Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку, если речь идет о добром деле, — говорил алькальд Ибарре. — Я сделаю для вас все, что нужно, а если не смогу сам, постараюсь, чтобы вам помогли другие.

Приближаясь к месту церемонии, юноша чувствовал как с каждой минутой все сильнее бьется его сердце. Невольно он взглянул на возвышавшееся там странное сооружение и увидел желтолицего человека, почтительно ему поклонившегося и на мгновение задержавшего на нем взгляд. С удивлением обнаружил он среди присутствующих Элиаса. Тот многозначительно подмигнул Ибарре, как бы напоминая о сказанных в церкви словах.

Священник надел облачение и приступил к церемонии; кривой отец эконом держал Евангелие, а служка — кадило и кропильницу со святой водой. Все остальные стояли вокруг с обнаженными головами, храня такое глубокое молчание, что можно было слышать, как дрожал голос отца Сальви, хотя читал он очень тихо.

Тем временем в хрустальную шкатулку сложили рукописи, газеты, медали, монеты и прочее, засунули ее к свинцовый цилиндр и запаяли.

— Сеньор Ибарра, не хотите ли вы положить шкатулку на место? Священник ожидает, что это сделаете вы, — прошептал алькальд на ухо молодому человеку.

— С удовольствием, — пробормотал тот, — но я лишил бы столь почетной миссии сеньора нотариуса: ведь сеньор нотариус должен удостоверить этот акт.

Нотариус с важным видом взял цилиндр, спустился по устланной ковром лестнице в глубь рва и с подобающей торжественностью установил цилиндр в выемке. Затем священник взял кропило и окропил гранитную плиту святой водой.

Теперь каждый из присутствующих должен был бросить немного известкового раствора на эту плиту, чтобы верхняя плита прочно соединилась с нею.

Ибарра подал алькальду серебряную лопатку каменщика, на которой была выгравирована дата, и его превосходительство произнес краткую речь по-испански.

— Жители Сан-Диего! — начал он торжественно. — Мы все имеем честь присутствовать на весьма важной церемонии, значение которой вам понятно и без моих слов. Учреждается школа, а школа — это основа общества, школа — это книга, на страницах коей начертано будущее народов! Покажите нам школу какого-нибудь народа, и мы вам скажем, что это за народ. Жители Сан-Диего! Вознесите хвалу господу за то, что он дал вам добродетельное мудрое духовенство и правительство матери Испании, которое неустанно насаждает цивилизацию на этих плодородных островах, пользующихся ее славным покровительством! Благодарите бога за то, что он сжалился над вами, послав вам сих смиренных священнослужителей, которые вас просвещают и наставляют слову божьему! Благодарите правительство, которое столь много жертв принесло, приносит и принесет еще во имя счастья вашего и ваших детей! Да будет благословен первый камень этого замечательного здания. Именем его величества короля обеих Испании, да хранит его бог, и именем пресветлого испанского правительства, осененные его незапятнанным победоносным знаменем, мы, старший алькальд этой провинции, освящаем сие деяние и начинаем строительство школы! Жители Сан-Диего, да здравствует король! Да здравствует Испания! Да здравствуют добрые католики! Да здравствует католическая вера!

— Ура! — отвечало множество голосов. — Да здравствует сеньор алькальд!

После этого алькальд под звуки музыки величественной поступью сошел в ров, зачерпнул несколько раз лопаткой известь и бросил ее на гранит; затем так же торжественно поднялся по лестнице.

Чиновные особы зааплодировали.

Ибарра предложил другую серебряную лопатку священнику, который, взглянув на него, начал медленно спускаться в ров. На середине лестницы он поднял глаза, посмотрел на камень, висевший над его головой на мощных канатах, приостановился на одну секунду — и пошел дальше. Он проделал ту же процедуру, что и алькальд, но на этот раз аплодисментов было больше: к чиновникам присоединились некоторые монахи и капитан Тьяго.

Отец Сальви, казалось, раздумывал, кому бы передать лопатку; он в нерешительности посмотрел на Марию-Клару и протянул лопатку нотариусу. Галантный нотариус направился было к Марии-Кларе, однако она, улыбнувшись, отказалась. Монахи, чиновники и альферес спускались в яму один за другим. Не был забыт и капитан Тьяго.

Остался один Ибарра. Собирались уже приказать желтолицему опускать плиту, как вдруг священник вспомнил про юношу и заметил ему шутливо, с напускной фамильярностью:

— А вы не зачерпнете своей ложкой, сеньор Ибарра?

— Хотите, чтобы я стал Хуаном Паломо[124]: сам заварил, сам расхлебывай? — ответил ему в тон Ибарра.

— Идите, идите! — сказал алькальд, тихонько подталкивая его в спину. — Иначе я не дам приказа опускать камень, и мы простоим здесь до Судного дня.

Такая страшная угроза заставила Ибарру подчиниться. Он сменил маленькую серебряную лопатку на большую железную, — при этом некоторые из зрителей улыбнулись, — и спокойно пошел вперед. Элиас наблюдал за ним. Лицо отважного Рулевого застыло в каком-то странном выражении — казалось, вся его энергия сосредоточилась в глазах. Желтолицый смотрел в пропасть, зиявшую у ног юноши.

Окинув быстрым взглядом каменную плиту, висевшую над его головой, Ибарра посмотрел на Элиаса и желтолицего и затем сказал Ньору Хуану чуть дрогнувшим голосом:

— Дайте мне бадью и еще одну лопатку!

Юноша стоял внизу одни. Элиас уже не глядел на Ибарру: его глаза были прикованы к рукам желтолицего, который, нагнувшись надо рвом, пристально следил за движениями юноши.

Слышалось позвякивание лопатки, которой Ибарра перемешивал песок и известь; чиновники вполголоса поздравляли алькальда с великолепной речью.

Вдруг раздался грохот: блок, закрепленный у основания лебедки, сорвался, за ним взметнулся вверх подъемный станок и, словно таран, ударил по сооружению: столбы пошатнулись, балки разлетелись в стороны, и вся махина в одно мгновение с оглушающим шумом рухнула в ров.

Поднялась туча пыли; вопль ужаса вырвался из тысяч грудей, сотрясая воздух. Почти все бросились прочь, немногие поспешили ко рву. Только Мария-Клара и отец Сальви, бледные и безмолвные, застыли на месте.

Когда пыль несколько рассеялась, увидели Ибарру, стоявшего среди балок, жердей, канатов, между подъемником и краем гранитной плиты, которая, падая с огромной скоростью, сокрушила все на своем пути. Юноша еще держал в руке лопатку и полными ужаса глазами смотрел на труп, лежавший у его ног, наполовину погребенный под балками.

— Вы не погибли? Вы еще живы? Отвечайте, ради бога, — кричали чиновники, глядя вниз со страхом и любопытством.

— Чудо, чудо! — восклицали другие.

— Спуститесь и вытащите труп этого несчастного! — сказал Ибарра, словно очнувшись от сна.

Услышав его голос, Мария-Клара почувствовала, что силы оставляют ее, и почти без сознания упала на руки подруг.

Суматоха поднялась неописуемая; все разом говорили, жестикулировали, метались из стороны в сторону, спускались в ров и вылезали из него, смущенные и подавленные.

— А кто погиб? Может быть, он еще жив? — спрашивал альферес.

Опознали труп; оказалось, что погиб желтолицый человек, стоявший у подъемника.

— Взять под стражу руководителя работ! — это было первое, что смог произнести алькальд.

Труп осмотрели, потрогали грудь; сердце уже не билось. Удар пришелся по голове, из носа, рта и ушей текла кровь. На шее виднелись странные следы: четыре темных синяка с одной стороны и пятый, несколько больший, с другой, — казалось, чьи-то стальные пальцы словно клещами сдавили шею желтолицего.

Священнослужители горячо поздравляли юношу, жали ему руку. Смиренного вида францисканец, «святой дух» отца Дамасо, проговорил со слезами на глазах:

— Велик бог наш многотерпеливый и многомилостивый!

— Подумать только, секунду назад я был там! — сказал Ибарре один из чиновников. — Если бы я спустился последним! Господи Иисусе!

— У меня волосы дыбом встают! — проговорил другой, наполовину лысый чиновник.

вернуться

124

Испанская пословица: сам заваривает, сам и расхлебывает.

55
{"b":"230982","o":1}