Больше сотни легионеров забралось на черепичную крышу — они пускали в орды египтян, рвущиеся во дворец, зажженные стрелы. По такой густой толпе промахнуться невозможно.

В первые же минуты атаки снизу вверх полетели наугад веревки с крюками. Римляне поспешно обрезали их, чтобы осаждающие не могли подняться наверх, однако у египтян тоже были лучники, и пораженные стрелами легионеры падали то тут, то там. Атака началась яростно и стремительно, но дворец нелегко быстро взять приступом. Брут оставил открытыми только самые верхние окна, а остальные приказал плотно заложить. Те, кому удавалось добраться до окон, все равно не могли в них проникнуть. Пока они карабкались, из щелей, оставленных в заграждениях, их разили мечи, и смельчаки падали на головы своих товарищей.

Вскоре раздались гулкие удары — солдаты Птолемея били в главную дверь деревянным брусом. Сверху на осаждающих сыпались стрелы, но места упавших солдат тотчас же занимали другие. Между тем во дворце солдаты поспешно выносили вещи из покоев Клеопатры и Юлия и заваливали главную дверь. У командующего не было времени продумывать ход сражения. Он понимал: долго ему не продержаться — и жалел, что сказал мальчишке-фараону о том, как мало у них осталось еды. Даже при половинном рационе припасов не хватит и на неделю, и легионеры начнут голодать.

Птолемей был недосягаем для копий, и Юлий послал на крышу Цирона, чтобы тот попытался его достать. Римляне не могли постичь неожиданную перемену в поведении фараона. А вот Клеопатра, казалось, поняла, когда Юлий сообщил ей о золотом уборе, который надели на Птолемея. Юлий припомнил слова мальчика о том, что, покинув дворец, он снова станет фараоном.

Первый приступ окончился безрезультатно: египтяне, ломавшие двери, отступили под градом тяжелых кусков черепицы, летевших с крыши. Осаждающие отошли, но они, конечно, приведут еще солдат, чтобы те прикрывали их щитами. Юлий поступил бы именно так.

Пытаясь перекрыть шум, Юлий крикнул в сторону, где стояли его офицеры:

— Брут, иди к Клеопатре и скажи, что мне нужен выход из дворца! Мы не можем сидеть здесь, пока египтяне не разнесут стены. Если нас подожгут, нам придется атаковать.

В зал вошла Клеопатра.

— Они не посмеют поджечь, ведь здесь я, — заявила царица.

Юлий тоже хотел в это верить, но рисковать не мог.

— Мы окружены. Нет ли здесь тайной двери или подземного хода? — спросил он, морщась от возобновившегося грохота ударов. Теперь египтяне, конечно, защитились получше.

Клеопатра покачала головой:

— Нет, иначе я бы и сама им воспользовалась.

Юлий выдохнул проклятие и стал через щели смотреть на неприятельских воинов. Дворец казался ему темницей: его мучило вынужденное бездействие. В отличие от тех, кто находился на крыше, Юлий не мог даже стрелять. Он мог только отдать приказ идти в наступление, послать людей на смерть. А это для него равноценно самоубийству.

— У них есть тяжелые орудия? Катапульты? — крикнул он, перекрывая шум.

Если противник применит катапульты, от дворца камня на камне не останется. Юлий вдруг испугался, что египтяне так и поступят.

— Есть, но не в городе, — сообщила Клеопатра. Царица провела языком по губам, покрытым пылью, и сдвинула брови. — Проводи меня на крышу, и я тебе кое-что покажу.

Юлий медлил — ему не хотелось оставлять своих людей. Вперед Домиция и Октавиана выступил Брут.

— Иди, господин, — сказал он. — Мы немного задержим их.

Юлий облегченно кивнул и поспешил вслед за царицей. Не замедляя шагов, они поднимались на верхний этаж. Когда подъем закончился и оба вышли на крышу, Юлий запыхался.

В Александрии уже наступило лето, и на крыше на них обрушилась страшная жара. Вниз во все стороны летела черепица. Юлий остановил взгляд на солдатах — он послал на крышу самых отчаянных. Неподалеку стоял Цирон. Он тщательно прицелился и пустил вниз копье. Поразив цель, гигант ухмыльнулся, а окружающие в восторге хлопали его по плечам. На легионеров посыпалось множество стрел, и они отпрянули от края. Увидев командующего, солдаты стали салютовать, а он жестом показал им, чтобы не обращали на него внимания.

При виде раскинувшегося под ногами города и моря у Юлия захватило дух. Гавань отсюда была словно на ладони. Где-то на горизонте лазурь волн сливалась с коричневым пятном земли. Вот оно — сердце Египта!

Клеопатра стояла рядом, под порывами ветра ее волосы хлестали по щекам.

— Вон там, на востоке, — показала царица в подернутую дымкой даль, — Канопские казармы. Это два дня пути отсюда. Там есть и катапульты, и корабли.

Юлий рассматривал вход в гавань. Вдалеке виднелись крошечные сторожевые галеры. По волнам двигались торговые корабли — и парусные, и гребные. Десятки судов стояли на якоре, недоступные ветрам и штормам. Александр знал, где ему строить свой город.

— Сегодня ночью мне нужно как-то вывести людей, — сказал Юлий. — Можно перегородить вход в порт, если потопить там корабли. Что тогда будут делать наши противники?

Клеопатра развела руками:

— Берега здесь везде скалистые и опасные. Где бы они ни причалили, это займет не один день.

— А они смогут выгрузить орудия? — спросил Цезарь.

— Рано или поздно смогут. Мы, египтяне, народ изобретательный.

Юлий изучал побережье, быстро переводя взгляд с одного места на другое.

— Мои люди могут спуститься из окон по веревкам, — придумал он наконец.

Он подошел к внутреннему краю крыши, посмотрел вниз и досадливо поморщился — высота большая и его солдатам придется нелегко. Чья-то стрела ударила Юлия на излете, но он даже не обратил внимания.

Клеопатра подошла к нему и встала, глядя вниз, на войско брата.

— Чтобы передать послание моим солдатам, хватит и одного человека, — сказала она. — Я отправлю своего раба Ахмоса. Мои войска придут и сравняют наши силы. Ты сможешь снять осаду.

— Этого недостаточно, — возразил Юлий. — Если хочешь — посылай его, однако я не могу сидеть здесь, не зная, добрался он или погиб. У нас припасов всего на несколько дней.

Юлий расхаживал по краю крыши и смотрел вниз, на небольшие здания, окружающие дворец. Дойдя до поворота, ему пришлось шагнуть на наклонный участок, и он порадовался, что черепица сухая и прочная. За дворцом тянулись невысокие строения, где, видимо, жили слуги и рабы. Юлий улыбнулся.

— Видишь? — спросил он.

Клеопатра взглянула туда, куда он указал. Внизу наклонная линия черепицы, казалось, подходила ближе к главной стене. Юлий опустился на колени, затем лег на живот. Рядом, достаточно близко, чтобы допрыгнуть или переправиться по веревке, была другая крыша. Дальше тянулся целый ряд разнообразных построек, уходящий далеко от дворца.

— Здесь, — сказал Юлий. — Мои люди попробуют спуститься на эту крышу и переберутся дальше прямо над головами солдат Птолемея. А те и не догадаются. Есть там окно на такой же высоте?

Клеопатра легла ничком на край крыши и вытянула шею, глядя вниз. Она утвердительно кивнула, и оба одновременно ощутили близость тел. Юлий знал, что солдаты все видят, но продолжал зачарованно смотреть на царицу. Потом потряс головой.

— Мне нужно спуститься и найти помещение, которое выходит сюда окнами.

— Исида благоволит к тебе, Юлий, это она помогла найти выход.

Юлий сдвинул брови:

— Я и сам способен додуматься.

В ответ Клеопатра рассмеялась и с юной легкостью вскочила на ноги. По сравнению с ней Юлий чувствовал себя стариком. Когда царица поцеловала его, он ощутил на губах привкус пыли.

Цирон и Домиций осторожно высунули головы из заднего окна, посмотрели вниз и сразу отпрянули назад. Египтяне — превосходные лучники, и, хоть они и далеко, рисковать лишний раз не хотелось.

— Вниз около двадцати футов, а поперек около шести, — прикинул Домиций. — Мы справимся, только бы неприятель нас не заметил. А что потом? Мы ведь не узнаем, как далеко ведут эти крыши, пока не доберемся до конца. Может, уйдем совсем недалеко.