Горбун протестующе взмахнул рукой.

— Ошибка! — воскликнул он. — Элементалы способны вызвать лишь иллюзию явления, причем временную. Они спутали все мои планы, на мгновение разбудив дремлющую в кристалле Силу, а когда я приказал духам удалиться — частицы ее были развеяны в пространстве. Теперь их будет весьма трудно собрат… К счастью, в вашей оружейной я обнаружил некий предмет, способный помочь в этом нелегком деле.

И горбун указал на зеркальный щит, висевший в простенке между окнами.

— С помощью таких переносителей древние атланты умели перемещаться на огромные расстояния. Мне удалось овладеть его тайной, и мы попадем в места, где находятся вещи, вобравшие в себя частицы Силы, заключенной в Сердце Аримана. Думаю, это должно быть какое-то оружие, причем весьма мощное. После того, как мы соберем утерянное, отправимся на Инис Фалль, и Талисман Аквилонии, возложенный на Камень Делений, вновь оживет. Решайтесь, государь!

Конн мучительно размышлял, страшась совершить ошибку. Речь горбуна была убедительна, и все же король не верил ему до конца. Багровый шар хранился в тайнике здесь, в оружейной, и соблазн вернуть ему утраченную Силу был велик. Свершись сие — и он сможет подавить любой мятеж и восстановить мир в своей великой державе. Но что, если чернокнижника подослал к нему Обиус, желавший завладеть Талисманом?

— Простите, что читаю ваши мысли, государь, — раздался вновь настойчивый голос Да Дерга, — только отчаяние заставляет меня прибегать к этому недостойному средству! Наши страны сейчас находятся в равной опасности, и мы можем помочь друг другу. Неужели речи мои столь неубедительны? Разве Обиус может знать подробности, мною изложенные? И еще добавлю: излечить Эльтиру я смогу лишь после того, как мы совершим Переход…

Дверь оружейной сотряслась от мощных ударов — снаружи явно били тараном.

Конн решительно шагнул к тайнику и извлек хранительницу. Достал камень и поискал глазами сумку…

— Возьмите. — Горбун протянул королю крупный перстень с пустой оправой. — Кристалл может уменьшаться… Вот так. Теперь его нетрудно спрятать в кольце.

Он подошел к щиту и прикоснулся к его гладкой поверхности, словно погрузил руку в спокойную воду. Призрачные круги разошлись от его прикосновения, и на месте щита возник тоннель с золотистыми стенками. Где-то далеко в конце виднелось темное пятно, и оттуда, словно из длинной трубы, долетели порывы холодного ветра, несущие снежные хлопья.

Дагеклан решительно снял со стены двуручный меч и тяжелый, заряженный семью болтами арбалет.

— Я иду с вами, государь, — сказал он решительно, — возьмите самострел, кто знает, что ждет нас в неведомых землях…

— Возможно, гибель, — молвил Да Дерг, — но рискнуть стоит. Я буду сопровождать вас, что бы ни случилось. Даже если потеряю тело, в котором сейчас нахожусь. Чтобы узнать меня, запомните фразу…

Дверь трещала, поддаваясь ударам, — подпиравшие ее шкаф и стол поехали в сторону.

Конн подхватил на руки Эльтиру и решительно шагнул в золотой проход.

…Когда заговорщики, взломав дверь, ворвались в оружейную, она была пуста. Никто из бунтовщиков не увидел своего отражения в тусклой поверхности невзрачного щита, висевшего в простенке между высоких стрельчатых окон.

Все было серым — снег, летевший колючими хлопьями в лица, грязь, проступавшая из-под снега, холм, вздымавшийся впереди, и дерево, скрипевшее под унылым ветром. Плотный холодный туман скрывал тропу, огибавшую холм, на низких облаках дрожали багровые отсветы.

По тропе верхом на низкорослых мохнатых лошадках ехали несколько всадников: двое впереди, другие чуть поодаль.

Двое разговаривали, не обращая никакого внимания на снег и свист ветра.

— Мы должны с ними покончить раз и навсегда, — сказал всадник, ехавший слева, и отбросил с глаз выбившиеся из-под меховой шапки светлые волосы.

Лицо у него было молодое, с грубыми чертами, резко выдающимися скулами, чуть раскосыми глазами и маленьким носом. Короткие кривоватые ноги в теплых штанах и меховых сапогах крепко сжимали бока лошади, пальцы в кожаной рукавице слегка придерживали простой веревочный повод. За спиной наездника висели небольшой круглый щит и короткое копье, на поясе — крепкая деревянная палица и нож в блестящих ножнах. Ни седел, ни стремян ни у кого из всадников, ехавших по серой равнине сквозь снежные вихри, не было.

— Наступит время, и мы посчитаемся, Ярл, — отвечал его спутник, одетый и вооруженный точно так же, как и все остальные; лишь ярко — рыжий лисий хвост на шапке да уверенность, с которой он произносил слова, выдавали в нем предводителя.

Он был гораздо старше говорившего, хотя далеко не стар, обветренное его лицо можно было бы назвать даже красивым, если бы не слишком узкие глаза, странно смотревшиеся рядом с крупным орлиным носом. Тонко очерченный рот кривила легкая усмешка, а нижняя губа почти тонула в рыжеватой недлинной бороде. Усов этот человек не носил.

— Мне не суждено дожить до времени, Мидгар, — все так же ровно произнес молодой. — Нас восемь, и их восемь. Мы сможем одолеть сейчас.

— Нет.

— Потому что они — Хранители?

— Когда мы захотим уйти с наших земель, они нас не остановят. Пусть попробуют это сделать, и мы их уничтожим. Но сейчас — они сохраняют наши земли от чужаков. Не тех, кто приходит через дыры, хотя, говорят, и от этих тоже…

— Разве, кроме дыры, есть другие проходы?

— Из-за Огнедышащих Гор может кто-нибудь прийти.

— Разве есть земли за Огнедышащими Горами?

— Этого никто не знает, наверное. За Горами — огромное море, покрытое вечным льдом. Но в Городе есть люди, которые утверждают, что море не упирается в небесный свод, и за ним есть земля.

— Мне странно это слышать. Но даже если так, из-за Огненных Гор никогда никто не приходил.

— Мы не знаем.

— Отступники говорят много. Ты слушаешь.

— Я слушаю и размышляю. Не всему можно верить, но все надо запоминать.

— Чтобы одолеть, когда придет время.

— Чтобы одолеть.

Лошадка Ярла вдруг всхрапнула и повела ушами. Молодой всадник мгновенно выхватил копье из ременных петель на спине и выставил костяной наконечник навстречу снежному вихрю.

— Там кто-то есть, — сказал он. В голосе не было и следа тревоги.

Проехали еще несколько шагов.

— Я вижу следы, — сказал Ярл, указывая копьем на изрытую площадку рядом с холмом.

Белая крупа уже припорошила взбитую множеством ног грязь, и все же серые пятна явственно проступали сквозь неглубокий снег. В сторону холма по земле тянулись темные полосы — словно следы огромных змей.

— Смотри, — молодой всадник перевел наконечник копья к вершине, — дерево сгорело.

— Здесь была схватка, — сказал Мидгар, — и не все пошли дальше своей дорогой.

Он поднял руку, приказывая своим людям остановиться. Потом снова обратился к молодому спутнику:

— Ты его видишь?

— Он мертв, — ответил Ярл.

— Может быть. Надо посмотреть.

Посреди взрытого пространства белел небольшой бугорок. Это мог быть просто ком земли, припорошенный снегом, но оба всадника, чьи глаза хорошо видели в полумраке, разглядели человеческую руку, торчавшую из-под снега, словно сухая ветвь; пальцы были скрючены, и только один указывал вверх.

Лошади заупрямились, не желая подходить ближе, и всадникам пришлось сильно бить их пятками по бокам.

Подъехав, Ярл тронул наконечником копья безжизненную руку, потом слегка разгреб снег, и стало видно мервенно — бледное лицо человека, неподвижно лежавшего посреди изрытого поля.

— Мертв, — повторил Ярл.