Когда он появился в театре и по проходу пошел к сцене, в зале поднялся шум - одни аплодировали, другие просто кричали неизвестно что. Многие проталкивались вперед, чтобы пожать ему руку, но немало верных в прошлом сторонников уклонились от этого, чувствуя господствующее в зале настроение и опасаясь подчеркивать свою преданность человеку, чьи действия могли быть не одобрены тем самым Союзом, главой которого он был.

Отказавшись занять председательское место, предложенное ему Гарнеттом, Магнус прошел в глубину сцены, где к нему присоединился Кист.

Кист, по-прежнему безраздельно преданный Магнусу, коротко передал ему содержание произнесенных речей.

- Мне стыдно за них, Губернатор,- сказал он с негодованием.- Потерять присутствие духа, и именно сейчас! Предать вас в такую минуту! Я просто в бешенстве! Если бы вчера вы одержали победу, если бы все сошло благополучно, неужели мы услышали бы здесь такие фразы, как «неприкрытое властолюбие» или «произвольные действия»? Как будто у вас было время созвать Исполнительный комитет! Если бы вы не поступили так, как сочли нужным, все наши фермы были бы уже захвачены железной дорогой. Встаньте, Губернатор, и взгрейте их как следует! Разбейте в пух и прах! Покажите им, кто здесь глава, кто принимает решения. Вот что им сейчас нужно. Они совсем ополоумели после вчерашнего.

Слова Киста потрясли Магнуса. Как? Он оказался преданным ближайшими сподвижниками! Ему собираются учинить допрос по поводу «неразрешимых противоречий» вчерашнего столкновения? Неужели в рядах Союза нарастает недовольство - и именно сейчас, в такой серьезный момент? Сам он постарался забыть даже о своем страшном горе. Ведь их общее дело было в опасности. Еще мгновение, и ему удалось овладеть собой - он снова был председателем Союза, лидером, руководителем! Благородный гнев бушевал в его душе - гнев и высокомерное презрение к противникам. Он пересечет недовольство в корне, докажет свою правоту и одновременно заставит всех этих людей почувствовать благородство их общей Цели, необходимость защищать ее. Он шагнул вперед, занял место оратора, встав вполоборота к сидевшим на сцене членам исполнительного комитета.

- Уважаемые члены Союза,- начал он,- граждане Боннвиля.

Но тишину, установившуюся было в зале, резко нарушил громкий выкрик,- казалось, слова его послужили к тому сигналом. На галерке, как раз напротив сцены, вскочил человек и насмешливо, с каким-то вызовом, крикнул во весь голос:

- А как насчет взятки двум делегатам в Сакраменто! Расскажите-ка нам об этом! Хотелось бы послушать.

Поднялся невообразимый гвалт. Выкрик был подхвачен еще несколькими людьми, сидевшими рядом. Остальные же, видя, что беспорядок создает небольшая кучка приспешников железной дороги, тоже стали кричать, требуя, чтобы им заткнули рты.

- Пусть убираются! Гоните их вон!

- К порядку, к порядку! - кричал Гарнетт, стуча молоточком.

Теперь бушевал весь театр.

Но, по-видимому, кто-то твердо решил не дать Губернатору говорить! Видимо, кучка людей, расположившаяся на галерке, хорошо продумала свои действия, ясно, что заткнуть им рты будет не так-то просто.

- Расскажите, как вы подкупали делегатов в Сакраменто! - упрямо кричали они.- Прежде чем смешивать с грязью железную дорогу, докажите, что сами вы чистенькие!

- Гоните их в шею! Вон отсюда!

- Магнус Деррик дал взятку! Магнус Деррик дал взятку! За руку не пойман, а все равно дал. Вот его-то и надо гнать!

Кист вне себя от бешенства соскочил со сцены и стал проталкиваться по проходу к месту, откуда была видна кучка крикунов на галерке. Потрясая кулаком, он закричал:

- Вам заплатили, чтобы вы сорвали митинг! Каждому, кто захочет высказаться, будет дано слово, но если вы будете мешать говорить председателю Союза, я вызову полицию и выставлю вас за дверь!

Однако при этих словах человек, который первым начал кричать, багровый от злости, перегнулся через барьер и завопил:

- Полицией хотите запугать? Не советую! Как бы мы сами не вызвали полицию арестовать вашего председателя за то, что он взятки дает! Еще смеете орать о за

конности и справедливости, говорить о подкупе! Эдак каждый может! А вы вот почитайте,- обратился он к присутствующим,- что пишут о нем в газетах, почитайте, как Магнус Деррик, председатель Союза фермеров Сан-Хоакина, подкупил делегатов в Сакраменто! Тут все факты изложены, точные и проверенные.

С этими словами он нагнулся и вытащил из-под кресла толстенную пачку экстренного выпуска «Боннвильского Меркурия», только что доставленную из типографии. Такие же пачки появились в руках его товарищей. Разрезав шпагат, они начали швырять газеты с галерки в партер. В воздухе поплыли свежеотпечатанные листы газетки. Тучи их спускались с галерки вниз и, подобно огромным крылатым насекомым, опускались на головы людей, сидевших в зале, и падали им на колени; их быстро передавали из рук в руки, и за какие-нибудь пять минут весь театр уже ознакомился с подробным, подкрепленным доказательствами отчетом Дженслингера о «сделке» Магнуса Деррика с политическими дельцами в Сакраменто. Дженслингер, присвоив деньги, полученные от Деррика за молчание, предал его.

Кист, дрожа от негодования, стал пробираться назад на сцену. Члены Союза были в полном смятении. Многие повскакивали со своих мест, растерянно оглядывались, что-то бормоча. Весь зрительный зал - от авансцены до выхода в фойе - кишел взбудораженным народом. Белевшие повсюду листки экстренного выпуска «Меркурия» были похожи на барашки, бегущие по волнам расходившегося моря.

Кист повернулся лицом к залу.

- Лжецы! - заорал он изо всех сил, стараясь перекрыть гул.- Лжецы и клеветники! Ваша газета - продажна, она на откупе у корпорации! У вас нет никаких доказательств! Вы клевещете на благородного человека в самый тяжелый момент его жизни, когда он потерял сына, вами же и убитого! Доказательств, мы требуем доказательств!

- Здесь присутствуют члены законодательного собрания штата,- кричали в ответ.- Дайте слово Деррику. Где он прячется? Если это ложь, пускай так и скажет. Пусть он опровергнет обвинение!

- Деррик! Деррик! - гремел театр.

Кист обернулся. Где же Магнус? На сцене его не было. Он исчез. Расталкивая членов Союза, Кист пробрался за кулисы. Здесь тоже толпился народ. Почти каждый держал в руках экземпляр «Меркурия». В разных уголках газету читали вслух собравшимся в кучку людям, и до Киста долетели слова одного из них: «А, может, так оно и есть. Кто знает?»

- Даже если бы так,- воскликнул Кист, поворачиваясь к говорившему,- не нам поднимать из-за этого шум. Сделано это было ради нашей же пользы. Мы смогли избрать в Фермерскую комиссию кого хотели.

- А какая нам от нее польза?! - возразил тот.

- К тому же,- вмешался еще один,- если он действительно подкупил делегатов, права поступать так он не имел. Мы же ополчились против подкупности и продажности и не можем себе позволить прибегать к тем же методам.

Досадливо махнув рукой, Кист отвернулся. Он прошел дальше. Наконец открыв небольшую дверь в конце коридора за кулисами, он наткнулся на Магнуса.

Это была крохотная комнатка - артистическая уборная. Всего два дня назад ее занимала примадонна оперетты, гастролировавшей в Боннвилс. Ветхая кушетка и колченогий туалетный столик занимали треть комнаты. Здесь сильпо пахло затхлым гримом, притираниями и сухими духами. Выцветшие фотографии девиц в тарла-тановых пачках украшали зеркало и стены. Под кушеткой валялся чей-то старый корсет. Расшитая стеклярусом розовая юбка висела на стене.

И среди всего этого, плотно сжав тонкие губы, блед ный, настороженный и взволнованный стоял Магнус Деррик; его окружали возбужденные люди, они потрясали кулаками и что-то кричали ему в лицо.

- Послушайте,- крикнул Кист, прикрывая за собой дверь,- а где же Губернатор… Вы, оказывается, здесь, Магнус, а я-то вас ищу Там черт знает что творится. Вам нужно поговорить с людьми. Идемте, вправьте мозги этим негодяям, наемным клеветникам. Они кри чат, что вы от них прячетесь