Эмерсон постарался забыть об этом последнем старте, иначе решимость могла бы его покинуть. Вместо этого он сосредоточился на экранах и шкалах приборов, показания которых больше не может читать, надеясь, что старые навыки, мастерство и удача Ифни помешают ему отлететь от приборов в тот момент, когда корабль минует внешние двери.

В его сознании возникла непрошеная песня-гимн пилоту, устремляющемуся в черную бездну, но Эмерсон стиснул зубы и не стал произносить ее вслух. Он был слишком занят для этого.

Если бы у него была возможность мыслить отчетливыми фразами, Эмерсон, возможно, удивился бы тому, что пытается сделать и как он сумеет помешать нападающим. На маленьком разведчике есть оружие, но год назад он не сумел с ним справиться. А теперь не может даже прочесть показания приборов.

Тем не менее он может поднять шум. Отвлечь нападающих. Сбросить их покров иллюзий и предупредить экипаж землян о грозящей опасности.

Но что это за опасность?

Не важно. Эмерсон знал, что его мозг больше не способен решать сложные проблемы. Если все, чего он добьется, это привлечет внимание зангов и заставит их обратить защитный гнев против нарушителей, этого будет достаточно.

Раненый Фрактальный Мир повернулся перед ним, когда шлюз закрылся и Эмерсон осторожно привел в действие двигатели корабля, направляя его в сторону нападающих. По мере приближения волны отвращения стремление повернуть назад все усиливались. Боль и удовольствие, отвращение и зачарованность — эти и многие другие чувства накатывались на него каждый раз-, как взор или мысли Эмерсона уходили от того, что делается впереди, наказывали каждую попытку сосредоточиться. Без опыта, полученного на Джиджо, он не сумел бы преодолеть такую концентрацию. Но Эмерсон многому научился. Он научился искать неприятностей — как ребенок все время трогает выпадающий зуб, привлеченный новыми приступами боли, пока старый зуб не уступит место новому.

Помог и маленький реук. Чувствуя его потребности, он продолжал менять цвета, передавая ускользающие образы, Добиваясь превращения их в отчетливые очертания.

Это машины.

Наконец он узнал десяток угловатых фигур, прикрепившихся к корпусу «Стремительного» в районе носа. Они вцепились, словно насекомые-стервятники в глаз беспомощного животного. И если бы их целью было просто разрушение, все было бы уже кончено. Но у них должна быть более сложная цель.

Эмерсон узнал яркий огонь резака. Либо они пытаются прорезать борт корабля, чтобы ворваться внутрь, либо…

Или они что-то срезают. Может быть, берут образец. Но образец чего?

Эмерсон представил мысленно «Стремительный», подробный зрительный образ, на восприятие которых не распространялась речевая афазия. Это воспоминание было бессловным, почти осязаемым — после многих лет, проведенных в любви к этому старому корпусу, в такой любви, какая никогда не бывает у мужчины к женщине, — любви к кораблю, преобразованному и ставшему гордостью земного клана.

И сразу вспомнил, что лежит под этим сверканием.

Символ. Эмблема, которая предположительно помещается на все корабли кислорододышащих звездных рас.

Спираль с лучами — знак цивилизации Пяти Галактик.

И Эмерсона охватило ощущение несообразности. Вначале он подумал, что это еще один трюк, еще одна попытка изменить его восприятие, заставить думать, что это и есть цель. К чему затрачивать столько усилий лишь для того, чтобы «Стремительный» лишился своего символа на носу?

Во всяком случае, машинам приходилось трудней, чем они рассчитывали. Толстый слой углерода, отягощавший «Стремительный», оказался чрезвычайно упрям и сопротивлялся всем попыткам команды Ханнеса Суэсси убрать его. Приближаясь, Эмерсон заметил, что и машинам пока удалось немного, они обнажили только небольшой участок корпуса корабля.

Затруднения чужаков его едва не рассмешили. Но тут он оглянулся и увидел.

Множество машин. Целые рои их, появляющиеся на фоне звезд. Несомненно, подкрепления, предназначенные для ускорения работы.

Пора действовать. Эмерсон потянулся к орудийной консоли, выбрав самые маломощные лучи, чтобы случайно не повредить «Стремительный».

Вот вам кое-что для начала, подумал он.

Искренне надеюсь, что это подействует.

Он был так сосредоточен на прицеливании, осторожно перемещая перекрестие, что даже не заметил того, что только что произошло в его искалеченном мозгу.

Он использовал два отчетливых предложения, одно за другим, выразив в них свое чувство иронии и надежду.

Словно раскаты грома, возникло осознание. Она отдала резкий приказ:

— Тревога!

В полупустых коридорах «Стремительного» прогремели клаксоны, и дельфины торопливо разошлись по своим боевым позициям. Постоянный гул двигателей изменил тон, это экипаж приводил в готовность силовые поля и оружие.

— Нисс, отчет!

Вертящаяся голограмма заговорила быстро, без привычной язвительности.

Мы как будто исподтишка подверглись пси-нападению, которое должно было отвлечь защитников «Стремительного», и органических, и приборы. То, что вы и я одновременно пришли в себя, свидетельствует, что источник воздействия был неожиданно уничтожен или отключен. Предварительные данные свидетельствуют, что использовано сложное логическое существо, чей меметический уровень должен относиться к классу не менее…

— Есть ли непосредственная опасность? — оборвала Джиллиан.

Я не фиксирую никаких оружейных импульсов, нацеленных на этот корабль. Но несколько находящихся по соседству автоматов обладают латентным энергетическим уровнем, который может быть опасен на близком расстоянии.

Но пока они как будто стреляют только друг в друга.

Джиллиан повернулась к дисплею, на который камера посылала изображение носа корабля… в направлении, противоположном тому, которое она рассматривала раньше, заподозрив какую-то неведомую опасность. Сердце ее забилось, когда она увидела, насколько все близко. Все могло бы уже кончиться, если бы нападающие не начали сражаться друг с другом. Сверкали яркие вспышки, паукообразные фигуры набрасывались друг на друга, неприятно близко отбрасывая тени.

— Где эти проклятые занги? — негромко спросила Джиллиан.

Сканируя пространство, где раньше находился корабль водорододышащих, инструменты не видели никаких его признаков… только волнующееся продолговатое облако движущихся ионов. Возможно, это след работы их двигателей, а сами они улетели по какому-то срочному делу. И в любой момент могут вернуться.

Ее сознание отшатывалось от другой возможности — что какое-то оружие вообще устранило зангов, убрало их из окрестностей. Оружие настолько мощное, что оставляет только след выведенных из состояния равновесия атомов.

В любом случае атака пси должна была скрыть от нас исчезновение наших защитников. Кто-то приложил массу усилий, чтобы мы какое-то время оставались на месте.

Она слышала, как включились двигатели Суэсси: это Каа начал пятиться от водоворота сражения. Но не успел он хоть немного удалиться, как рой сражающихся последовал за ним, словно привязанный к «Стремительному» невидимой нитью.

— Есть ли представление о том, что…

Никто из сражающихся не идентифицировал себя.

— Тогда чего они пытаются…

Похоже, некоторые группы стремятся похитить архив ИРП со «Стремительного».

— Архив «Стремительного»?..

Слова застряли в глотке. Джиллиан поняла и резко закрыла рот.

По закону каждый галактический корабль обязан нести на себе «наблюдателя» — устройство, записывающее основные события полета. Некоторые такие устройства весьма сложны. Другие — те, которые может себе позволить бедный клан, — примитивные приборы, способные только записывать местоположение корабля и идентифицировать другие корабли, оказывающиеся по соседству. Все эти устройства относятся к категории «только записывающих», то есть они могут записывать сведения, но прочесть эти сведения нельзя. По крайней мере нельзя в текущую эпоху. Предполагается, что со временем все эти сведения окажутся в бесконечных архивах Великой Библиотеки и будут впоследствии изучаться обитателями будущей эры, когда страсти текущей будут представлять только исторический интерес. И сразу Джиллиан поняла смысл нападения.