Писали этот сценарий втроем — Эйзенштейн, я и Айвор Монтегю. История Зуттера широко известна в Америке.

Полицейские и сопровождавшая их дама пожали плечами, сказав, что тут нет прямого вызова властям, что это исторический фильм, что сценарий будет рассмотрен в обычном порядке. Нас же попросили подтвердить, что мы не будем свергать Гувера, и еще раз объяснили, что здесь, в Голливуде, мы обязаны подчиняться законам США. С виду невинный разговор. Чистая формальность. Но визитеры из ФБР все же повлияли на решение банка, субсидировавшего фильмы «Парамаунта». Нам отказали в финансировании съемок фильма «Золото Зуттера».

Мы, конечно, догадывались, что господин в штатском — представитель ФБР. Но кто дама, не могли предположить… Почти через двадцать лет я встретил ее на дипломатическом приеме в Кремле. При ее появлении я услышал имя крупного деятеля одного из зарубежных государств…

Так же «неудачей» завершилась наша коллективная работа над сценарием сатирического фильма «Стеклянный дом». И совершенно обреченным делом была подготовительная работа над остросоциальным сценарием «Американская трагедия» по роману Теодора Драйзера.

Правление «Парамаунта» вызвало нас в Нью-Йорк, и руководитель фирмы Джесси Ласки объявил:

— Либо вы будете делать картины, в которых заинтересован «Парамаунт», либо нам придется расстаться…

Так было покончено с остатками нашего легковерия и наивности.

Вернувшись из Нью-Йорка в Голливуд, чтобы ликвидировать дела, мы узнали, что наш друг художник Диего Ривера, с которым мы встречались в Париже, сагитировал группу прогрессивных деятелей культуры Мексики пригласить нас в эту страну для осуществления кинопостановки фильма по мотивам мексиканской истории.

Началась переписка. Чтобы раньше времени содержание наших писем не стало известно мексиканским правительственным кругам, свои послания мы вручали скромной девушке-мексиканке, жившей на окраине Лос-Анджелеса. Лолита преподавала в негритянской школе. Если бы я не знал, что это школа, то, впервые попав туда, подумал бы, что это заброшенный барак, где ютятся бродяги. Сама Лолита жила в комнате величиной с вагонное купе. Девушка приехала учительствовать в США, потому что в Мексике для нее не нашлось такой работы.

Наши мексиканские друзья и доброжелатели уже почти выхлопотали нам приглашение, но поездка с целью снять фильм в Мексике оставалась проблематичным делом из-за отсутствия средств. На помощь ринулся писатель Эптон Синклер.

Для начала он повез нас к мистеру Жиллету — знаменитому изобретателю бритв, миллионеру.

На следующий день Синклер затащил нас к какой-то богатой благотворительнице. И еще добрую неделю таскал за собой непрактичных кинематографистов по оффисам калифорнийских богачей, обещавших нам финансовую поддержку.

В итоге на свет родился «Трест мексиканского фильма Эйзенштейна». 24 ноября Сергей Михайлович подписал с женой Эптона Синклера Мэри Синклер соглашение о производстве фильма. Директором киногруппы по этому контракту был назначен брат миссис Синклер Хантор Кимбро.

Но тут произошла серьезная задержка с выдачей нам мексиканских виз. Казалось, что Мексики нам не видать как своих ушей, и мы приняли решение немедленно покинуть Голливуд. Вернуться домой мы хотели через Японию, чтобы в итоге наших странствий состоялось кругосветное путешествие.

Мы даже купили билеты на пароход, плывущий в Японию. И в день предполагаемого отбытия в лос-анджелесских газетах появились репортажи, в которых была трогательно описана сцена нашего прощания с Америкой. Журналист-«очевидец» из Сан-Франциско живописал, как три советских мушкетера стояли на палубе уходящего корабля и прощально махали платочками.

А мы в это время спешно готовились к отъезду в Мексику. За день до того, как нам плыть через Японию в СССР, пришло письмо от Диего Риверы, в котором наш друг сообщал, что путь в Мексику для нас открыт.

5 декабря 1930 года мы покинули Голливуд.

Мексиканская эпопея началась с ареста в день прибытия в Мехико-Сити. Только мы сложили чемоданы, в отель явилась полиция и нам было заявлено, что мы арестованы. Оказывается, нам в догонку из Соединенных Штатов полетел донос.

В то время у Советского Союза не было дипломатических отношений с Мексикой. Это осложняло наше положение. Но Диего Ривера, Альфаро Сикейрос подняли на ноги всю прогрессивную общественность своей страны. В нашу защиту тотчас выступили Чарли Чаплин, Теодор Драйзер, Бернард Шоу, Альберт Эйнштейн, Томас Эдисон. К нам на помощь устремился только что прибывший в Мехико-Сити посол республиканской Испании Альварес дель Вайо. Он испросил у мексиканского правительства разрешения взять нас на поруки, пока идет разбирательство.

Донос, как и следовало ожидать, оказался злонамеренной клеветой. Исходил он безусловно от фашиствовавших молодчиков. Нас в этом доносе представили заговорщиками с оружием. Допросы, многократные обыски указывали на это.

После нескольких недель переговоров с правительственными чиновниками о том, что можно и что нельзя снимать в Мексике, мы наконец смогли приступить к работе.

Прежде всего надо было увидеть страну, проверить, насколько основательны наши книжные представления о Мексике. Просмотр киноматериала мало что дал нам. В то время в Мексике не было своей кинематографии. Отдельные группы снимали картины — подражание европейским и голливудским, коммерческим фильмам, в которых для рекламы туристских фирм показывали экзотику: приключения иностранцев и «шикарную жизнь» местных помещиков.

Наши мексиканские друзья постарались познакомить троицу Эйзенштейна с настоящей жизнью народа. Мы объехали множество мест, находящихся вдали от туристских маршрутов, и увидели ту Мексику, которая еще не появилась на экране. В этих поездках нас сопровождали писатели, художники, ученые, молодые энтузиасты кинематографа, ставшие впоследствии создателями мексиканского кино.

Собираясь отправиться из столицы Мексики на юг, в Техуантепек, мы сделали себе прививки против брюшного тифа, холеры и других опасных заболеваний, и у всех нас до 40° поднялась температура. Мы сидели в гостиничном номере на своих постелях мрачные, осоловевшие, и вдруг наш гардероб сам собой раскрылся и тотчас закрылся. Затем погас свет, и мы услышали крики.

Выйдя в коридор, мы поняли, что между этажами остановился лифт, в котором отчаянно вопят женщины. Всюду было темно. Землетрясение… Выбежали на улицу и увидели, что машины, стоящие у тротуаров, катятся то в одну сторону, то в другую. На колокольнях от подземных толчков зазвенели колокола. Земля под ногами качалась. Привычные к землетрясению мексиканцы, оставив дома, вышли на середину улицы. На площадях с постаментов падали памятники. Жуткая ночь!

К утру землетрясение прекратилось. После нескольких часов нам разрешили вернуться в свой номер. В столице Мексики землетрясение не дало страшных последствий в силу того, что город, как мне сказали, стоит на месте бывшего соляного озера. Кристаллизовавшаяся соль играет роль рессоры. Во время землетрясения город, как поплавок, качался, но не сотрясался. Это спасло столицу от многих жертв.

На другой день утром фирма кинохроники предложила нам слетать в центр землетрясения — город Оахаку. Для этого фирмой был нанят частный самолет. Мы немедленно вылетели на непредусмотренную съемку. Подлетев к городу Оахака, увидели множество развалин, обвал, который перекрыл реку. Долго кружили над городом, снимая сверху развалины.

Отыскав посадочную площадку, летчик пошел на снижение, но, заметив толпу людей, бегущих навстречу самолету, вновь взмыл вверх. Сделав круг над городом, он обнаружил другую посадочную площадку. Там никого не было, и мы сели. Наняли крестьянскую повозку и поехали к разрушенному городу. Нашим взорам предстало ужасающее зрелище. Когда началось землетрясение, верующие поспешили в церкви. Но каменные купола церквей в результате подземных толчков разрушались, заваливая камнем людей.