Натуры на эту тему в донских станицах было с избытком. В сравнении с пензенскими деревнями тихий Дон был краем изобилия.

Эта первая поездка на Дон в 1926 году памятна мне еще и тем, что в киноэкспедиции я по ночам заканчивал сценарий «Бумажная лента». В основу его легла история, имевшая место в жизни. Ее мне рассказала девушка-сибирячка. С нее я писал образ главной героини фильма — Чижка.

Вкратце история, как она изложена в сценарии, такова.

Где-то в Сибири, на берегу реки, вдалеке от городов и селений стоит полустанок. Давно не проходили здесь поезда. Заброшено начатое строительство туннеля. Безраздельно владычествует здесь природа, в постоянном общении с ней проходит жизнь обитателей полустанка. Их двое: железнодорожный сторож, седой, как лунь, старик на деревянной ноге и его внучка. Зовут ее ласково и забавно — Чижок.

Короткие начальные сцены рисуют их жизнь, сложившуюся годами. Стоящий в избушке телеграфный аппарат давно бездействует, но вот молоточек приходит в движение, оно усиливается, затем катушка двигается судорожно, создавая ощущение тревоги, надвигающейся беды.

Надпись: «Задержите… Задержите поезд…»

Старик сторож входит в избушку, приближается к работающему аппарату.

Сторож на полотне машет красным флагом. Приближается поезд. Перед паровозом платформа. На платформе пулемет. У пулемета пулеметчики и офицеры. Офицер дает команду. Заработал пулемет. Погиб старик сторож. Поезд промчался мимо.

Вскоре тот же телеграфный аппарат приносит оставшейся одной на заброшенном полустанке девушке весть о победе революции. Чижок, заменившая деда, принимает телеграфные сообщения. На полках в сторожке стоят катушки телеграфных лент, как в библиотеке стоят книги. Это ее университет. Катушки разделены кусками коры. Над каждой группой этих катушек наклейка из бересты с надписью: «Борьба с разрухой», «Гражданская война», «РКП». А над полками висит большой пласт белой березы, и на этом пласту углем вырисован человек. Он поднял руку, он напоминает Чижку деда. Нарисовано не ахти как, под портретом подписано: «Ленин Ильич».

Осиротевшая девушка всей душой тянется к людям, мечтает о встрече с Лениным. Лицо Ленина, каким его представила Чижок, доброе, ласковое. Чижок разговаривает с рисунком, советуется с Лениным. Появляются признаки новой жизни, начинает оживать замерший полустанок: проходит первый поезд. Агитпоезд, украшенный лозунгами и плакатами, производит на Чижка сильнейшее впечатление.

Заманчивые приметы новой жизни усиливают стремление девушки увидеть Ленина. Появившийся на полустанке охотник протягивает Чижку листок. На обороте корявым почерком написано: «Потому как это есть наш вождь товарищ Ленин». Чижок закрыла глаза. Перед ней пронеслись созданные ее воображением портреты.

Чижок схватила горящий сук из костра и, как с факелом, побежала к сторожке. Вбежав, осветила свой рисунок огнем факела, долго сравнивала с тем, который подарил ей охотник, и сказала сидящим в сторожке гостям:

— Вот он какой Ильич Ленин…

Теперь Чижок целиком во власти своей мечты: побывать в Москве, у Ильича! Девушка проявляет инициативу, упорство, настойчивость — все бесполезно! Она пытается на ходу вскочить в проходящий поезд, но срывается, падает… Идет надпись: «А все-таки я уеду в Москву». Наступила зима. Застыла жизнь полустанка. Занесло пути. Реку сковал лед. Снег засыпал перевал. Словно сама природа «уговаривает» девушку остаться… Надпись: «Может быть, ты все же не поедешь, Чижок? Твои родные места прекрасны!»

Нет! Она уедет.

А однажды, придя в сторожку, она прочла на ленте: «В Горках под Москвой 21 января в 6 часов 50 минут вечера скончался Председатель Совета Народных Комиссаров Владимир Иль…» На этом месте лента застряла под молоточком. Чижок нервно посмотрела на стену и дочитала под портретом: «Ильич Ульянов — Ленин». Чижок, как мышь, забегала по комнате. В который раз она подбежала к стене, в упор посмотрела на портрет и спросила печально и ласково:

— Что же это ты, Ильич Ленин?

А с портрета Ленин улыбался все той же замечательной улыбкой.

Теперь уже воспринимается как естественная, внутренняя необходимость решение девушки поехать в Москву, увидеть места, где жил Ленин.

Но встреча с Москвой для Чижка не принесла поначалу радости. Перед девушкой ночной город. Идет дождь. Отвратительные гримасы нэпа. Столица предстала перед девушкой теми своими гранями, которые повернуты в прошлое. В огромном городе девушка, словно песчинка, втянутая в опасный водоворот…

Резким контрастом наступает солнечное утро. Это 1 Мая. Поток демонстрантов увлекает девушку, она видит лицо новой Москвы, к которой она так стремилась. Чижок с комсомольцами, с веселой молодежью.

Вот Чижок у стен Кремля. У Мавзолея. В состоянии радостного подъема девушка попадает на трибуны. Она обращается к народу, говорит о том, какие просторы открылись перед ней, говорит о новой жизни, о своей радости, о любви к Ленину.

Чижок говорит долго, вдохновенно, и слезинки волнения блестят в ее глазах.

С удивлением и гордостью слушают Чижка моряки, комсомольцы, рабочие, красноармейцы. Плачут, слушая, старики.

Чижок попадает в объятия комсомольцев, ее поздравляют, прикалывают ей значки. Пионеры повязывают ей свой галстук.

Идет надпись:

Ни хныка, ни хмури, ни лени.

Рвись к рычагу рука.

Мы помним,

Мы помним,

Мы помним, Ленин,

Твой боевой приказ.

Идут документальные кадры новостроек страны. А из них рождается обобщенный образ народа, воплощающего заветы вождя.

Возвратившись домой, Чижок видит, как ожил родной край. Кипит людской муравейник, взрываются гранитные скалы. Завершив сбойку туннеля, люди протягивают друг другу руки. Обнимаются, целуются — русские, монголы, украинцы, татары.

Момент открытия туннеля. Двинулся по рельсам первый поезд. А над туннелем портрет Ленина. Чижок смотрит на портрет. Чижок верит в будущее.

Вот такой необычный, не имеющий ничего общего с тем, что делали мы вдвоем с Эйзенштейном, сценарий написал я в течение лета и осени 1926 года. Черновые наброски сценария существовали и раньше.

Даже из этого краткого изложения видно, что автору «Бумажной ленты» в первую очередь хотелось показать рост человеческой личности. В сценарии почти нет действия, а есть попытка углубленного исследования индивидуальной психологии. И уж вовсе и в помине нет «аттракционов». Здесь выступало на первый план лирическое видение мира.

С фильма, сделанного по этому сценарию, начинается замечательный советский кинорежиссер Евгений Вениаминович Червяков.

После «Броненосца «Потемкин»» Эйзенштейн, Тиссэ и я стали преподавателями в 1-й Государственной киношколе (впоследствии она была преобразована в Государственный институт кинематографии), и там судьба свела меня с Женей Червяковым, который был студентом в мастерской Гардина. Годами он был старше меня, по служебному положению я был старшим, но это не помешало нам дружески относиться друг к другу. Червяков стал одним из первых убежденных сторонников показа в кино советской современности. При великой потребности в таких фильмах их в ту пору вовсе не было.

Я с чистой душой отдал Червякову «Бумажную ленту», и он в течение 1927 года поставил по нему фильм «Девушка с далекой реки».

Снимался фильм на Ленинградской кинофабрике в то время, когда мы там же штурмовали «Октябрь». Червяков приходил ко мне в гостиницу «Европейская», и режиссер со сценаристом по ночам уточняли и улучшали литературный материал первого червяковского фильма.

На роль Чижка Червяков взял семнадцатилетнюю студентку Розу Свердлову, которой удалось создать образ, слитый с поэтикой фильма.

Если бы мне довелось снимать фильм по написанному мной сценарию «Бумажная лента», получилась бы картина, не похожая на то, что сделал Червяков. Но я должен сказать, что работа Червякова «Девушка с далекой реки» меня удовлетворяла в главном. Он прочел, прочувствовал в сценарии самое его существо. Мне хотелось великие исторические события показывать в масштабе человеческой жизни. Не масса, а человек, индивидуальный характер становились для меня объектом художественного исследования. Пристальное внимание режиссера к внутреннему миру человека, к судьбе рядового участника коренной ломки старых жизненных устоев обеспечило фильму успех.