто русским», вступил рядовым в армию французов и, в одном из первых сражений, был убит. Сын его — шахтер в Бельгии и как «большевик-князь» — говорят — весьма популярен среди шахтеров. Статьи его печатаются в нашей Нью-йоркской газете. Я посылаю их Вам, как «образец стиля», — только. Мне кажется, что его можно научить писать для «За рубежом», можно и следует. А также, на мой взгляд, следует привлечь и Святополка-Мирского, он — член английской компартии, отлично знает быт и настроения лондонской интеллигенции. Писать ему нужно на Сокольникова, адрес Хилкова есть у В. Д. Бонна; кстати, у последнего, наверное, есть материалы, полезные для нас.

Очень рекомендовал бы организовать в журнале нечто вроде «Свистка», для чего привлечь Архангельского, Швецова и — Эрдмана? Не попробовать ли Мих. Зощенка, а также Олешу на «зарубежные темы»?

Обо всем этом и многом другом хорошо бы побеседовать лично, но — астма запрещает мне ездить в Москву. Может быть Вы катнете сюда?

Крепко жму руку

А. Пешков

М. Е. Кольцов — А. М. Горькому

Москва. 3 декабря 1932 г.

Дорогой Алексей Максимович!

Вам послан «За рубежом» в новом виде. Журнал принят публикой очень хорошо. Хвалят за то, что много есть чего читать, мало агитационной шелухи, все конкретно. Это общий отзыв. Спрос на журнал громадный. Я убежден, что если бы добиться бумаги — журнал в этом новом виде будет расходиться и 100 и 150 тысяч экземпляров без остатка.

Первый номер — это еще не вполне то, что мыслилось. Кое-что сыро, недоработано, очень многое из того, что задумано провести через страницы журнала, только подготовляется. В общем, о журнале можно будет судить не по одному или двум или трем номерам, так же как нельзя составить полное представление о газете по нескольким ее номерам: С нового года «За рубежом» будет выходить три раза в месяц. Объемистые номера будут настигать один другого. Получится непрерывный поток живой, конкретной, свежей информации о жизни всего мира. Это — к чему мы стремились в разговорах с Вами о типе журнала. Во втором номере пойдут статьи Стасовой, Никулина (обзор белогвардейских стихов), Ерухимовича, материалы о колониальных странах и всякое прочее.

С нового года мы вводим в журнал и обильный справочный материал. Нечто вроде текущей беглой энциклопедии, разъясняющей названия и термины, возникающие в сложном потоке международной жизни, — названия городов, политических и научных деятелей, названия новых приборов, болезней, чего хотите. Вызовем наших читателей задавать нам вопросы, относящиеся к зарубежной жизни. Что еще прикажете ввести? Ждем Ваших указаний, приказаний, советов.