Да мы что, мил человек, мы, что ли, против? Мы и сами понимаем, что люди вам позарез нужны, да где их взять? Али ты не ведаешь, что война идет? Али не памятуешь, какими трудами мы летом войско собирали? И сколь набрали — слезы! Мы счас Батория под Псковом держим, а ты, эва хватился: «Воинских людей подавай!»

— Да вы не ведаете ли, что у нас чуть не каждый месяц сибирские людишки солеварни жгут? Через Камень в Строгановы вотчины как к себе домой ходят!

— Не Строгановы, а Государевы! — строго сказал пожилой рыжий дьяк. — Строгановым они в пользование предоставлены, на срок! А ты говори, да не заговаривайся. Строгановы! Мужичье семя!

Крикун сразу потускнел и осекся, когда случившийся при разговоре дьяк Урусов посоветовал горемыке:

— Не туда ты зашел. Государь вам позволил воинских людей на службу наймовать — так?

— Истинно так!

— Так прибирай людишек! Исполняй Государево повеление! Вон их сколь по Москве шатается! Нет, ты волю царскую сполнять не желаешь! Тебе готовое войско подавай! А войск нету — все в деле!

— Дорогой ты мой! — чуть не плача, объяснял строгановский посланец. — Ну насобираю я людишек по Москве, а кто знает, воинские они или нет? Наведу татей да разбойников, а толку от них никакого!

— Рыск! — согласились дьяки, но людей не дали.

С горя строгановский посланец пошел в кружало,

там-то к нему и подсел поляк.

Строгановский приказчик выпил и откровенно признался, что возвращаться к своим купцам ни с чем — боится! Деньги на поездку потратил, а дела не исполнил.

— Я вам помогу! — сказал поляк. — Ведь вам все равно, какие будут это люди. Главное, чтобы были опытные и честные воины. А вот за это я вам поручусь головой.

— Да где ж они? Голубчик ты мой!

— Здесь, в Москве! Опытнейшие и честнейшие люди.

— Да кто ж они?

— В Иноземной слободе — литовцы и поляки, которых в сражениях ранили да в плен взяли, или те кто у Государя на службе был. Идет война с Баторием, и потому их в дело не пускают. Вы понимаете, как войска воспримут присутствие поляков в войне против поляков... Вот их и придерживают. А к вам они поедут, я думаю, охотно. И вы ничем не рискуете — куда они от вас побегут? Им, чтобы в Литву вернуться, нужно будет всю Россию пройти!

От радости строгановский приказчик был готов в ноги упасть.

— Я вам этих людей соберу и предоставлю! — пообещал поляк.

А поедут ли? — сомневался приказчик.

Они люди служивые. Им без службы нельзя, — сказал поляк. — Поедут, куда им деваться!

— Поедут! Куда им деваться! — довольно потирая руки, сказал легат Антонио Поссевино, когда выслушал доклад безликого поляка. — Отлично! Если среди этого сборища авантюристов и несчастных горемык, которые ни на что вообще не годятся, найдется хотя бы десяток выполняющих наш приказ — все крепости на востоке в один прекрасный момент могут открыть ворота тому же Сибирскому хану, когда он пойдет на Москву! Главное — держать с ними надежную и постоянную связь!

Поляк возражать не стал, но подумал, что Поссевино — дипломат и разведка — не его дело.

Связь — самое уязвимое место. Никакой связи быть не должно. Время от времени оттуда должен бежать кто-нибудь из наемников, вот он-то и будет приносить новые известия. Друг друга агенты знать не будут, потому что работать с каждым поляк будет в одиночку... И тут же он подумал, что роль его будет сильно меняться. Настанет день, когда он, возможно, обретет и лицо, и имя...

Словно подтверждая мысли поляка, прелат сказал:

— Я кое-что собрал о Строгановых и о том, что там может быть. Вчера пришла почта. Ну, во-первых, Строгановы...

Прелат уселся за стол и, раскрыв небольшой ларец, извлек оттуда лист, исписанный убористой скорописью. Надев полукруглые голландские очки, прочитал:

«Рода не знатного. Из холмогорских крестьян. В настоящее время фактически правители всего Приуральского края. Имели неограниченные привилегии от Василия Третьего и Ивана Четвертого. В настоящее время льготы кончились, и владетельные Строгановы испытывают многие сложности. Старательно ищут выхода за Урал. Владеют проходом по реке Печоре... Очень богаты». Далее мы опускаем, а вот кое-что специально для вас: «В услужении Строгановым находился Оливер Брюнель, негоциант, уроженец Брюсселя. Несколько лет тому назад он прибыл в Холмогоры, но там был по наветам конкурентов-англичан арестован и как шпион отсидел в Ярославле. Строгановы поручились за него и взяли его из тюрьмы на вотчинную службу. Он дважды был за Камнем. Первый раз сухопутным путем, второй — морем, вдоль берегов Печоры. Строил по приказу Строгановых корабельную верфь в устье Двины. Построил два корабля, силами пленных шведских плотников. Строгановы доверяли ему так, что послали в Антверпен за опытными навигаторами...» Разумеется, он сбежал...

Поссевино снял очки.

— Я не утомил вас, мой друг? Мало ли на свете авантюристов.

— Нет-нет... — поспешил ответить поляк. — Это очень интересно.

Вы не представляете насколько! Этот Брюнель носится с идеей отыскания прохода Северным путем и Китай и Индию. Он имеет успех! Ему ссужают деньги... Но не это нам важно. В своем сообщении он говорит, что оставил в имении Строгановых людей, готовых провести его в Сибирское Ханство. Вы понимаете?

Иными словами, он оставил агентуру?

Я бы не стал называть этих людей так, — сказал Поссевино. — Скорее всего, это промышленники, алчные и предприимчивые. Они далеки от Москвы и от интересов Московского Государя! Для них главное — нажива! Ну как, становится интересно?

- О да.

Посмотрите, какая выстраивается замечательная картина: там уже есть люди, готовые стать проводниками европейцев в Сибирское Ханство. А тут появляется возможность добавить к ним сотню-другую опытных или готовых на все наемников... Это уже кое-что.

Согласен. Но как отыскать тех, кого оставил

Брюнель?

Я думаю, они сами себя объявят, как только гам, в предгорьях, завяжется что-то серьезное... Главное — вывести их на сибирских ханов. Вот вам и проводники до самой Москвы.

— Прошу простить меня, но, ваше преподобие, многочисленные невзгоды и крушения всевозможных планов, даже очень продуманных и стройных, заставляют меня взвесить не только все «за», но и «против»... — прошелестел поляк.

Против может быть только одно, — сказал легат. — Северный морской путь интересует голландцев и англичан. Они рвутся в северные моря. Их стремление настолько очевидно и откровенно, что Царь Иван, совсем недавно собиравшийся в случае восстания народа бежать в Англию, ныне запретил англичанам самостоятельно исследовать проход Северным морем к Оби. Безусловно, этот запрет никого не остановит. И в этом стремлении голландцы и англичане могут преуспеть! Они, и только они, могут составить нам конкуренцию в этом богатейшем краю...

— Похоже, — сказал поляк, — повторяется европейская история. Здесь мы, католики, никак не можем соединить наши усилия с протестантами шведами, а там, в Сибири, нас ждет столкновение с протестантами англичанами и голландцами?

— Я думаю, мы сумеем договориться. Во всяком случае, это вопрос второй или даже третий. Последовательно события, в случае успеха, можно представить себе так: молниеносный набег, как это принято у татар, на южные границы Московии и одновременно восстание черемисов по всему Поволжью. Туда уходят все московские рати. Вслед за этим стремительный удар по Москве из Сибири. Удар в спину, в незащищенную спину! Одновременно возобновление действий на западной границе, и сразу же после взятия Москвы татарами или войсками литовцев и поляков полное уничтожение этого царства схизматов.

Вот тогда возникает необходимость третьего шага — за Урал, в златокипящие края... В это восточное Эльдорадо! Я предвижу, что сей поход станет подобен присоединению Америки к Испании и Португалии. Пусть англичане пытаются пройти в Китай и Индию Ледовитым морем, мы попадем туда раньше путем сухопутным... И этот путь будет коротким и бескровным. Вся кровь прольется, когда русские и татары будут истреблять друг друга. Сибирское Ханство будет абсолютно обескровлено походом на Москву. Там не останется ни одного мужчины, способного носить оружие. А мелкие сибирские народы разбегутся по лесам и либо совершенно одичают, либо растворятся в массе наших колонистов, либо будут истреблены, как непокорные индейцы в Америке... Воины Христа, рыцари истинной католической веры, придут в Сибирь раньше, чем проломятся туда сквозь льды протестантские пираты! Северный океан — не Карибское море!..