Дилетанты забывают, что если у разведчика в глазах будет сплошной туман, то он быстро завалится, потому что не сможет выявить слежку, получит срок лет этак в двадцать пять, а если не повезет, то и в тридцать, и когда снова появится в светском обществе, то на женщин будет смотреть не то чтобы с отвращением, но без особого энтузиазма.

Кроме того, разведчикам, если они решают добраться до чьих-либо секретов с помощью женщин, которые имеют к ним какое-то отношение, приходится иметь дело далеко не с манекенщицами и кинозвездами, потому как в домах моделей и на киностудиях, даже у Кардена и в Голливуде, нет государственных секретов. А есть они совершенно в иных учреждениях, где женский персонал подбирается совсем не по внешним данным, а по умению стенографировать, печатать на машинке или в крайнем случае вести делопроизводство. Поэтому чаще всего приходится иметь дело с одинокими женщинами средних лет, заурядной внешности, поскольку, если женщина молода и красива, она не одинока, у нее есть или муж, или еще какой мужчина, а то и оба вместе, и зачем ей тогда наш разведчик с его совсем не марьяжными намерениями, который, между прочим, тоже не Ален Делон и даже не Дэвид Рокфеллер-младший (старшему женщины уже давно не нужны, хотя они им, наверное, не стали бы пренебрегать).

А коль скоро дело обстоит таким образом, то тут уже не до любви и даже не до секса; надо искать какие-то другие подходы, а это сложно, потому что контрразведка тоже объективно оценивает жизненную неустроенность и вызванную этим уязвимость таких женщин и бдительно их охраняет. А уж если в кои-то веки разведчику выпадет такое «счастье» — соблазнить носительницу государственных секретов, то делает он это с невероятными душевными муками и даже с отвращением, потому что нет ничего хуже и унизительнее для добропорядочного семьянина, чем любовь ради дела. Какие уж тут чувства? Одни отрицательные эмоции!..

Была, правда, еще одна книга, вернее, две, герой которых, незабвенный сын турецкоподданного, тоже приложил руку к моему воспитанию. Это может кое-кого шокировать, но попробуйте вообразить, если бы О. Бендер использовал свою кипучую энергию, изобретательность, смекалку и другие ценные качества в мирных целях, какой из него бы получился высококлассный разведчик! Ведь то, что он проделал с гражданином Корейко, сделало бы честь любой секретной службе мира! Выследил, разработал и завербовал с использованием компрометирующих материалов! И все это практически в одиночку, потому что Паниковский и Балаганов в этом деле ему были не помощники по причине слабой профессиональной подготовки и низких моральных качеств. Правда, подпольный миллионер тоже имел кое-какое представление о методах разведывательной работы, в частности о способах ухода от наблюдения, и сумел-таки на время оторваться от преследователя, но потомок янычар снова настиг его и на этот раз действовал исключительно профессионально.

Да и присущее великому комбинатору чувство юмора разведчику тоже необходимо как в практической работе, так и в периоды вынужденного безделья, которое обычно наступает после его провала. Без чувства юмора в нашем деле никак нельзя, без него совсем можно озвереть, и тогда надо расставаться с любимой профессией…

Пока я слушал Высоцкого и размышлял о советской и иностранной литературе, мои противники, по моим расчетам, должны были успеть собраться с мыслями и подготовиться к свиданию со мной на одной из аллей Олимпик-парка.

Я тоже был готов к встрече с ними, наши интересы совпадали, хотя цели существенно отличались друг от друга.

Теперь можно было ехать…

Я вышел из дома с небольшой спортивной сумкой. В нее я положил полотенце, пару банок кока-колы и еще одну небольшую вещицу, которая могла мне понадобиться в Олимпик-парке.

Сегодня я ничего не делал просто так, без явного или тайного умысла. Конечно, в моих поступках допускалась некоторая импровизация, но я и ее оставлял в основном для Олимпик-парка, а пока действовал почти автоматически по заранее продуманному плану.

У подъезда несколькими группами стояли мои соотечественники. Они тоже собирались ехать на отдых, но их влекли совсем другие места, где основными развлечениями являлись бассейн и «шведский стол», поэтому у меня не было опасений, что они составят мне конкуренцию во время пробежки.

Я постоял с ними пару минут, перекинулся несколькими банальными фразами, но втягиваться в разговор не стал, чтобы не расходовать на пустяки нервную энергию. Все-таки сколько полезных навыков я приобрел пусть не в самом большом, но все же настоящем спорте, чтобы эксплуатировать их всю оставшуюся жизнь! Вот и к этому дню, как когда-то накануне ответственных соревнований, я исподволь копил нервную энергию, а со вчерашнего вечера вообще ушел, как говорится, в себя.

Можно было, конечно, и не останавливаться, но я сделал это специально, чтобы наблюдатели с закрытого поста контрразведки, располагавшегося в доме напротив, четко зафиксировали мой выход и предупредили своих коллег, которым поручено сегодня следить за мной.

Впрочем, я был почти уверен, что «вести» меня по городу сегодня не будут. Если оператор, прослушав мой разговор с дежурным комендантом посольства, сразу же доложил об этом кому следует, то сопровождать меня нет необходимости. Правда, они могли предположить, что я специально ввожу их в заблуждение относительно своих истинных намерений и, вместо того чтобы бегать в парке, могу уехать совсем в другое место и там напроказничать. Но даже и в этом случае они могли проконтролировать мой маршрут, используя посты дорожной полиции.

В их распоряжении было и еще одно средство. Я, правда, не был уверен, что они его применят, но это было несложно проверить, что я и сделал, как только сел в машину. Я повернул ключ в замке зажигания на четверть оборота, затем открыл один из многочисленных карманов своей сумки и заглянул туда. Там лежала небольшая трубочка, по внешнему виду очень похожая на карманный дозиметр, с помощью которого определяется наличие радиации. Индикаторная лампочка подмигивала мне неоновым светом. Это означало, что контрразведка снова вмонтировала где-то под капотом или в двигатель, под днищем или в салоне моей машины, а может быть, еще черт знает где — они на это дело большие выдумщики — такую маленькую штучку, которая подключается к системе электропитания и, как только вы повернете ключ зажигания, начинает излучать радиосигналы, позволяющие с высокой точностью определить местонахождение автомашины, в которую этот датчик вмонтирован. Такими датчиками были оборудованы многие посольские автомашины, и они верой и правдой служили контрразведке, помогая за считанные минуты находить наши автомашины в городе.

Эти умельцы придумали и еще одну хитрость: они наставили на всех основных магистралях города, на многих перекрестках, у въезда на автострады и в других стратегических местах приемники, которые фиксируют сигналы датчиков, и получили возможность контролировать не только парковку, но и маршрут движения автомашин.

Кроме этого, контрразведка активно использовала для ведения слежки телекамеры службы дорожного движения, которыми была буквально нашпигована центральная часть и некоторые другие районы города. Но, как говорится, техника — это хорошо, но и на каждую техническую хитрость найдется какой-нибудь инструмент с левой резьбой! Различные манипуляции, которые очень раздражают контрразведку, проводит-то не автомашина, начиненная всякими штуковинами, а человек, который ею управляет или, что тоже очень интересно, едет в ней в качестве пассажира. И достаточно тому или другому на короткое время или насовсем выйти из автомашины, как все эти датчики, приемники, телекамеры и прочие приборы и аппараты превращаются в технические излишества. Никакая техника не заменит того, чем природа наградила живого человека: глаза и ноги! Ну и, конечно, некоторые аналитические способности, чтобы смотреть куда надо и не бегать попусту.

Итак, датчик работал, приемник, принимающий его сигнал, видимо, тоже, все было в порядке, я повернул ключ в замке еще на четверть оборота, завел мотор, включил кассетник и под звуки саксофона поехал в парк, где меня должны были ждать те, кому сегодня выпала участь попытаться меня завербовать.