— Но почему?

— Под влиянием Расалома. Разгуливая по замку, он постепенно наращивал силу за счет смертей и ужаса, царящих там, а главное, за счет медленной деградации твоего отца. А пока он наращивал мощь, солдаты вдобавок еще и разрушали стены замка. Каждый день они понемногу разбирали его, нарушая целостность строения. И с каждым днем влияние Расалома распространялось все дальше за стенами замка. Замок был выстроен по старинному образцу, и изображения рукояти меча на стенах были расположены таким образом, чтобы заточить Расалома внутри, отрезать от внешнего мира и сдерживать его мощь. Теперь система нарушена, и жители деревни расплачиваются за это. А если Расалом вырвется на свободу и доберется до концлагерей, то уже всему миру придется расплачиваться! В выборе жертв Расалом не так разборчив, как Гитлер, — ему сгодятся все расы и народности, независимо от вероисповедания или цвета кожи! Расалом воистину сторонник равенства — для него нет разницы между богатыми и бедными, верующими и неверующими: богачи не смогут откупиться, благочестивые не вымолят спасения, хитрые не выкрутятся и не ускользнут. Страдать будут все, особенно женщины и дети. Люди будут рождаться в несчастье, жить в вечном отчаянии и умирать в муках. Поколение за поколением будут страдать для того, чтобы питать Расалома!

Гленн остановился перевести дух и продолжил:

— Но самое страшное, Магда, что тогда исчезнет всякая надежда! И этому не будет конца! Расалом станет непобедим и бессмертен! Станет недосягаем. Если он вырвется сейчас на свободу, его невозможно будет остановить. В прошлом его останавливал меч, но теперь, если учесть, что творится вокруг… он станет настолько силен, что даже рукоять, соединенная с клинком, вряд ли его остановит. Нельзя допустить, чтобы он вырвался из замка!

Магда поняла, что Гленн собирается в замок.

— Нет! — закричала она и обхватила его руками, пытаясь удержать. Она не могла позволить ему уйти. — В таком состоянии ты не можешь с ним драться! Он убьет тебя! Неужели больше некому? Пусть это сделает кто-нибудь другой.

— Некому! Только я! И, как твой отец, я должен сражаться с ним один на один. К тому же я виноват в том, что Расалом еще до сих пор существует.

— Но почему?

Гленн промолчал. Тогда Магда решила поставить вопрос иначе:

— А откуда вообще он взялся, этот Расалом?

— Он был человеком… когда-то. Но отдался во власть сил Тьмы, и они изменили его. Навеки.

У Магды пересохло во рту.

— Но тогда… если Расалом служит силам Тьмы, кому служишь ты?

— Другим силам.

Она заметила, что отвечает он неохотно, но не унималась:

— Силам добра?

— Возможно.

— И давно?

— Всю жизнь.

— Но как же так… — Магда боялась услышать ответ. — Почему это твоя вина, Гленн?

Он отвернулся.

— Меня зовут не Гленн, а Глэкен. И я так же стар, как Расалом. Это я выстроил замок.

С тех пор как Куза спустился в яму за талисманом, Моласара он больше не видел. Боярин сказал о том, что немцы теперь поплатятся за то, что заняли его замок, при этом голос его донесся откуда-то из глубины туннеля, а потом он исчез совсем. Мертвецы снова зашевелились и двинулись следом за удивительным созданием, которое повелевало ими.

Куза остался наедине с холодом, крысами и талисманом. Ему хотелось поскорей убраться отсюда, но он здраво рассудил, что самое главное сейчас — уничтожить немцев: и солдат, и офицеров, что Моласар и собирался сделать. Конечно, профессор не отказался бы посмотреть, как будет умирать майор Кэмпффер. Пусть испытает хоть частичку того ужаса, через который заставил пройти тысячи ни в чем не повинных и беспомощных людей.

Но Моласар приказал ждать здесь. Со двора донеслись приглушенные звуки выстрелов, и профессор понял, почему должен был оставаться в подвале: Моласар доверил ему источник своего могущества и теперь не хотел подвергать риску, опасаясь, как бы шальная пуля не настигла профессора. Вскоре стрельба прекратилась. Положив талисман на землю, Куза взял фонарик, вылез из ямы и встал на краю, окруженный полчищами крыс. Он их даже не замечал, находясь в состоянии крайнего возбуждения и с нетерпением ожидая возвращения Моласара.

И вскоре услышал звук шагов. Кто-то шел сюда, и шел не один. Профессор направил фонарик на вход в пещеру и увидел, как из-за поворота вышел майор Кэмпффер и направился прямо к нему. Куза от неожиданности испустил вопль и чуть было не свалился в яму, но тут заметил, что у офицера остекленевшие глаза и застывшее лицо, и сообразил, что эсэсовец уже мертв. Вслед за майором шел капитан Ворманн, тоже мертвый, с обрывком веревки на шее.

— Я подумал, что тебе будет приятно взглянуть на эту парочку, — сказал Моласар, входя следом за офицерами. — В особенности на того, который собирался построить лагерь смерти для наших соотечественников-валахов! Теперь я найду этого Гитлера и уничтожу вместе с его подручными. — Моласар помолчал. — Но сперва надо позаботиться о моем талисмане. Ты должен тщательно спрятать его глубоко в горах. Только тогда я смогу полностью посвятить себя делу избавления мира от нашего общего врага.

— Конечно! — Сердце Кузы радостно затрепетало. — Он здесь, внизу!

Он скатился вниз и схватил талисман. Сунув его под мышку, профессор полез наверх. Моласар быстро отошел назад.

— Заверни его! — потребовал боярин. — Он сделан из драгоценных металлов и может привлечь внимание.

— Конечно! — радостно согласился Куза и достал со дна ямы кусок мешковины. — Я надежно упакую его, как только выберусь на свет, не волнуйтесь. Позабочусь о том, чтобы…

— Немедленно заверни его! — взревел Моласар.

Профессор замер, удивленный такой внезапной вспышкой ярости, он было подумал, что не должен позволять Моласару разговаривать с собой в подобном тоне, но потом решил, что средневековому боярину можно кое-что и простить.

— Хорошо, — кивнул он, опустился на корточки, накрыл талисман мешковиной, а сверху еще обернул измятой полусгнившей материей.

— Прекрасно! — прогремел голос почему-то позади профессора. Подняв голову, Куза увидел, что Моласар перешел в другой конец помещения, подальше от входа. — А теперь поспеши! Чем скорей я узнаю, что талисман надежно спрятан, тем раньше отправлюсь в Германию!

Куза заторопился. Как мог быстро, он выкарабкался из ямы и поспешил по туннелю к выходу из подвала, на свет, где его ждал новый день, новый не только для него самого и его народа, но и для всего человечества.

— Это старая история, Магда… Она тянется тысячелетия… и, боюсь, у меня нет времени тебе ее рассказывать.

Магде казалось, что его голос звучит откуда-то издалека, словно из глубокого колодца. Гленн сказал, что Расалом старше, чем иудаизм… а потом добавил, что он сам — ровесник Расалома… Но этого не может быть! Мужчина, который так любил ее, не мог быть каким-то пережитком древних времен! Он — живой и реальный! Из плоти и крови!

Какое-то движение привлекло ее внимание и вернуло к реальности. Гленн пытался встать на ноги, используя вместо опоры клинок. Ему удалось встать на колени, но он был еще слишком слаб, чтобы подняться совсем.

— Кто ты? — спросила девушка, глядя на него так, будто видела впервые. — И кто такой Расалом?

— Эта история началась давным-давно, — произнес Гленн, тяжело опираясь на клинок. Он весь взмок от усилия, и его пошатывало. — Задолго до эпохи фараонов, Вавилона, даже до расцвета Месопотамии. Когда-то на Земле существовала иная цивилизация, задолго до нынешней.

— Цивилизация Предтеч? — уточнила Магда. — Ты уже говорил об этом!

Идея была не нова для нее. Она уже встречалась с этой гипотезой в различных научных исторических и археологических журналах, которые прочла, помогая отцу в исследовательской работе. Эта достаточно сомнительная теория гласила, что вся нынешняя история отражает лишь развитие второй цивилизации на Земле, что когда-то, в незапамятные времена, на территории современной Евразии существовала иная цивилизация — некоторые археологи даже относили к ней Атлантиду и архипелаг Мю, — которая была полностью уничтожена в процессе каких-то глобальных катаклизмов.