— Мы не трусы, — мрачно сказал руг с рассеченной губой, — сойдись я с этим воином раньше, не уступил бы поля. Велика честь погибнуть в сражении, но сейчас мы уже мертвы и должны исполнить последний долг перед своим вождем. Хотите — оставайтесь в склепе, Таркинай погневается, да простит: дружина на Ледяных Полях ему важнее гостей и пленников.

— Счастливого пути, — помахал гном ручкой, — как говорят у нас в Тюирнлги: «Кубарем да в шахту». Скучать не будем.

Рыцарь глянул на дядюшку Гнуба осуждающе: все же люди готовились покинуть этот мир, и шутить в таких случаях не полагалось. Он сам поднял золотой кувшин и протянул его ругу.

— Мужества тебе на дальнем пути, воин. Охраняй своего господина, и да поможет вам Митра благополучно добраться до острова Горячего Льда.

Руг молча кивнул, принял сосуд с ядом, и воины потянулись к носилкам Таркиная. Пакля на наконечниках копий почти догорела — тускло мерцающая цепочка огней окружила трон мертвеца. Потом эти огни стали падать — один за одним, разбиваясь о пол склепа фонтанчиками багровых искр…

— Горячий лед, — ворчал Опас, протискиваясь в дверцу клетки, — кто слышал о горячем льде… Все они станут свиньями или гусями безмозглыми. Эй, коротконосый, разрежь мне наконец веревки!

— Может, тебе лучше заткнуть рот? — поинтересовался гном.

— Рот? Ах ты козий помет в дурацком колпаке! Да если бы я не заорал на этого желтого демона, он сожрал бы тебя вместе с бородой и сапогами!

— Орал ты знатно, — покивал дядюшка Гнуб, — я думал — штаны обмочишь. Солерод тебя и испугался. Ну, я немного заклинаньицем помог, а так — оно конечно…

— Ладно, — примирительно сказал рыцарь, — не время сейчас спорить. Я развяжу тебе руки, кунн, если ты обещаешь употребить их на общую пользу. Здесь много острых клинков, надо попытаться пробить ход наружу.

Он перерезал веревки, стягивающие лапы степняка, и тот принялся разминать запястья.

— Сделай ты это раньше, — сказал он высокомерно, — ни один ублюдок — руг не успел бы напиться из кувшина. Я разорвал бы им глотки и вырвал кишки, всем до единого! Что же до твоих мыслей пробиться через пласты соли — они глупы. Видел проход, по которому нас сюда тащили? Сейчас он завален глыбами сверху донизу. Над нами толща и под нами тоже. Ха, да ты состаришься, пока будешь ковыряться своими железками!

— А ты что предлагаешь?

— Я? Пожрать! Таркинай, слышал, неплохо запасся на дорогу.

Он шагнул вперед, но тут же споткнулся о полуразложившееся тело Давора и упал.

— Шакалье дерьмо! — взревел Опас, ворочаясь среди останков. — Темно, как в заднице кабана… Эй, мелочь бородатая, ты под землей ползаешь, есть чем посветить?

— Если ты еще раз назовешь меня стручком, фасолиной, недомерком или как-либо иначе, — зловеще пообещал гном, — я превращу твой мужской корень в нефритовый камень. Бело-зеленый, полупрозрачный минерал, очень удобный для разных поделок…

Некоторое время кунн ворочался молча, обдумывая угрозу. Вспомнив о заговоренных стрелах, он злобно помычал, потом через силу выдавил:

— Э… какие дела… тебя это… дядюшка Гнуб, что ли? Ну, пускай. Мы в одном седле, брат, чего ссориться?

— Так-то лучше, — удовлетворенно хмыкнул маленький бородач, — а посветить чем найдется. Какой же рудознатец — да в штольне без фонаря!

Он пошарил за голенищем и вытащил круглую пряжку, укрепленную на ременной петле. Продел в петлю свой островерхий колпак — пряжка оказалась спереди, точно посредине головного убора. Гном вытащил из сапога круглый плоский камешек, подул, обтер обшлагом и приложил камешек к пряжке. Что-то негромко затрещало, и на колпаке дядюшки Гнуба вспыхнула лампа — достаточно яркая, чтобы осветить удивленное лицо рыцаря и уродливую физиономию кунна.

— Молодец, — пробормотал тот, — я хоть и не боюсь темноты, а с фонарем лучше.

Кунн поднялся на ноги и вдруг хлопнул себя рукой по лбу.

— Эй, недоме… Гнуб, братец, ты ведь всякие камни ведаешь, а соль — она тоже камень, пока ее не выпарили, не измельчили да в похлебку не кинули. Давай, заклинание какое скажи — пророй нам ход наверх!

Рудознатец в сопровождении рыцаря и степняка подошел к стене склепа и постучал по белой поверхности костяшками пальцев. Звук вышел глухой и невыразительный.

— Видите ли, друзья мои, каменная соль, именуемая иначе галитом, действительно является минералом белого, желтого либо синеватого цвета, чаще всего в форме кристаллических скоплений, — сказал гном тоном, способным вызвать отчаянную зевоту у юных школяров от Галпарана до Асгалуна. — Однако трудность в общении с этим камнем состоит в том, что минерал сей принадлежит к семейству коварного Мурия, именуемого также Солеродом…

— Это та бестия, что сожрала ругов? — опасливо спросил кунн.

Дядюшка Гнуб важно подкрутил ус и покивал головой, отчего пятно света запрыгало по белой стене.

— Именно так, месьор Резвый, именно так. Мурий очень опасен сам по себе, но в галите он накрепко связан другим духом камня, именуемым Нетером. Чтобы освободить солерод, надо произвести множество превращений и прочесть множество заклинаний. В смертельной жидкости, вытекшей из золотого сосуда, содержалось, видимо, нечто такое, что заставило Нетера отпустить коварного Солерода на свободу. Я еле загнал его обратно…

— Мы загнали его обратно, — вставил Опас, и гном, увлеченный своими объяснениями, не стал спорить.

— Как бы то ни было, — продолжал он, — галит — весьма неподатливый для заговоров минерал, требующий крайней осторожности.

— Никогда не буду посыпать пищу этой дрянью, — буркнул кунн.

— Это весьма неразумно, месьор Резвый. Соль вкусна и необходима для здоровья. С помощью этого минерала можно отделять золото от неблагородных металлов, если прокалить его с солью и глиной. Нетер же, добываемый в соляных озерах с известковыми берегами, используют при выделке кож, крашении тканей и в лекарственных снадобьях…

— Да нам-то что пользы? — опять встрял Опас. — Мы не собираемся ни добывать золото, ни красить кожу. Ты можешь пробить выход или нет?

— Плотность два грана на кубический наперсток, вид осадочный, состав корпускулярный, выраженный, — бормотал гном выстукивая пальцами стену, — откачку разве применить обратнонаправленную? Опасность схло — пывания, при таких — то массах… Хорошо поддается растворам супротивным, распадаясь на вверх и вниз бегущие… Что же у нас из супротивных растворов? Ну вот, совсем глупый стал. Вода — первейший. Откуда взять столько воды?

— В коробах есть кувшины с водой и вином, — сказал Дагеклан, — только руги просили не трогать.

— Зачем им вода, когда у них льда на Холодных Полях навалом? — внес свою лепту в обсуждение Опас.

— Я мог бы направить воду, но не знаю куда, — опечалился гном. — Размывать стены наугад — последнее дело. Воды — то не так уж много.

Он вдруг умолк и приник ухом к стене.

— По мне так вино лучше выпить, — сказал кунн, — я очень сильный, когда вина выпью…

— А ну умолкни! — скомандовал рудознатец, к чему — то прислушиваясь.

Пальцы его забегали по белой стене, как шустрые насе — комые. Он то постукивал слегка, то прикладывал ухо, то принюхивался. Потом сдвинул колпак набок и объявил:

— Там есть пустоты. Был проход, но его заложили и растворами все щели заделали. Проход ведет недалеко, но попробовать можно.

— Эта стена, противоположная той, где был вход в склеп, — сказал Дагеклан. — Ты уверен, что стоит рискнуть?

— Можно, конечно, последовать предложению месьора Резвого и напиться, — буркнул гном, — веселее будет помирать.

Без лишних разговоров они перетащили к замурованному проходу все имеющиеся кувшины с водой и вином. Дагеклан выдолбил в соляной стенке мечом наклонное углубление и вылил туда первый кувшин.

— Я только чуть — чуть направлю воду и усилю ее воздействие, — сказал дядюшка Гнуб. — Осторожность не помешает, если мы снова не хотим повстречаться с Мурием. Вода же лишь промоет галит, не вызвав никаких недоразумений между Солеродом и Нетером. Духи даже ничего не заметят…