– Где-то я это уже слышал, – пробормотал Макс.

– Проводник, – также шепотом напомнил ему Самарин.

Шаман схватил Трэша за подбородок и притянул его голову к своему лицу:

– Твое будущее туманно. Шесть племен сильны как никогда. Помни, это внешняя сила. Души их давно сгнили. Ударь решительнее, и оболочка осыплется. Хватит ли у тебя отваги, бледнолицый? Вижу, что хватит. Я обращусь к духам-хранителям. Может быть, они согласятся помочь тебе. Если это произойдет, ты победишь.

– Мне нужна армия…

– Никакая армия не сможет противостоять духам-хранителям.

Трэш попробовал возразить, но вовремя осекся, заметив умоляющие знаки Этла.

– Ты болен! – Шаман внезапно, практически не глядя, ткнул указательным пальцем в Шура. – Твое тело пронзила дважды стальная оса.

Шур вздрогнул и мгновенно покрылся испариной.

– Я помогу тебе.

Шаман снова приоткрыл гнилую расщелину своего рта, демонстрируя чудовищную улыбку.

– Подойди.

Шур нерешительно приблизился.

– Сними рубашку.

Агент МБР повиновался, обнажив несколько отекшие в местах проколов бока. Шаман неторопливо обнюхал его тело и снова улыбнулся. Затем он нажал на какую-то кнопку в столе, выдвинулся ящик с подозрительного вида склянками. Повертев одну из них в руках, Мурк извлек на свет божий черный комочек, чей запах не оставлял сомнений в его происхождении.

– Что это? – морщась, спросил Шур.

– Это поможет, – уклонился от ответа Мурк.

– Что это?! – тревога Шура нарастала, – это надо есть?

– Есть было бы лучше, но вы, бледнолицые, такие чувствительные.

– Что это??!

– Это кусочек лепешки единорога.

– «Лепешки»! Это – какашка! Так прямо и говори: это – какашка! Я не буду ее есть!

– Держите его за руки.

– Я не буду ее есть! Уберите от меня этого сраного колдуна!

Шура крепко держали двое подручных шамана. Поначалу агент МБР делал отчаянные попытки вырваться, но вскоре затих. Мурк подошел к нему и ощупал бока. Шур следил за ним с испугом и отчаяинием. Шаман зажег лучину и стал нагревать фекалии единорога. По хижине медленно поползло зловоние. Затем Мурк задул лучину и сделал подручным знак отпустить Шура. Шур больше не делал попыток сопротивляться. Он только продолжал следить за шаманом затравленными глазами. Мурк тем временем достал еще одну склянку с какой-то жидкостью, аккуратно опустил в нее лепешку Единорога, которая немедленно сменила черный цвет на коричневый. Жидкость же осталась девственно прозрачной. Запах стал невыносимым. У Самарина кружилась голова, но в то же время он чувствовал, что отвратительные миазмы каким-то образом будоражат его, тонизируют, заставляя волны силы прокатываться по усталым членам. Самарин поймал себя на том, что вдыхает этот запах все глубже с необъяснимым наслаждением, носящим извращенный характер. По реакции остальных он понял, что они испытывают то же самое. В противном случае они давно уже пулеметной очередью вылетели бы из пещеры.

Шаман неторопливо приблизился к Шуру, которого немедленно начала бить мелкая дрожь. Мурк разломил кусочек лепешки на две равные части и с размаху пришлепнул их к ранкам на боках агента МБР. Тот вздрогнул. Мурк, схватив его за плечи, резко повернул Шура, стремительно просунул ему руки под мышки и сцепил их у него на затылке. Бока Шура мгновенно стали красными. Фекалии единорога, казалось, присосались к коже, словно пиявки. Шур сначала застонал от боли, а через мгновение уже кричал во весь голос. Шур бился в конвульсиях, но шаман крепко держал его, пригибая вниз. Вскоре его крик превратился в свистящий хрип. Коричневые лепешки взгорбились и резко, с чавкающим звуком, отвалились, упав на пол. Присутствующие одновременно испустили облегченный вздох. Зловоние быстро стало сходить на нет.

По полу с едва заметным позвякиванием катились крохотные металлические капли. Макс быстро нагнулся и осторожно подобрал их, с трудом ухватив, сразу же ставшими толстыми и неуклюжими пальцами. Макс внимательно рассмотрел их своими голубыми льдинками и удовлетворенно кивнул:

– Пиэр-два. В хорошем состоянии.

Он уронил «жучки» на пол и безжалостно раздавил их ногой.

– Привет тебе, Спилмен Раш, – сказал он и вернулся на свое место.

Из ранок на боках Шура медленно сочилась кровь. Сам он обмяк, лоб покрывала испарина, в то же время дрожь продолжала отбивать свой ритм в его теле. Двое помощников Мурка уже начинали бинтовать бывшего агента МБР.

Этл вздохнул, всем своим видом показывая, что хоть и видел неоднократно, как работает Шаман его племени, но привыкнуть к этому не может.

Мурк застыл посреди помещения, подняв подбородок. Лицо его не выражало ничего, кроме вселенской гордости. Он был неприступен, как самая главная тайна мироздания, – прикоснись, и тебя разнесет на бесконечно малые элементарные частицы, можно сказать, на монады.

Ощущая свою никчемность, посетители, не сговариваясь, потянулись к выходу, стараясь не смотреть друг на друга. Самарин выходил последним. Дойдя до занавеси, отделяющей пещеру от пристроившейся к Зубу Мудрости лачуги, он оглянулся и встретился взглядом с шаманом. Ему показалось, что тот манит его пальцем, хотя руки Мурка были глубоко упрятаны в рукава. Автоматически Самарин посмотрел на свои руки. С ужасом он почувствовал, что в его ладони зажат какой-то предмет. Тут же Самарин непостижимым образом понял, как этот предмет попал ему в руку. А попал он туда именно в тот момент, когда Мурк схватил его за запястье и притянул к себе.

Самарин разжал пальцы. На шелушащейся от авитаминоза коже он увидел ключ. Маленький ключ с четырьмя расходящимися в разные стороны лепестками. Самарин поднял глаза на шамана. Взгляд Мурка был невинным, как у младенца.

– Подарок, – тихо, едва шевеля губами, вымолвил он.

– Но за что? – удивился Самарин.

– Это тебе еще предстоит узнать.

– Так маги дарят подарки и за будущие услуги?

– Молодой человек, в пределах, где царствует вечность, не существует будущего, настоящего или прошлого. Вечность – это и миллионы лет и секунда. Я не отгадываю ход событий, я – этот самый ход и есть.