Наконец-то Верди обрел профессиональную уверенность. Последующие годы он называл «годами на галерах», и действительно Верди трудился, как раб. Ни одна постановка не обходилась без капризных выходок солистов, ссор с дирекцией театра и препирательств с цензорами. Тем не менее Верди выдавал одни шедевр за другим: «Риголетто» в 1851 году, «Трубадур» в январе 1853-го, «Травиата» в марте 1853-го и «Сила судьбы» в 1862 году. Любой итальянец знал его музыку, все венецианские гондольеры и неаполитанские уличные певцы распевали его арии, а премьеры в разных городах обычно заканчивались тем, что местные оркестры исполняли новые полюбившиеся мелодии под окнами гостиницы, где останавливался композитор.

У Верди завязались отношения с миланской певицей Джузеппиной Стреппони. Джузеппина обладала не только божественным голосом, но и дурной репутацией — незамужняя сопрано четыре раза и не подряд, а с временными промежутками, выходила на сцену явно беременной. (Детей она отдавала в приюты.)

Одно дело якшаться со скандально знаменитой певицей в Милане, и совсем другое — в деревне. В Буссето Верди обзавелся внушительным поместьем, выстроил виллу под названием «Сант-Агата» и каждый год в период сбора урожая и заготовок неукоснительно наведывался в деревню. Но буколическое очарование не мешало Буссето оставаться консервативной провинцией, и жители оскорбились, когда Верди привез в их респектабельный городок любовницу. При первом визите Джузеппины в Буссето зять Верди попрекнул его тем, что он поселил в доме проститутку, а некие неизвестные «доброжелатели» бросали камни в окна виллы.

Верди и Стреппони поженились в 1859 году — неведомо, почему они так долго тянули со свадьбой. Однако Буссето остался непреклонен, поэтому в долгие летние месяцы синьоре Верди в деревне, кроме слуг, не с кем было и словом перемолвиться.

Если в маленьком Буссето почти ничего не менялось, то в остальной Италии произошли существенные сдвиги. Когда Верди начинал свою карьеру, итальянский полуостров был поделен на множество мелких государств, а большую часть северной Италии держала под контролем Австрия. Имя Верди ассоциировалось с антиавстрийскими настроениями с 1842 года, а точнее, с премьеры «Набукко»: в хоре евреев «Лети, мысль, на золотых крыльях» — плаче иудейских изгнанников, обращенных в рабство, по утраченной родине — патриоты услышали протест против австрийского правления.

КОГДА ВЕРДИ ПРИВЕЗ В ДЕРЕВНЮ СВОЮ СОЖИТЕЛЬНИЦУ — ОПЕРНУЮ ПЕВИЦУ С СОМНИТЕЛЬНОЙ РЕПУТАЦИЕЙ, — РАССЕРЖЕННЫЕ КРЕСТЬЯНЕ ЗАБРОСАЛИ КАМНЯМИ ЕГО ДОМ, ОБОЗВАВ ПЕВИЦУ ПРОСТИТУТКОЙ.

Желание выгнать иностранных властителей и объединить страну обрело мощь, когда во главе национально- освободительных сил встал король Сардинского королевства (Пьемонта) Виктор Эммануил II, выступавший за объединение Италии. С этого момента имена короля и Верди сплелись воедино: невинное на первый взгляд восклицание «Вива Верди!» («Да здравствует Верди!») в устах патриотов звучало замаскированным призывом к борьбе с австрияками (буквенное сочетание ВЕРДИ расшифровывалось как «да здравствует Виктор Эммануил, король Италии»).

Многолетние усилия увенчались успехом — в 1861 году Италия объединилась. Верди сразу же предложили баллотироваться в итальянский парламент; он легко завоевал мандат и отслужил депутатом один срок. До конца жизни Верди чтили как композитора Рисорджименто («Обновления») — движения, принесшего Италии единство и независимость.

На шестом десятке Верди сбавил темп, объявив, что выходит на заслуженный отдых. Впрочем, преклонный возраст не помешал ему написать «Аиду» в 1871 году, «Отелло» в 1887-м и «Фальстафа» в 1893-м — то есть в семьдесят девять лет. Его продолжали осыпать почестями. Верди назначили сенатором, король Умберто I вручил ему знаки отличия Большого креста ордена Сан-Маурицио и Лаццаро. (Король даже предлагал ему титул маркиза, но Верди отказался, скромно заметив: «Я — крестьянин».)

Однако ни награды, ни почет не уберегли Джузеппину от треволнений: в середине 1870-х Верди закрутил роман с певицей Терезой Штольц. К 1877 году страсти раскалились добела, и Верди, поставленный перед выбором, предпочел любовнице жену. В 1890-е годы Джузеппина часто хворала и в ноябре 1897 года скончалась.

Вдовец, которому перевалило за восемьдесят, сохранял живость и проворство вплоть до января 1901 года, когда во время пребывания в Милане у него случился инсульт. Известие о болезни Верди мигом распространилось по всей Италии. Управляющий гостиницы, где остановился Верди, выпроводил всех прочих постояльцев, запустил на первый этаж представителей прессы и самолично вывешивал бюллетени о самочувствии композитора на дверях заведения. Полиция перекрыла движение вокруг гостиницы, дабы больной не страдал от шума, а король с королевой ежечасно получали телеграфные сообщения о переменах в состоянии Верди. Композитор умер в 2:50 утра 27 января. В тот день многие магазины в Милане не открылись в знак траура.

Время не повредило наследию Верди, его оперы остаются невероятно популярными — все такими же захватывающими и напевными, как в день премьеры.

Большинство итальянцев с восторгом встречали все, что сочинял Верди, но кое-кому угодить было труднее. Премьера «Аиды» настолько не понравилась одному из зрителей, что он счел тридцать две лиры, потраченные на железнодорожные и театральные билеты, а также обед в ресторане, деньгами, пущенными на ветер, о чем письменно сообщил композитору и потребовал возмещения расходов. Звали отправителя этого письма Просперо Бертани.

Верди отнесся к претензиям Бертани скорее с юмором, чем с негодованием. Он велел своему агенту переслать жалобщику двадцать семь лир, покрывающие расходы на поездку в поезде и посещение театра, но не на обед. «Мог бы и дома поесть», — заметил Верди. Он также попросил агента опубликовать эту переписку в печати. Поклонники, возмущенные нападками на их обожаемого маэстро, завалили синьора Бертани письмами, причем некоторые даже грозили с ним расправиться.

Однажды приятель Верди приехал к нему в деревню погостить и с удивлением обнаружил на вилле композитора десятки шарманок и механических пианино, на которых обычно играют уличные музыканты. «Когда я появился здесь, — объяснил Верди, — из всех шарманок в округе с утра до ночи неслись мелодии из «Риголетто», «Трубадура» и других моих опер. Это мне так досаждало, что я взял все инструменты в аренду на лето. Пришлось выложить около тысячи франков, но во всяком случае меня оставили в покое».

Сочиняя арию «Сердце красавицы» для оперы «Риголетто», Верди чувствовал, что создает новый хит, но ему очень не хотелось, чтобы публика услышала эту мелодию до премьеры. Вручая ноты тенору, композитор отвел его в сторонку и сказал: «Пообещайте, что вы не станете исполнять эту арию дома, не станете даже ее насвистывать, — словом, позаботьтесь, чтобы никто ее не услыхал». Разумеется, обещания тенора ему было мало, и перед репетициями Верди обратился ко всем участникам спектакля — оркестрантам, певцам и даже работникам сцены — с просьбой держать арию в секрете. В итоге на премьере «Сердце красавицы» ошеломило публику новизной и мигом завоевало бешеную популярность.

Верди знала вся Италия, и эта великая слава положительно сказывалась на бытовых мелочах — например, была устранена проблема почтового адреса. Когда Верди предложил новому знакомому отправить ему какую-то вещь по почте, тот спросил его адрес. «О, адрес у меня очень простой, — ответил композитор. — Маэстро Верди, Италия».