— Андрей, ты посиди здесь. Дело деликатное, толпу не будем создавать. У тебя триста рупий будет? Дай-ка.

Анвар вылез из машины, подошел к человеку и потрепал его по плечу.

— Эй, уважаемый! Вставай, дело есть! — Анвар склонился над пакистанцем, что-то ему тихо сказал и сунул несколько купюр. Пакистанец мгновенно вскочил и, отвесив глубокий «салям», исчез за ресторанчиком. Вскоре он появился опять, осторожно поманил Анвара пальцем, вручил ему что-то в целлофановом пакете и, когда Анвар развернулся, чтобы уйти, вновь завалился на лежанку, набожно пробормотав: «Бисмиллях!»

— Во, видал! — Анвар сел в машину и гордо показал большую бутылку. — Вот тебе и сухой закон, и моральный кодекс исламиста! Учти, сейчас священный месяц рамазан, да еще и выходной день — пятница: Учись!

— Ловко! — порадовался Андрей Васильевич. — А что это за пойло?

— Маотай, водка китайская. Страшно воняет тухлыми яйцами, но пить можно. Главное — не принюхиваться. Вперед!

— Долго нам еще ехать? — спросил через некоторое время Андрей Васильевич.

— Сейчас Инд переедем, а там уже рукой подать. Да вот и он.

У Андрея Васильевича захватило дух от внезапно открывшегося вида. Его взору предстала широкая лента бурной реки, окаймленная слева невысокими горами, а справа — безбрежной равниной белого песка. Река была совершенно удивительного голубого цвета, перед которым блекли краски чистого и глубокого пакистанского неба.

— Прямо иранская бирюза какая-то, — выдохнул восхищенный Андрей Васильевич.

— Впечатляет, да? Кстати, именно здесь Александр Великий переходил со своими войсками через Инд, когда шел походом на Индию, — сказал Анвар, выехав на огромный, длиной с полкилометра, мост. — Не по этому мосту, конечно, но где-то рядом. А роман Яна «Чингизхан» читал? Помнишь, там описывалось, как монголы гнались за сыном хорезмшаха Джелал-эд-Дином и настигли его у берегов Инда? Вот в этом самом месте все и происходило. Сейчас переедем на другой берег, там есть беседочка, посидим и оттуда еще посмотрим.

С противоположного берега было видно, как немного выше по течению в Инд вливалась полоса воды густо-бурого цвета. Оба потока — голубой и бурый, — не смешиваясь, текли вместе двумя отдельными четкими полосами, пока не скрывались за далеким изгибом русла.

— Наше счастье, что ветер сегодня не с реки, — заметил Анвар. — Бурая вода — это река Кабул, которая течет через весь Афганистан. Она проходит через Кабул, Джелалабад и другие города, и там в нее столько всякой дряни спускают, что смердит бедняга немилосердно.

Стало смеркаться, когда Андрей Васильевич и Анвар подъехали к предместьям Пешавара. В воздухе отчетливо ощущался дымок кизяка, с помощью которого местные жители, готовя ужин, разводили огонь в очагах.

На разделительной полосе стали появляться щиты с мудрыми сентенциями и предупреждениями в адрес автомобилистов — «На Аллаха возложи упованье свое», «Ценой твоей поспешности может быть чужая жизнь», «Не гони!»

— «Единство, вера, дисциплина», — громко прочел Андрей Васильевич. — Раз такой плакатик повесили, значит, пешаварцам именно этих качеств и не хватает.

— Ага! Кстати, знаешь, что за забором, на котором ты эту надпись прочел? Историческое место — военно-воздушная база, с которой в 1960 году американский пилот Гарри Пауэрс на У-2 взлетал. Его наши где-то в районе Свердловска сбили, а потом поменяли на разведчика Рудольфа Абеля. Помнишь эту историю?

— А как же! — подтвердил Андрей Васильевич. — Такое вспомнить всегда приятно.

— А вот и «наружка», то есть наружное наблюдение. — Анвар кивнул в сторону белой легковушки, которая вывернулась из бокового проулка и пристроилась позади посольской «Тойоты». — Наши пакистанские друзья из разведбюро или армейской разведки. Будут теперь за нами по всему Пешавару мотаться, следить, куда поехали, с кем встречались. Однако мы — ребята честные, у нас все на виду, и с приклеенными бородами в потемках шастать не станем. Нам с таким эскортом даже спокойнее, защитят в случае чего, и дорогу покажут, если заблудимся.

Миновав крепость Бала Хиссар, мрачные круглые бастионы которой нависали почти над самой дорогой, машина подъехала к гостинице «Гринс», расположенной на одной из торговых улиц в центре города. Номер оказался маленьким и грязноватым, а телефон, по которому Анвар сразу же попробовал позвонить, чтобы договориться о встречах на завтра, упорно молчал.

— Понятное дело. «Жучка», видать, в аппарат запустить не успели, ну и отключили его от греха, чтобы мы без их ведома ни с кем не разговаривали. Ладно. Моджахедам и в Красный Крест завтра с утра позвоним, сейчас все равно уже поздно. На сегодня программа у нас, кажется, исчерпана. Может быть, прошвырнемся по городу? — предложил Анвар.

— А не опасно? Здесь вон сколько афганцев. Догадаются еще, что мы шурави, потом хлопот не оберемся. Темнеет к тому же.

— Да не бойся ты, я в Пешаваре сколько раз был, и ничего. Хоть по магазинам пройдемся.

— Боязно все же, Анвар. С другой стороны, город тоже хочется посмотреть. Знаешь что! — придумал Андрей Васильевич. — Давай какими-нибудь иностранцами прикинемся, итальянцами например. Сам подумай — ты высокий, стройный, черноволосый, нос с горбинкой — вылитый итальянец откуда-нибудь с юга или из Сицилии, а я, поскольку посветлей, буду из Турина или еще какого там северного города. Так и представимся, если спросят, кто мы такие. А главное, когда станем при афганцах разговаривать, чтобы ни слова по-русски.

— Ну хорошо, — поколебавшись, ответил Анвар. — Попробуем, хуже не будет.

Анвар и Андрей Васильевич вышли на залитую густыми серыми сумерками улицу, кое-где озаряемую желтым светом керосиновых фонарей из мелких магазинов и лавочек. Смотреть особо было нечего. Друзья поковырялись в грудах серебряных колец и браслетов, разложенных на лотках, выразили продавцам свое сомнение в подлинности богато украшавшего эти изделия синего лазурита, осведомились в двух магазинах о ценах на ковры, переговариваясь все время по-английски, и, купив зачем-то два килограмма потемневших от старости грецких орехов, которых и в Исламабаде было навалом, отправились обратно.

— А ведь неплохо получилось под итальянцев, да, Анвар? — заметил Андрей Васильевич, подходя ко входу в гостиницу. — Никто из этих афганских лопухов даже ухом не повел.

— Н-да! — задумчиво протянул Анвар. — Ты знаешь, что мне сейчас в голову пришло? Ослы мы с тобой, а не итальянцы, вот что. Скажи мне — с какой стати два итальянца стали бы между собой на английском разговаривать?

Андрей Васильевич на секунду опешил, а затем закатился веселым смехом.

— И впрямь два больших белых осла с приличным знанием английского! Ну, конспираторы! Слушай, дай-ка мне ключи от машины, я там сигареты оставил.

Андрей Васильевич открыл дверцу автомобиля, стоявшего тут же у гостиницы, достал две пачки сигарет, окинул на прощание хозяйским глазом верную «Тойоту» и вздрогнул от неожиданности, увидев на заднем запыленном стекле серп и молот, явственно изображенные чьим-то пальцем.

— Глянь-ка! — показал Андрей Васильевич на машину.

— Вычислили нас туземцы, чего уж тут сложного. Машина-то с дипломатическим номером. Спасибо, что хоть не гвоздем нацарапали. Надо загнать ее на всякий случай в гараж под гостиницей, там ее никто не тронет, — сказал Анвар.

Взяв ключ у администратора, Андрей Васильевич и Анвар двинулись по коридору к своему номеру. Когда до него оставалось несколько шагов, из-за угла, как черт из коробочки, выскочил оживленный пожилой пакистанец.

— Добрый вечер! — с энтузиазмом поздоровался он. — Какая приятная встреча! Вы английские дипломаты?

— Нет, наоборот, советские, — неприветливо ответил Анвар.

Пакистанец немного смешался.

— В самом деле? Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. Все равно, очень, очень рад. Вы не откажетесь зайти к нам в номер? Мы тут с приятелем ужинаем, выпили немножко. Присоединяйтесь!