Здесь следует не выпускать из вида следующие моменты: чрезвычайно неясное, шаткое положение Германии в 1919 году, удачные поначалу попытки ввести в Баварии и Венгрии режим Советов по российскому образцу, присутствие на русской земле сильных антикоммунистических армий и их зависимость от западных поставок, не в последнюю очередь назревающие революционные беспорядки в среде рабочего класса западных стран. Ясно, что лозунг Черчилля, его требование «заключить мир с немецким народом» был непопулярен в Англии, что он уже по этой причине выступал в кабинете в противоположном ключе. Поддерживая «дружески настроенную Россию» и сильную Польшу, он не забывал напомнить о «немецкой опасности»; в принципе это были лишь разные стороны одной и той же медали; для Черчилля русский вопрос был неразделимо связан с немецким. В этом он всегда оставался совершенно последовательным, невзирая на то, что вынужден был два раза сделать оборот вокруг своей оси: Англия ни при каких условиях не могла допустить, чтобы русские и немцы объединились и выступали совместно.
В 1919 году Черчилль еще делал ставку на поддержку немцев, чтобы лишить их тяги к большевизму и склонить к роли «оплота западного мира», «санитарного кордона». «Германию, — писал он 23 ноября 1919 года, — не следует теснить дальше на восток все более жесткими репарационными требованиями, так как на востоке она может найти все, в чем нуждается. «Лига побежденных народов» вполне может замыслить войну; поэтому, применяя высочайшую бдительность, надо предупредить опасность альянса между русскими и немцами; мы должны непрестанно наблюдать за Германией, в военном плане держать ее под контролем и с помощью экономических поощрений опять ввести ее в содружество европейских народов». «Немцам, — писал он спустя восемь месяцев под впечатлением поражений поляков в войне против Советов, — открыт путь к покаянию за преступления в мировой войне, они должны образовать защитный вал, охраняющий мирную, законопослушную, упорядоченную жизнь от потока варварства, который ударит сейчас на востоке. Оказывая таким образом себе и своим противникам на западе услугу, продиктованную не военной авантюрой, а жаждой славы, они, без сомнения, сделают большой шаг по пути к собственному освобождению». Именно в Германии усмотрели позднее в этих словах скрытый призыв к крестовому походу против большевизма, хотя в других обстоятельствах Черчилль упоминал об «упущенном Германией шансе» прийти в 1917–1918 годах к компромиссу с западными державами за счет «жалкой России». Даже в своей «примирительной» версальской фазе Черчилль последовательно выступал противником военно-политического укрепления Германии.
Впрочем, военная помощь с третьей стороны в течение длительного времени казалась ему чрезвычайно необходимой. В оценке силовых соотношений «белых» и «красных» он придерживался совершенно необоснованного оптимизма; снова и снова он предсказывал окончательную победу Колчака или Деникина и еще 21 октября 1919 года видел «убедительные основания для предположения, что русский народ в короткий период положит конец большевистской тирании». И здесь проявился его недостаточный глазомер в оценке противника и в оценке сил, необходимых для действия. Точно так же, как и при Дарданелльской операции, не хватало решительной поддержки со стороны союзников. Ллойд Джордж был приверженцем принципа невмешательства, и в этом вопросе скорее был близок к своему противнику. Кабинет поддерживал Черчилля очень нерешительно и, несмотря на общую усталость от войны, принимал во внимание в основном финансовые соображения; британское рабочее движение, профсоюзы и часть либералов боролись под лозунгом «Руки прочь от России!» и против Черчилля, как вдохновителя интервенции; их воинственность вынуждала консерваторов держаться замкнуто. В конечном результате стало ясно, что британская поддержка ограничивалась в основном денежными пособиями и материальными поставками и что вместо регулярных соединений в Россию отсылались добровольцы, численность которых была значительно ниже той, которую ожидал Черчилль. В ноябре 1919 года, несмотря на протест Черчилля, кабинет принял постановление об отводе британских соединений и приостановке какой-либо поддержки белым, оставленным на милость военного счастья. Никакая помощь не оказывалась даже тем, кто спасался бегством от Красной Армии. Британский государственный разум требовал нового отношения к победоносной Советской власти, и в то время как Черчилль еще и в 1920 году старался обеспечить хотя бы польскую армию оружием и боеприпасами для наступления на Украине, Ллойд Джордж одновременно вел переговоры с Советами о заключении первого торгового соглашения.
Эта полностью неудавшаяся интервенционистская авантюра Черчилля стала для него новым ударом, имевшим самые разные последствия. В то время, как отношения с Ллойд Джорджем стали заметно прохладнее и им не было суждено обрести прежнюю доверительность, обнаружился его разрыв с либералами, носивший резко выраженный антибольшевистский характер, и сближение с консерваторами. Еще более негативными были перспективы на будущее: Черчилль вступил в обостренное противостояние с британским рабочим движением и левой интеллигенцией, которые усмотрели в «былом радикале» ведущую фигуру всех реакционных и антисоциалистических сил. Образовавшееся таким образом противостояние и посеянное недоверие привели к весьма значительным последствиям. Для настроенной просоветски (но одновременно антикоммунистически) лейбористской партии Черчилль был в двадцатых годах «самым опасным противником», и если он публично обвинял партию в том, что она неспособна к правящей деятельности, иначе говоря, является инородным телом в политической жизни страны, то партия не прощала Черчиллю высказанную им в 1919 году готовность направить в случае необходимости против непокоренных рабочих британскую Рейнскую армию.
Деятельность Черчилля в качестве военного министра имела немаловажные последствия и в других областях. Теперь, когда война была выиграна, он опять вернулся к убеждениям прежних лет и стал выступать за чрезвычайную экономию в государственных расходах. Сухопутные войска и военная авиация за время его пребывания на посту министра в результате жесткой экономии были настолько ослаблены, что потеряли всю свою ударную силу, были истощены материально и устарели морально. При его активной поддержке в 1921 году для военного министерства были введены так называемые «десять лет правления», это означало принятие предпосылки, положенной в основу бюджетного законодательства, что «Британская империя в течение ближайших десяти лет не будет вовлечена ни в какую крупную войну и не будет необходимости в экспедиционных войсках». Эта формулировка основывалась на ложных выводах, так как мир и безопасность империи зависели прежде всего от ее собственной силы, некоторые критики поняли это сразу же. Однако масса налогоплательщиков все же очень высоко оценила проявленную таким образом бережливость, и министр мог надеяться на приобретение новой популярности.
В феврале 1921 года Черчилль поменял ставшее ему неинтересным военное министерство на министерство колоний. В результате революционных событий первой мировой войны и инспирированного союзниками стремления угнетенных народов к самостоятельности он оказался поставленным перед двумя проблемами, которые до сегодняшнего дня не нашли удовлетворительного решения и явно превышали его собственные возможности: Ближний Восток и Ирландия. Положение на Ближнем Востоке после распада Османской империи и развязанного Англией арабского «взрыва в пустыне» было очень запутанным, и потребовались годы, прежде чем Великобритания как наиболее задействованная великая держава смогла установить в этом регионе хотя бы относительный порядок. Самые существенные решения были приняты еще перед вступлением Черчилля в должность, однако он тотчас же продемонстрировал свойственную ему активность и склонность действовать самостоятельно, не учитывая интересов ведомства — в данном случае министерства иностранных дел. Придя только что на этот пост, он созвал в Каире конференцию всех британских представителей на Ближнем Востоке, предпринял окончательное урегулирование вопросов с арабскими лидерами и санкционировал правление хашимитов в Трансиордании[16] и Ираке. Значение этой конференции, на которой Черчилль во многом положился на советы своих экспертов, в частности, легендарного Т. Е. Лоуренса, в первую очередь заключалось в том, чтобы закрепить положение Англии на Ближнем Востоке. Учтя данные во время войны обещания, это трудно было выполнить слишком точно; место независимых национальных государств было занято системой полуколониальных стран, находящихся под протекторатом сильных держав, которые старались тщательно рассчитать соперничество арабских лидеров и суметь найти приемлемое для себя равновесие. Английское представительство в этом регионе в лице полномочных представителей в Палестине и на Суэцком канале располагало несколькими военно-воздушными базами. Использование бомбардировщиков в качестве «средства для решения политических задач» было новым, изобретенным Черчиллем методом ведения колониальных войн. Поэтому в последующие годы в переговорах по разоружению Англия решительно сопротивлялась отказу от применения бомбового оружия.
