И наткнулся прямо на Филиппа Дэнби, ожидавшего в коридоре. Трудно сказать, кто из двоих выглядел хуже.
— Что слышно об Аннализе? — спросил Кристос.
— Она выживет, — Филипп заплакал. — Я был у нее минуту назад, но она не говорит, почему так поступила. Она все время спрашивает про Кори.
— О Боже, — простонал Кристос. — Вы ей рассказали?
Филипп покачал головой.
— Нет, еще нет, — и зарыдал.
— Держитесь, — Кристос стиснул его плечо. — С ней будет все в порядке. С обеими будет все в порядке. — Неровен час, Кристос и сам сломается. — А я слышал, вас арестовали, — Беннати решил выяснить все до конца.
— Да, арестовали, но в конце концов отпустили из-за отсутствия улик.
— Но почему именно вас?
— О, это долгая история, похоже, они следили за мной. А потом потеряли, как раз в то утро. И когда вы сказали, что я должен был встретиться с ней в аэропорту…
— Фитцпатрик! — пробормотал Кристос. — Фитцпатрик сообщил мне об этом. Где он сейчас?
— Я знаю только, что полиция допросила его и отпустила. Несколько часов назад. А может, вчера… Я уже потерял счет времени.
Кристос посмотрел в опустошенное лицо Филиппа и почувствовал, как паника нарастает. Поджилки вдруг затряслись от страха за нее, за Кори! Подозрения сидели глубоко в мозгу, врезаясь, как ножи. Неужели именно сейчас с ней происходит что-то ужасное?! Он должен найти ее. Господи, он должен ее найти!
— А вы не думаете… — прошептал Филипп, — Кристос, вы не думаете, что она…
— Ради Бога, ничего не говорите! — отрезал Кристос звенящим голосом. — И думать даже не смейте!
26
Кори то теряла сознание, то снова приходила в себя. Время от времени, когда сознание ее на миг вырывалось из мрака, она чувствовала, что кто-то наблюдает за ней. Она пыталась заговорить, что-то произнести, но язык не ворочался. А она ведь летела сказать Кристосу, что любит его. Но потом, как если бы кто-то закрывал свет рукой, она снова проваливалась в холодную тьму.
Теперь она очнулась, подняла веки, тихо застонав от острой, как нож, боли, попыталась приподняться, тотчас схватилась за живот: мучительный приступ голода заставил ее попытаться вспомнить, сколько дней назад она ела.
Разве их не кормили в самолете? Паника острыми когтями вцепилась в ее мозг — неужели разбился самолет? И она погребена заживо под грудой металла, а части ее тела валяются в лесу, висят на деревьях, иначе почему она не чувствует их? И вдруг она ощутила — все на месте. Ее руки связаны за спиной, а ноги… Она заставила себя пошевелить кончиками пальцев, резкая боль пронзила щиколотки.
Она снова попыталась пошевелить распухшим языком, уперлась им во что-то сухое, закрывавшее рот. И в ужасе она вдруг вспомнила все.
Люк!
Это Люк стоял позади нее, когда она повесила трубку. Она не слышала его шагов, не слышала стука закрывшейся двери. Он бешено вращал сумасшедшими глазами.
Что случилось потом? Надо вспомнить, унять панику и успокоить дыхание, распиравшее грудь. Да, они поговорили, но что он сказал?
Он сказал, она не оставила ему другого выхода. Он не может позволить ей уйти к Беннати, она нужна ему самому. А потом… О Боже… Он вынул из кармана листок и объявил — это их свидетельство о браке.
Дальше Кори помнила только внезапную боль в голове. Может, воспользовавшись ее растерянностью, он стукнул ее по голове?
Но как он вывез ее из квартиры, как спустил вниз до машины, нес или волок? Почему никто не видел? Но где она? Все, что она чувствовала, — этот запах… Бензин?
Она неожиданно вздрогнула — раздался лязг металла, открылась дверь. Резкая вспышка солнечного света резанула по глазам. Она в гараже? Потом солнце исчезло. Тихие шаги, приближающиеся к ней.
Волны ужаса, парализуя, окатывали ее, и видения убитых проституток возникали перед затуманенным взором. Здесь, в этом самом месте, он убивал их. Каждую связывал, точно так же… Он наклонился. Задышал ей прямо в лицо. Взъерошил ей волосы…
— Не бойся, — ласково шепнул он. — Я принес тебе поесть.
Он развязал Кори рот, и она задохнулась в рыданиях.
— Люк! — молила она. — Пожалуйста, отпусти меня.
— Ш-ш-ш… — сказал он. — Все будет хорошо. — И снял повязку с ее глаз.
Зрение Кори было смазано, его лицо скрывала тень, сквозь полумрак угадывалось некое подобие зловещей улыбки. Сердце Кори превратилось в кусочек льда.
— Нет! — воскликнула она. Его пальцы медленно сошлись на ее горле. — Нет! Люк! Пожалуйста!
Она судорожно дернулась, когда он вдруг сжал пальцы и, держа за горло, потянул к себе, пока она не упала перед ним на колени.
— Я же тебе говорил — в конце концов ты придешь ко мне.
Кори от страха оцепенела, но когда его губы прижались к ее губам, вопль нечеловеческого ужаса вырвался наружу.
— Я не хочу тебя убивать, — прошептал он.
— Люк, отпусти меня! — прохрипела она. — Пожалуйста, отпусти.
— Не могу, — ответил он. — Ты убежишь к Беннати.
— Нет. Я сделаю все, что ты скажешь. Я клянусь!
Он вдруг резко расцепил руки, и она повалилась на него. Обняв ее, он тут же полез в карман.
— А вот и мы, — произнес он. — Посмотри-ка на нас.
Кори в темноте не разобрала, что у него в руках. Подсознание сработало, стоило ей только услышать металлический щелчок — нож!
В половине десятого утра, чувствуя себя совершенно разбитым, Кристос опустился на диван в квартире Кори и нажал кнопку автоответчика. Всю ночь он прочесывал улицы Лондона в поисках Кори. Иначе он бы просто сошел с ума.
Все сообщения на автоответчике были для него, в основном от Женни. Он откинулся на подушки и закрыл глаза. Казалось, объятия сна уже готовы дать ему забвение, но увы. Разочарование, бессилие, почти равносильное страху. И черт побери, если не удастся хоть немного поспать, он и вовсе утратит самообладание.
Сидя среди вещей Кори, он ощущал ее присутствие так сильно, что почти чувствовал ее запах, слышал ее прелестный звонкий смех.
Вдруг тишину разрезал телефонный звонок, Кристос дернулся ответить.
Звонил Филипп.
— Никаких новостей, — сказал Кристос. — А как у вас?
— Я в больнице. Аннализу сегодня выпишут.
— Хорошо, — Кристос находился в таком оцепенении, что вряд ли способен произнести что-либо вразумительное. — Вы рассказали ей о Кори?
— Да, полчаса назад. У нее сейчас полиция, я знаю, что она собирается им рассказывать. Люк крутился возле ее дома в полдень в понедельник, пытаясь войти. Боюсь, это совпадает со временем исчезновения Кори. И поскольку человек не может быть сразу в двух местах…
На миг Кристос почувствовал такую неодолимую ярость, что лишь сверхчеловеческими усилиями сдержался и не швырнул телефон в другой конец комнаты. Именно он, этот ублюдок Фитцпатрик, похитил Кори, и никто никогда не переубедит Кристоса! Что он вытворяет с Кори? Если бы не детективы, следившие за каждым движением Фитцпатрика, тогда его, Кристоса, вполне возможно, обвинили бы в убийстве.
— А вы уверены, что Аннализа не покрывает его? — резко спросил Беннати?
— Нет, не уверен. Она пока никому не рассказывает, почему приняла такую дозу снотворного. Но думаю, из-за того, что узнала о любовной связи матери с Люком. Она отказывается видеть их обоих. Сегодня я забираю ее домой.
— А я могу поговорить с ней? Лучше бы сегодня, потому что вечером мне надо лететь в Ниццу.
— Я передам ей. Попозже.
В восемь вечера, ничуть не продвинувшись в своих изысканиях с Аннализой, Кристос уже ехал в Ниццу. Он оставил свой телефон Радклифу, Поле, Аннализе, Филиппу, заставив их поклясться, что свяжутся с ним в ту же минуту, как только что-то услышат о Кори. Но он чувствовал себя предателем, более того, он уже был в панике от того, что столь долгое ощущение страха скоро перерастет в неодолимый ужас.
Истощение читалось в каждой черточке лица Кори. Прижавшись к стене, она стала невесомым сгустком агонии, в голове пульсировало отчаяние — хоть немного поспать. Жуткий холод пронизывал до костей и не давал заснуть. Руки были развязаны и безжизненно лежали на коленях, закоченевшие и заскорузлые от нечеловеческих условий.
