Конн уже трижды метал Копье Дагда, и всякий раз Вепрь уворачивался, выбивая копытами фонтаны земли. Бесстрашный Бугдрасиль всякий раз приносил чудесное оружие королю, умоляя позволить ему подобраться поближе и вонзить черный наконечник Арима — ну в брюхо.

— Даже если он поднимет на клыки мое юное тело, чего, признаюсь, мне бы совсем не хотелось, — нашептывал элементал, и слова его были отчетливо слышны королю, несмотря на шум сражения, — я найду себе новое… Позвольте, государь, проткнуть эту тушу: с пяти шагов я не промахнусь!

— Рука твоя недостаточно сильна для такого броска, — отвечал Конн, умалчивая еще об одной причине, по которой желал сам разделаться с темным богом: он хорошо помнил слова Аримана о том, что Эльтира достанется лишь тому, кто сразит его в поединке.

— Думаю, мне ты тоже не доверишь подобное дело, — услышал король рядом чуть насмешливый хрипловатый голос.

Руад Рофесса, державшийся ранее за спинами сидов, теперь подъехал к Конну и остановил своего коня рядом. В руках рыцарь сжимал два волшебных копья с золотыми наконечниками, из-за левого плеча виднелась рукоять меча.

Воины в золотых доспехах обступили Конна и Многомудрого, сдерживая Небесного Вепря градом сверкающих искр.

— Сила, заключенная в оружии сидов, не беспредельна. — Рофесса пристально смотрел в глаза короля из-за прорезей глубокого шлема. — Решай. Должен признать, мечом ты владеешь гораздо лучше, чем копьем.

Конн скрипнул зубами, стараясь сдержать гнев и говорить спокойно.

— Когда все кончится, — сказал он, не отводя взгляда, — я готов доказать тебе обратное в любом месте и в любое время. А если предпочтешь снова махать кулаками, как простолюдин на рыночной площади, что ж, я с удовольствием сделаю ожерелье из твоих выбитых зубов…

Рофесса откинул голову и громко расхохотался.

— Отлично сказано, мой мальчик! Посмотрим, не превратились ли в мочало твои мускулы от вареной пищи и разбавленного вина. Ведь так, кажется, рекомендовал тебе питаться мудрейший Обиус?

И, не обращая внимания на удивление Конна, быстро добавил:

— Мы с Железной Рукой нападем на тварь с двух сторон и отвлечем ее внимание. Атакуй в лоб и постарайся не промахнуться. Посмотрим, какого цвета печень у этой свиньи…

Он сделал знак Дагеклану, и они понеслись во весь опор, охватывая Вепря широкими клещами.

Ярость клокотала в груди Конна: никто доселе не смел называть его, короля великой Аквилонии, «мальчиком»! Только отец. Этот надменный рыцарь еще пожалеет о своих неосторожных словах… Кром, как он пожалеет!

Готовясь дать коню шпоры, он наблюдал за бешеной скачкой двух храбрецов. Рофесса был уже в ста локтях от Вепря: полосы золотых искр срывались с наконечников его копий, жаля темного бога. Ариман развернулся мордой к летящему на него всаднику, склонив голову, выставил вперед страшные клыки…

В это время Дагеклан достал его ударом меча: сталь, зазвенев, отскочила, не оставив на красной шкуре ни малейшего следа. Вепрь заревел и крутанулся, вздымая целую стену грязи…

Конн не стал больше медлить. Он пустил лошадь в галоп, изо всех сил вонзая в бока животного длинные шпоры. Высоко подняв Копье Дагда над головой, он мчался вперед, видя лишь оскаленную морду Вепря, который, заметив его приближение, застыл, широко расставив ноги и сверля короля взглядом маленьких, полных лютой яростью глаз.

Конн метнул копье, и Ариман не стал на этот раз уклоняться: черный наконечник со свистом рассек воздух и ударил в покатый лоб темного бога. Ударил… и отскочил. Копье Дагда, угодив под копыто чудовища, переломилось.

— Проклятие! — взревел Рофесса, осаживая коня. — Подделка! Матген надула тебя, Конн! Да провалится в задницу Нергала этот окаянный остров, где все — ложь…

С этими словами он размахнулся и метнул оба своих копья в Аримана. То, что пущено было с левой руки, пролетело мимо, но другое вонзилось в маленький красный глаз, исторгнув из груди Вепря жуткий, полный боли и ярости рев.

— Есть! — гаркнул Руад. — Не убил, так ранил. Теперь навалимся вместе: единственный шанс загнать тварь на Поляну Дриад!

Небесный Вепрь повалился набок и принялся кататься по земле, стараясь вырвать копье из глазницы. Рофесса, Дагеклан и Конн обрушили на него удары мечей, но с таким же успехом они могли рубить глыбы гранита: клинки выбивали из красной шкуры снопы искр и с лязгом отскакивали…

Когда темный бог вновь вскочил на ноги, вместо левого глаза на его морде зияла рана, вокруг которой быстро разгоралось радужное сияние. Копье сидов не могло убить, но его огненный наконечник породил нестерпимую боль, ведомую богам лишь когда они пребывают в телесной оболочке. Рана затягивалась, но на это нужно было время, а пока Ариман был лишен одного глаза, он плохо видел и не мог верно рассчитать броски… Темный бог знал, что сила, заключенная в копьях сидов, вскоре иссякнет, и тогда он сумеет легко расправиться с наглыми смертными, рискнувшими бросить ему вызов. А пока следовало отступить, измотав преследователей стремительным бегом.

Повернувшись, Вепрь огромными прыжками устремился к северной оконечности поля. Воины в золотых доспехах скакали по обе стороны, выпуская в темного бога все слабеющие золотые искры.

— Не дайте ему повернуть, — бросил Рофесса конникам, — гоните на Поляну Дриад!

Там, возле дерева с тремя стволами, гномы устроили для врага коварную ловушку. Древний подземный разлом подходил возле жилища дриад почти к самой поверхности земли, прикрытый сверху, словно колодец крышкой, толстой известковой плитой. Рудознатцы, пройдя одним им известными подземными ходами, проникли в разлом и подточили плиту снизу: она готова была рухнуть под тяжестью Красного Вепря, хотя самый внимательный глаз не обнаружил бы на поляне ничего подозрительного. В этом и заключался план мудрейшего Гнубуса из Тюирнлги, одобренный на военном совете в Медовом Покое королевы Матген.

Рыцари гнали Вепря к Поляне Дриад, лежащей на самом краю поля Маг Туиред. Вскоре началась высокая трава, не тронутая ногами воинов и лапами чудовища — битва не успела сюда докатиться. Ариман пытался свернуть, но жалящие искры заставляли его бежать по прямой, а единственный глаз не позволял верно определить положение…

И тут у них на пути возник звездный слон Диггаджи, на спине которого в пышном шатре величественно восседал правитель Севера Кубера-Нор. Слон спокойно пощипывал травку, отправляя сочные пучки огромным хоботом себе в рот. Это была граница, оговоренная Благими Богами, — никто из участников битвы не смел ее пересечь.

И Поляна Дриад лежала за спиной звездного исполина.

Красный Вепрь стал забирать в сторону, наткнулся на копья сидов, взревел и остановился, фыркая и мотая уродливой головой.

— Кром! — взревел Руад Рофесса. — Он должен был стоять за деревом! Назад, скотина, если не хочешь потерять хобот!

Диггаджи и ухом не повел, продолжая подкрепляться; Кубера-Нор задумчиво смотрел вдаль, не обращая внимания на людей, — он размышлял о вечном, и что ему было до забот смертных?

— Возле дерева травка коротковата, — сказал Бугдрасиль, шаря у себя за пазухой, — дриадки ее подстригают, вот Диггаджи и бродит вокруг в поисках лакомства. Сто локтей туда, сто сюда — какая, в сущности, разница…

— Разница в том, что прожорливая скотина поможет Ариману выиграть битву, — буркнул Рофесса. — Мы не можем миновать слона, не нарушив условия небожителей, сила копий иссякает и…

— Я предвидел подобную ситуацию, — перебил его элементал, — вернее, если быть до конца справедливым, ее предвидел старина Гнуб. Слон не будет стоять на месте, говорил мудрый коротышка, мы должны это учесть. Мы и учли. Эй, почтенный, — обратился он к одному из воинов, — присмотри за моим юным телом, не хочу сидеть на победном пиру с синяками и шишками. Когда слон побежит, наваливайтесь скопом…

Он вытащил из-за пазухи маленький серый комок и поднес к губам. Руки оруженосца упали, тело стало заваливаться в седле — сид успел подхватить его, прежде чем пищащий комок соскользнул по стремени и, высоко подпрыгивая, покатился через траву к жующему Диггаджи. Некоторое время слон с удивлением наблюдал за взявшимся невесть откуда зверьком, потом издал звук, который могла бы произвести полковая труба после того, как все ратники полка прошлись по ней строевым шагом, повернулся и пустился бежать, угрожающе раскачивая шатер правителя Севера.