— И оба вы не правы, друзья мои, — раздался третий голос, принадлежавший толстяку в белом халате и поварском колпаке. — Булочки, только сдобные свежайшие булочки с заварным кремом, дарующие телесную силу, надлежит вкушать перед дальними странствиями.
Мне мил мой хлеб, и более — не надо,
Глоток воды поистине мне свят,
Мне не грозит тиран, не страшен яд!
Прошу, Ваше Величество, в мои серебряные покои, Тлопо худого не посоветует!
Конн растерянно поглядывал на троих обитателей холма, которые вступили в ожесточенную перебранку, оспаривая честь принять у себя гостя.
— Послушайте, — сказал король, — я охотно приму приглашение каждого из вас…
— Сначала рыба! — воскликнул Бу.
— Нет утка! — заартачился тощий Пинокль.
— Булочки, булочки! — кричал Тлопо, и полные его щеки пылали пунцовым цветом. — Ты, хвостатый, и рыбу — то недожарил, первым на крыльцо выскочил, чтобы гостя заполучить! И Пинокль туда же, вечно повсюду свой длинный нос сунуть норовит. Только я старался, цукаты да марципаны раскладывал, глазурью сверху поливал, орешками толчеными присыпал…
Он еще что-то толковал о своих кулинарных изысках, не замечая, что смолкнувший Пинокль мрачно на него уставился.
— Что, что такое? — осекся толстяк. — Не смотри на меня так не надо!
— Ты, кажется, что-то сказал о моем носе? — осведомился тощий.
— Да что ты, — зачастил любитель булочек, — вовсе и не думал…
— Может, тебе не нравится его цвет?
— Хороший цвет…
— Или его форма?
— Но, право…
— Или ты считаешь, что своими размерами он превзошел все мыслимые пределы?
— Да он совсем маленький! Крохотный просто носик…
— Ах, крохотный, — сказал Пинокль зловеще. — Неслыханная дерзость!
В руках тощего сверкнула шпага. Откуда она взялась, понять было трудно, но толстый коротышка не удивился и тут же выхватил из-под полы поварского халата закопченную кривую кочергу. Оба встали в позицию.
— Вот плут, вот негодяй! — грозно пищал длинноносый, делая выпады. — Не хочешь ли вот так? А может быть, вот так?
Тлопо ловко отбивался кочергой, приговаривая:
— Какой-то выскочка… Из подозрительных… и даже без перчаток… Так говорит со мной! Но ничего, я буду краток, и вмиг размажу наглецу мозги…
Они самозабвенно топтались по коридору, напрочь позабыв о госте. Бу тронул короля за рукав.
— Пока они скачут, — шепнул, — можно славненько перекусить. Из-за стола нам все отлично будет видно.
— Надо их разнять, — сказал Конн, — повод для ссоры пустячный, а дерутся они всерьез. Могут поубивать друг друга…
— Конечно могут, — важно кивнул Бу. — Что за дуэль без смертоубийства — баловство одно. А разнимать их не стоит, не получится.
Королю ничего не оставалось, как отправиться в медную комнату и насладиться отлично приготовленным осетром, обложенным раковыми шейками, улитками, базиликой и эстрагоном. Пататовая подливка подавалась в изящных соусницах и тоже была отменной.
Отрезая сочные куски и подкладывая королю на тарелку, человек-ящерка ворчал:
— Рыбу недожарил, надо же… Специалист нашелся! Да разве осетрину когда жарят? На пару ее готовят, на пару, милостивые господа мои, тогда и мясо выходит нежнейшим, и дух от него такой, что у мертвого слюнки текут…
— Поистине вы знатный кулинар, месьор Бу, — сказал король, утирая губы поданной салфеткой, — и достойны занять место главного повара в моем тарантийском дворце…
— Бывали-с, — откликнулся Бу полыценно. — Хороший дворец, большой, только сквозняков много — сдувает.
И, заметив удивленный взгляд Конна, объяснил:
— Имел честь посетить столицу Тарантии и даже участвовать в Празднике Плодов. Славный был карнавал!
— Так ты сопровождал госпожу Ишшу? — воскликнул король. — Она похитила часть силы нашего Талисмана! Желаю ее немедленно видеть!
— Не стоит так волноваться, — мягко сказал дух-ящерка, — госпожа Ишшу сейчас далеко, участвует в новогодних мистериях за тысячи лиг на закат через Западное море и сотни тысяч лет в будущее. Но, клянусь Астральным Светом, мы вовсе не собирались похищать Силу. Когда брегон Да Дерг изгнал нас с площади перед вашим дворцом, произошла аберрация пространственно-временного перемещения, и часть энергии действительно…
— Опять это мудреное слово! — Конн в сердцах хлопнул ладонью по столу. — Фаллиец тоже толковал об аберрации, благодаря которой вы, веселые духи, вырвались в наш мир! Всегда подозревал, что даже самые могущественные чародеи колдовать до конца толком не умеют. Ныне приходится собирать Силу по крупицам. Не знаю, удастся ли это теперь, когда брегон столь нелепо погиб. Но у меня сейчас другая задача. Отведи меня к Темной Реке, дух, и научи, что делать дальше.
Бу засуетился. Достал с полки берестяную торбу и принялся сгребать в нее объедки со стола. Потом повесил торбу через плечо и жестом предложил королю следовать за собой.
В коридорах все еще продолжалась дуэль.
— Меня, дружище, не сразить, зачем нарвался ты на вызов? — вопрошал Пинокль, ловко отбивая кочергу Тлопо и сам делая выпады. Толстяк весь вспотел, его пухлые щечки подрагивали в такт движениям.
— Нет, нет, последний мой удар настигнет дерзкого нахала, — пыхтел он, размахивая своим оружием и тяжело притопывая, — назвал меня ты дураком, за то тебе не будет мало…
Король и дух-ящерка поравнялись с дуэлянтами, которые не обратили на них никакого внимания.
— Вот кривляки! — кивнул на них Бу. — После Третьей или Четвертой Великой Катастрофы, не помню точно, театриков расплодится, как сейчас пивнушек. Лицедеи в большом почете будут. Ну вот, Пинокль и Тлопо в будущее слетали, насмотрелись…
— Значит, поединок их потешный? — спросил Конн, поглядывая на сизый кровоподтек под глазом тощего дуэлянта.
Бу не успел ответить. Пинокль закричал:
— Молитесь, принц! Конец вас ждет. Ага! У вас дрожат поджилки? Раз, два — пресек… Три — финт… Ну вот, скорей давай сюда носилки!
Шпага тощего легко проткнула пухлую грудь Тлопо. Толстяк зашатался и рухнул на пол коридора. Кровь быстро пропитывала его белый поварской халат.
— Ура! — торжествующе завопил Пинокль. — Попал, попал!
Потом сделал трагическую мину, обнажил голову и пройзнес с подвываниями:
— Пусть четверо капитанов поднимут на руки отошедшего в вечность и, как воителя, положат его на высокий катафалк…
— Он его убил? — спросил Конн, шагая вслед за духом-ящеркой и оглядываясь через плечо.
Тлопо по-прежнему лежал посреди коридора бесформенной белой кучей. Никаких капитанов не наблюдалось.
— У элементалов нет постоянного обличия, — сказал Бу, — мы можем менять тела, когда пожелаем. У Тлопо в шкафу целый гардероб, так что сейчас он, должно быть, уже примеряет какого-нибудь кобальда или эльфа.
Коридор понижался, становясь все уже. Конну показалось, что Бу несколько подрос, а может быть, король сам уменьшился — ему надоело отмечать все странности Лучезарного Мира, теперь он принимал их как должное.
Провожатый отвалил в сторону тяжелый валун, и они оказались в мрачном подземелье. Здесь было сыро, под ногами поблескивала вода. Была она мутная, дурно пахнущая, полная бледных жуков — плавунцов и водомерок. Слизистые бесформенные комочки висели на стенах, освещая все мертвым зеленоватым светом.
— Осторожнее, Ваше Величество, — Бу замедлил шаг и зачем-то извлек из торбы рыбий хрящик. — Низшая форма жизни, но весьма опасная…
Не успел он договорить, как один из комочков оторвался от стены и с плюханьем упал в воду. И сейчас же огромная беззубая пасть возникла перед королем, стремясь поглотить его целиком. Конн не успел пустить в ход обломок ножа — Бу метнул останки осетра прямо в бездонные глубины чудовища. Пасть захлопнулась, проглотит сжался до прежних размеров и лениво поплыл куда-то средь мутных вод.
— Эти твари способны слона умять, — проворчал Бу, подавая Конну пригоршню объедков. — Как пасть раззявят кидайте…
