На какой-то бесконечный страшный миг время остановилось. Магда не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Глэкен и Расалом свалились вниз, и их поглотил туман, расстилающийся во рву. Глэкен упал в пропасть. А она смотрела, как он нырнул в собственную смерть, и ничего не могла сделать.

Оглушенная увиденным, девушка подошла к краю моста и глянула вниз, туда, где исчез человек, ставший для нее всем на свете. И тело, и мозг как бы онемели. Тьма начала застилать глаза, грозя поглотить ее целиком. Вздрогнув, Магда стряхнула холодное оцепенение, усилием воли подавив желание скользнуть вниз, чтобы присоединиться к Глэкену. Девушка вернулась и помчалась по мосту.

«Этого не может быть! — думала она, пока ноги сами несли ее по настилу. — Только не оба! Сначала папа, теперь Глэкен! Не может быть, чтобы сразу оба!»

Сбежав с моста, она понеслась к пропасти. Уцелел же Глэкен, когда упал в первый раз. Так, может, он и сейчас жив? Пожалуйста, пусть это будет так! Но в этот раз высота падения была куда больше! Девушка скакала вниз по камням, не обращая внимания на ушибы и царапины. Солнце, взошедшее еще недостаточно высоко, чтобы осветить ущелье, согрело воздух на перевале, и туман потихоньку рассеивался. Девушка неслась по дну ущелья, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь, неслась настолько быстро, насколько позволяла неровная каменистая почва. Пробегая под мостом, она содрогнулась при мысли, что там, наверху, лежит папа. Совсем один. Мертвый. Не замедляя шага, она прошлепала по ледяной воде к основанию башни.

Задыхаясь, Магда медленно пошла по периметру, шаря глазами среди камней, надеясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни. Но не увидела ничего… и никого.

— Глэкен? — Голос звучал слабо и надломленно. Она позвала еще: — Глэкен!

Тишина.

Он должен быть где-то здесь!

Вдруг впереди что-то блеснуло. Магда кинулась посмотреть, что это такое. Меч… Точнее, то, что от него осталось. Клинок разлетелся на тысячи осколков, и среди них лежала рукоять. Но уже лишенная блеска золота и серебра. Чувство невосполнимой утраты охватило девушку, когда она подняла рукоять и провела рукой по тусклой серой поверхности. Что-то вроде алхимии, только наоборот — серебро и золото превратились в свинец. Магда отгоняла тяжелые предчувствия, но подспудно понимала, что рукоять уже выполнила свое предназначение, ради которого и была создана.

Расалом мертв, значит, меч больше не нужен. Не нужен и человек, который им владел.

На сей раз чуда не произойдет.

И тогда Магда закричала. Ее крик разнесся по всему ущелью, девушка кричала и кричала, пока не отказал голос. Исполненный безысходной тоски и горечи невосполнимой утраты, он эхом отражался от стен замка, устремляясь к перевалу.

А когда последние отзвуки замерли вдали, Магда низко опустила голову и вся сникла. Хотелось плакать, но слез не было; хотелось сразиться и уничтожить того — или то, что было повинно в случившемся, но вокруг все было мертво, хотелось кричать и проклинать слепую несправедливость, но не осталось сил. Единственное, на что она была еще способна, — издавать судорожные сухие всхлипывания, идущие из самых глубин ее существа.

Она не знала, сколько простояла так, размышляя, стоит ли жить дальше. У нее не осталось ничего. И никого. Все, что было ей дорого, отняли. Зачем же влачить это жалкое существование?

Нет, она не должна так думать. Глэкен прожил так долго, но всегда находил причины жить дальше. Он восхищался ее храбростью. Но разве это храбрость — уйти от всего?

Нет, Глэкен хотел бы, чтобы она продолжала жить. Все, что он делал, было ради жизни. Ради жизни было само его существование. Даже смерть его — ради жизни!

Прижимая к груди рукоять, она перестала всхлипывать, повернулась и пошла прочь. Куда — она не знала, но теперь была уверена, что жизнь ее снова обретет смысл.

А еще она сохранит рукоять. Это все, что у нее осталось.

«Я ЖИВ».

Он сидел в темноте и ощупывал себя, желая убедиться, что все еще существует. Расалом исчез, превратился в горстку пыли, рассеявшуюся в воздухе. Наконец-то, бесконечность спустя, Расалома больше нет.

«А я жив. Почему?»

Он пролетел сквозь туман и ударился с такой силой, что должен был переломать себе все кости. Клинок рассыпался, рукоять стала другой.

А он жив.

В момент удара он почувствовал, как что-то вылетело из него, и лежал, ожидая прихода смерти.

Но не дождался.

Правая нога нестерпимо болела. Но он мог видеть, дышать, двигаться. И слышать. Когда он услышал, что по ущелью приближается Магда, то дотащился до потайного хода, открыл его и заполз внутрь. Здесь он затаился и ждал, заткнув уши, пока она звала его, чтобы не слышать боль и отчаяние в ее крике, и страстно желая откликнуться. Нет, он не может этого сделать, пока не убедится окончательно в том, что с ним произошло.

Глэкен услышал, как она уходит, шлепая ногами по воде, и, отодвинув камень, попытался встать. Правая нога не держала. Сломана, что ли? Он не знал, что такое перелом. Но, не в силах идти, пополз к воде. Он должен убедиться, прежде чем что-либо предпринять.

Дотащившись до воды, он заколебался. В ней отражалось голубое небо. А что он увидит, если склонится над самой водой?

— Пожалуйста, — воззвал он к Силе, которой служил и которая скорее всего, его не слышала. — Пожалуйста, пусть это будет конец. Дай прожить оставшиеся годы обычным человеком. Состариться вместе с этой женщиной, а не смотреть, как она увядает, а я остаюсь молодым. Пусть это будет конец. Я выполнил свой долг. Отпусти меня!

Стиснув зубы, он наклонился к воде. Измученный рыжеволосый голубоглазый мужчина со смуглой, оливкового цвета кожей смотрел на него оттуда. Отражение! Ему вернули его отражение!

Глэкену стало легко-легко, и душа его наполнилась радостью. ВСЕ КОНЧЕНО! НАКОНЕЦ-ТО ВСЕ КОНЧЕНО!

Он поднял голову и посмотрел на медленно удалявшуюся женщину, которую любил так, как не любил ни одну женщину за всю свою долгую жизнь.

— Магда! — Он хотел встать, но проклятая нога не повиновалась. Придется теперь ее лечить, как лечат простые смертные. — Магда!

Она обернулась и, казалось, стояла целую вечность не двигаясь. Глэкен поднял над головой обе руки. Он готов был зарыдать, если бы вспомнил, как это делается. Теперь, помимо всего прочего, ему придется заново учиться плакать.

— Магда!

Что-то выпало у нее из рук, что-то очень похожее на рукоять меча. И она понеслась к нему, понеслась так быстро, как только позволяли ее длинные ноги. На лице девушки отразились радость и сомнение, она была счастлива, но никак не могла поверить, что перед ней Глэкен, пока не прикоснулась к нему.

Но это был Глэкен, он ждал ее с раскрытыми объятиями.

А далеко в вышине синекрылая птичка, неся в клюве солому, тихонько села на окно замка в поисках подходящего места для гнезда.