Октавиан не скрывал своего настроения. Его тянуло в Рим, к давно заслуженным наградам. Юлию тоже казалось, что город зовет, зовет через моря и земли. Он хотел еще раз проехать в знакомые ворота и побывать на Форуме. Он достиг всего, о чем мечтал в юности, а враги его повержены в прах. И все же он чего-то ждал.

Юлий смотрел на царицу, которая зажгла с помощью свечки ладан в глиняных горшочках — начался очередной ритуал. Здесь, в Александрии, жизнь и смерть шагают бок о бок. Люди готовятся к смерти с самого рождения и не сомневаются, что продолжат существование в загробном мире. Они верят в фатум, и их вера чужда Юлию, как и вся здешняя жизнь. Юлий не мог ее разделить.

Клеопатра встала и склонила голову перед мумией Птолемея. Затем сделала два шага назад, снова преклонила колени и только тогда встала и обратилась к Юлию:

— Ты очень терпелив, Юлий. Я знаю, в твоей стране подобные вещи делаются гораздо быстрее.

— Вы намного больше уважаете смерть, — ответил Юлий, тщательно подбирая слова.

Клеопатра удивленно подняла брови.

— И очень чуткий, — добавила она. — Хочешь погулять со мной в парке? Этот дым меня одурманил, мне нужно подышать свежим воздухом.

Юлий с радостью взял ее руку, и оба вышли из комнаты. Клеопатра совершенно не замечала рабов, падающих ниц при ее появлении и не смеющих поднять глаза на царицу, скорбящую по брату.

В парке было жарко, но свежий воздух прояснил мысли Юлия. Он старался дышать как можно глубже, и скоро его дурное настроение, вызванное видом покойного фараона, рассеялось. Аромат растений прогнал ощущение тяжести. Однако удовольствие длилось недолго — Юлий вспомнил, что совсем недавно спешил по этой же аллее во дворец, чтобы захватить Птолемея. Тогда происходящее казалось увлекательным приключением, и о последствиях не думалось. А последствия Юлий видел и в золотой комнате, и среди руин порта и библиотеки…

— Твои солдаты рассказывают о тебе много интересного, — сказала Клеопатра.

Юлий бросил на нее быстрый взгляд.

— Если все, что они говорят о твоих сражениях, правда, ты настоящий любимец богов.

Юлий не отвечал. Стоя на дорожке из гладкого камня, он поглаживал пальцем алеющий среди зелени цветок.

— Солдаты считают тебя богом войны — тебе известно?

— Приходилось слышать, — смущенно ответил Юлий. — Они просто любят прихвастнуть своим полководцем.

— Значит, ты не покорил в Галлии более миллиона человек? — Царица потянулась к тому же цветку и стала поглаживать лепестки.

— На это ушло целых десять лет.

Отщипнув острыми ноготками цветок, Клеопатра поднесла его к губам и вдохнула душистый запах. А Юлий опять задумался о том, как бы приняли ее в Риме. Горожане будут в восторге, а вот сенату ее притязания на божественное происхождение придутся не по вкусу. В Риме и так много богов. Привези он Клеопатру в качестве наложницы — возражать не посмеют, но если Юлий захочет взять ее в жены, все лучшие семейства Рима встанут на дыбы. Да и вообще — неизвестно, захочет ли Клеопатра с ним поехать.

— Ты простил своему полководцу Бруту измену, — вновь заговорила она. — Великим правителям негоже прощать предателей. И все равно тебя уважают. Более того, перед тобой преклоняются. Люди идут за тобой куда угодно, и не из-за твоего высокого происхождения, а потому что ты — это ты.

У себя за спиной Юлий постукивал пальцами одной руки по запястью другой, думая, что ответить.

— Не знаю, с кем из солдат ты говорила, только язык у него, видно, без костей, — произнес он после некоторой паузы.

Царица рассмеялась и бросила цветок на дорожку, позади себя.

— Ты удивительный человек, Юлий. Ведь я видела тебя с ними, помнишь? Ты можешь быть величественным, словно какой-нибудь царь, таким же величественным, как я. Мы отлично друг другу подходим, хотя ты вряд ли стал бы мириться с медленным темпом здешней жизни. Над моей страной прошло пять тысячелетий. Пять тысяч лет жизни и смерти. Наше солнце слишком жаркое. Мы устали и состарились. Твой народ молод по сравнению с моим и полон сил. Твоим людям ничего не стоит пронестись через разные страны подобно летней грозе. Моей вечно дремлющей Александрии не угнаться за вами… но я все равно ее люблю.

Она повернулась к Юлию; его опьяняла близость царицы. Ни о чем не думая, он обвил руками стройную талию.

— Мои приближенные каждый день твердят мне, что ты опасен и тебе нельзя оставаться в Египте, — сказала Клеопатра. — В твоих людях они видят силу и необузданность, и только. Мои советники говорят, что ты сжег мою прекрасную библиотеку, а твои воины смеялись и играли в кости на ее пепелище.

— Они простые солдаты, — ответил Юлий. — Нельзя ждать…

Смех царицы заставил Юлия замолкнуть, и его щеки и шею стала заливать краска.

— Как ты их защищаешь, — смеялась Клеопатра. Она потянулась к нему, поцеловала в уголок губ и прильнула головой к его груди.

— Но правят-то не мои советники, — заявила она. — И когда я им напоминаю, что ты вернул нам Кипр, им нечего возразить. Завоеватели так не поступают. Народ Египта принял твой поступок как знак возрождения нашей былой славы, и люди на твоей стороне. Они смотрят на нас и ждут, что мы предпримем теперь.

Юлию не хотелось нарушать ее настроение, однако пришлось сказать:

— Настанет время, и я вернусь в родной город. Я подожду до конца погребальных церемоний, но я должен вернуться.

Клеопатра подняла голову и тревожно посмотрела на Юлия. Он почувствовал, как царица сразу напряглась и отдалилась.

— А сам ты этого желаешь? — Голос Клеопатры не выдавал ее волнения.

Юлий покачал головой.

— Нет. Я хотел бы остаться здесь и позабыть о годах сражений. И потом, мне нужна ты.

Отчуждения как не бывало. Царица привлекла голову Юлия к своим благоуханным губам.

Когда они отстранились друг от друга, лицо Клеопатры тоже пылало, глаза сверкали.

— Еще немного, и я смогу располагать собой — сказала она. — Если ты не уедешь, я покажу тебе наш великий Нил. Представь себе: каждый вечер мы скользим по водам реки, для нас играют музыканты… Прекраснейшие девы Египта подносят тебе виноград и фрукты. Каждую ночь я буду принадлежать тебе, каждый мой час будет твоим. Останешься?

— Не нужны мне прекраснейшие девы Египта. А от музыки у меня уши болят. Но если ты будешь со мной и будешь моей — я останусь, а Рим пусть пока перебьется. В конце концов, до сих пор он обходился без меня.

Юлий говорил правду и сам себе удивлялся. Он так мечтал вернуться в родной город с триумфом, вернуться за наградами и почестями, которые заслужил за долгие годы. И вот одно ее слово — и все стало ненужным. Возможно, хотя бы ненадолго ему удастся освободиться от забот, составляющих его жизнь. Быть может, получится сбросить с себя тяжкую ношу и просто наслаждаться свободой вместе с красивой женщиной, которая к тому же царица Египта.

— Я для тебя слишком стар, — тихо закончил Юлий, надеясь, что она будет спорить.

Клеопатра засмеялась и снова его поцеловала.

— Ты ведь доказал, что нет, — ответила она, и ее рука скользнула ему на бедро и там осталась. Юлий ощущал кожей тепло ее ладони, и, как всегда, это вызвало в нем прилив страсти.

— Если бы у нас родился ребенок, — продолжала Клеопатра, — он владел бы Египтом и Римом. Он был бы вторым Александром.

Юлий уставился вдаль, охваченный давней мечтой.

— Я бы все за это отдал. Ведь у меня нет сыновей, — с улыбкой признался он.

Рука Клеопатры двигалась по бедру Юлия, и у него перехватило дыхание.

— Тогда молись своим богам, чтобы тот, кого я ношу, оказался мальчиком, — серьезно проговорила царица. Юлий протянул руки, но Клеопатра ускользнула.

— Когда окончатся дни траура, ты узришь тайны Египта — во мне, — бросила она через плечо.

Юлий, пораженный ее словами, молча смотрел ей вслед. Он хотел и не мог поверить и собрался окликнуть царицу, но она уже легко взбежала по ступеням и скрылась во дворце.