Время от времени мы сталкивались с другими крысами и несколько раз с ними разговаривали, но не слишком долго. Потому что через несколько минут они начинали смотреть на нас странно и подозрительно. Думаю, мы даже выглядели по-другому; либо диета, либо инъекции НИПЗа сделали нас сильнее и больше других крыс, а все остальные крысы, которых мы видели, казались нам удивительно слабыми и маленькими. Поэтому мы были отделены даже от собственного вида.

А когда мы были в деревне, нам впервые серьезно повезло. Мы только что решили после почти четырех месяцев свободы и постоянных скитаний найти место, где можем обосноваться, если не навсегда, то хотя бы на зиму. Мы думали, что лучше будет за городом, но не очень далеко от цивилизации, чтобы у нас был доступ и к продуктовым магазинам, и к амбарам, и к огородам.

Примерно в это же время я начал задумываться и беспокоиться, что все, что нам бы ни понадобилось, чего бы нам ни захотелось съесть, это нужно было красть. Крысы всегда так жили. Но почему? Я поговорил об этом с некоторыми товарищами по несчастью. Это было началом недовольств, идея медленно набирала силу.

Была осень. Однажды вечером мы разговаривали, стоя на извилистой деревенской дороге. Мы никогда не шли по дороге, всегда по обочине, чтобы в любой момент могли спрятаться в кусты или канаву. Вы же понимаете, что двадцать путешествующих крыс и две мыши могли вызвать подозрения, а мы этого не хотели.

Мы спрятались у высокой изгороди из кованого железа, типа сплетенных вместе черных железных копий с заостренными концами – дорогая изгородь, окружающая большое поместье с огромным презентабельного вида домом в середине, ухоженными лугами и садами. Мы шли вдоль изгороди пока не достигли ворот.

– Здесь никто не живет, – заключил Джастин.

– Откуда ты знаешь?

– На воротах висячий замок. И посмотрите, сухая трава перед воротами, даже не примята. Здесь долгое время никто не проезжал.

Дом казался тихим и заброшенным. Перед ним был открытый почтовый ящик.

– Интересно, сможем ли мы туда попасть, – сказал Дженнер.

– Зачем это нам?

– Это огромное место. Там наверняка есть большая кладовая, большой буфет, большой холодильник. Если дом пуст, как нам кажется…

Мы пошли осторожно по лугу и из кустов следили за окнами. Когда наступили сумерки, в некоторых из них зажегся свет, как наверху, так и внизу.

Дженнер сказал:

– Мне кажется, что кто-то просто хочет что бы мы думали, будто там кто-то живет.

– Да, – ответил Джастин. – Но там никого нет. Я видел одну из ламп, когда она зажглась. Рядом с ней никого не было. И все они зажглись одновременно.

– Автоматические включатели. От грабителей.

– Ну, главное, что не от меня, – пошутил Джастин.

Он подбежал к дому, залез на один из подоконников и заглянул внутрь. Потом в другое окно. Вернувшись, он доложил:

– Никого.

Найдя маленькое окно в задней части дома с трещиной, мы отломали кусочек стекла и залезли внутрь. Сначала мы планировали просто поискать еду. Ее оказалось достаточно, чтобы прожить там год или больше. Как Дженнер и предполагал, в доме оказался большой холодильник, полностью забитый хлебом, мясом, овощами, всем, чем только можно – и целая комната с консервами на полке. Консервы поначалу озадачивали нас, как и в продуктовых магазинах. Мы могли прочитать, что внутри, но не знали, как добраться до содержимого. А потом Артур нашел машину в одном из углов кухни. Он прочитал инструкцию сбоку: «Закрепите банку и нажмите «включить». Мы попробовали. Банка медленно прокрутилась в устройстве, а когда мы ее вытащили, верх был открыт. Я навсегда запомнил, что было в этой первой банке – вкусный суп из моллюсков.

Наевшись, мы прогулялись по дому. Это было жилище с красивой мебелью и красивыми коврами на полу, и явно принадлежало оно богатому человеку. В столовой висела хрустальная люстра, а в гостиной мы обнаружили большой камин.

Но величайшим сокровищем из всех для нас был кабинет. Большая квадратная комната с ореховой отделкой, ореховым столом, кожаными креслами, а стены до потолка были уставлены книгами. Тысячи книг, практически по любой теме, которую только можно представить. Мы нашли полки с книгами в бумажных обложках: энциклопедии, исторические романы, рассказы, философские трактаты и учебники по физике, химии, электромеханике и другим наукам, всего и не перечислишь. К счастью, там была одна из этих маленьких лестниц на колесиках, как в библиотеках, чтобы добраться до верхних полок.

Что ж, мы накинулись на эти книги с большим аппетитом, чем на еду, и в конце концов мы переехали в этот дом и остались там на зиму. Можно было не опасаться того, что нас обнаружат. Мы узнали из газетной вырезки, которую я нашел на столе в кабинете, что хозяева дома собирались пожениться, а на большинстве фотографий была пара молодоженов, собиравшаяся из дома в свадебное путешествие. Жениха звали мистер Гордон Бонифейс, «наследник состояния Гоулд-Стетсона», а дом, из которого они уезжали, был как раз тем, где мы обосновались. Согласно газетной вырезке они собирались в кругосветное путешествие и собирались вернуться в поместье Бонифейса лишь в мае. До тех пор поместье было нашим.

Три раза в неделю приходил садовник. Время от времени он обходил дом. То есть, открывал переднюю дверь, оглядывался, чтобы убедиться, что все в порядке, потом закрывал и уходил. Но садовник не жил в поместье, а обитал в маленьком доме у дороги. Мы ждали, когда он придет; мы понимали это по тому, как выглядело место: лужайки подстригали, листья собирали, сады засаживали новыми растениями и поливали – значит, кто-то над этим всем трудится. Поэтому мы выставляли часовых, видели, как он приходит и следили за ним все время, что тот был в поместье. И мы старались, чтобы все действительно выглядело по-прежнему когда он заглядывал в дом.

Это предполагало определенные усилия. Нам приходилось утаскивать все пустые консервные банки и другой мусор ночью в тайное место в лесу довольно далеко от дома. Мы аккуратно убирали за собой; научились пользоваться кранами и тряпками для пыли, которые мы нашли в шкафу на кухне. Если бы смотритель вглядывался пристальнее, на самом деле он наверняка бы заметил, что кухонные столы были слишком блестящие для пустого дома. Но он ничего не замечал. Садовник даже не увидел, что в окне в задней части дома не хватает маленького кусочка стекла.

И всю зиму до поздней ночи мы читали книги и учились писать.

Тут раздался стук в дверь кабинета Никодимуса; дверь открылась и вошли Джастин с мистером Эйджисом.

– Так скоро вернулись? – спросил Никодимус.

– Скоро? – удивился Джастин. – Уже время обеда.

– После полудня!

Миссис Фрисби встала, вспомнив, что дома ее ждут дети. Внизу, в доме крыс, в искусственном свете, трудно было сказать, сколько времени прошло, а она так увлеклась историей Никодимуса, что и не взглянула на часы.

Джастин нес рюкзак, как у Никодимуса, он вынул из него маленький бумажный сверток.

– Вот лекарство для Дракона, – сказал он, кладя его на стол.

Он спросил миссис Фрисби:

– Он рассказал вам о жестянщике?

Никодимус ответил:

– Нет, я как раз подходил к этому.

– Но я не могу сейчас остаться и послушать, – сказала миссис Фрисби. – Дети джут меня на обед.

Составили план. Миссис Фрисби пойдет домой присмотреть за детьми. Никодимус, Джастин, Артур и другие крысы подумают над деталями переноса ее дома, который произойдет сегодня ночью около семи часов. «Когда Фитцгиббоны лягут спать, и мы убедимся, что Дракон тоже уснул, возьмемся за дело», – сказал Никодимус.

Мистер Эйджис сказал:

– А я прилягу. После всего этого путешествия с больной ногой, я устал.

– Можете выбрать любую комнату, – сказал Никодимус. – Теперь когда Дженнер и его друзья ушли, у нас семь свободных.