Кори и раньше видела синяки на лице Аннализы.

— А почему он тебя бьет?

— Не знаю, говорит, я сама прошу. Ничего подобного. Я хочу, чтобы он любил меня. Он говорит, что любит, и заставляет обещать, что я никогда его не оставлю, но я и так не оставлю.

Единственное, что могла сделать Кори, — дать Аннализе выплакаться, погладить по голове и прошептать, что все будет хорошо, они что-нибудь придумают.

— Подожди, я сейчас приму душ, — всхлипнула Аннализа. — Не хочу оставаться одна.

— Хорошо, — улыбнулась Кори, взглянув на часы. Ей надо было позвонить и проверить, все ли готово на завтра. Но звонки подождут. — Мы с Фелисити встречаемся в семь. У тебя есть еще полчаса.

Кори подобрала открытку. «Моей дорогой Сиобан в день рождения. С большой любовью, Люк». Значит, еще одна женщина, слава Богу, не она. В последние две недели Кори была в смятении, не в силах понять своего отношения к Люку. Конечно, она всегда будет ему благодарна за продвижение по службе, которое она как бы не заработала. Больше всего ее сейчас волновало его обращение с Аннализой.

На следующий вечер после долгих утомительных киносъемок Кори снова сидела в комнате Аннализы. Та по телефону умоляла Люка выслушать ее, но он просто попросил ее вести себя разумней.

Потом, уже в разговоре с Полой, Кори заметила:

— Если она ему не нужна, почему, черт побери, он ее не отпустит? Не понимаю. От нее осталась одна тень, она так похудела и все время пьяная. Никак не может справиться с собой, не знаю, что и посоветовать.

— Думаю, ты можешь только выслушать. И радоваться, что сама не вляпалась.

— И правда, — не очень уверенно произнесла Кори.

— Сама-то не влюбилась?

— Нет, конечно, нет.

— Гм-м, — протянула Пола. — А ты совсем не догадываешься, кто такая Сиобан?

— Может, мимолетное увлечение? Впрочем, Аннализа так не думает. А может, она замужем, поэтому он так оберегает ее?

— Возможно, — согласилась Пола.

Заплакал ребенок, и разговор пришлось свернуть.

На следующий день съемочная группа переехала в Ковентри, взять интервью у Джека Уоткинса, лейбориста, члена парламента, выступавшего не только против легализации борделей, но и проституции как таковой. По его мнению, проститутки активно побуждают неустойчивых мужчин предаваться нездоровым фантазиям, способствуют их дальнейшему разложению и тем самым наносят вред обществу. Они, эти ужасные женщины, — не что иное, как грязь, и их просто-напросто нужно смахнуть с улиц, отстегать хлыстом, судить по всей строгости закона и, как с сарказмом предложила Фелисити, сжигать на костре. Кори пришлось дипломатично вмешаться, чтобы не допустить прямо-таки рукопашной между Уоткинсом и Фелисити. Кори вежливо, но твердо отвергла его указания по поводу монтажа: поскольку Ти-ви-дабл-ю имеет все права на интервью, а он согласился на предложенные условия, они вправе пускать передачу в эфир именно так, как считают нужным.

— Значит, мне ничего не остается, кроме как сказать — интервью окончено, — объявил Уоткинс, поднимаясь из-за стола.

— Как хотите, — спокойно ответила Кори. Все, что надо, у нее уже есть. Длинное тестообразное лицо Уоткинса задергалось от злости. Кори тут же углубилась в записи, пытаясь тем самым скрыть улыбку.

Когда они ехали обратно в «Холидей инн», Кори удивилась спокойствию Фелисити. Но через полчаса уже в отеле она как фурия ворвалась в комнату Кори.

— Я только что говорила с Кэрол! — объявила она с победной улыбкой. — Так я и знала! Чертов лицемер Уоткинс — не просто ханжа! Он постоянный клиент — кого бы ты думала? Самой Кэрол!

— Не может быть! — воскликнула Кори. — Ты шутишь!

— Сама спроси, если хочешь, — Фелисити махнула рукой на телефон. — Поэтому Кэрол и назвала его, — засмеялась Фелисити. — Более того, она сделает для него исключение и откроет перед камерой его имя. Как тебе это нравится?

— Думаю, это настоящая сенсация, — улыбнулась Кори. — Для наших женщин такое куда важнее, чем все, что мы до сих пор откопали. Боже, не могу поверить! И у него хватило совести тарабанить свою пуританскую чушь, проводя время в наслаждениях с Кэрол! Ну и врун! Да еще член парламента. Впрочем, надо посоветоваться, убедиться, что не возникнет проблем с юристами. Может, стоит пригласить его, пусть ответит на обвинения Кэрол. Допустим, он откажется и тем самым еще глубже увязнет, во всяком случае, решать режиссеру.

— Ты собираешься спрашивать Аннализу? — Фелисити ушам своим не верила. — Да какого черта! Что она знает? Ее и на съемке-то не было.

— Тем не менее…

— Тем не менее! — воскликнула Фелисити. — Звони в Лондон! Уж если у кого и спрашивать, так это у Боба Черчилла или Люка Фитцпатрика!

— Но это дело Аннализы, — твердо стояла на своем Кори. — И я не собираюсь ее подставлять, надо еще подумать, как сделать так, чтобы Аннализа не чувствовала, будто мы обвиняем ее в отсутствии на съемках.

Фелисити покачала головой:

— Она не стоит тебя, Кори.

— Знаю. Я ведь святая, — хмыкнула Кори.

— Именно. Только смотри, чтобы твою святость не использовали против тебя же, — серьезно заметила Фелисити.

Приняв душ и одевшись к ужину, Кори собралась уже пойти за Аннализой, но та сама влетела к ней в комнату.

— Не верю, что ты могла так со мной поступить! — с ходу заявила Аннализа.

Аннализа села на кровать, заламывая руки. Потом обратила к ней свои огромные голубые глаза. Никогда еще Аннализа не выглядела таким растерянным ребенком. Ее светлые волосы растрепались, косметика размазалась, искусанные губы дрожали, в глазах стояла тревога.

— Люк сказал мне, — потрясенно проговорила она. — Он сказал, что ты спала с ним.

Кори закрыла глаза и сердце ее оборвалось.

— О Господи, — выдохнула она и молча уставилась на Аннализу. Аннализа заплакала.

— Значит, правда, ты спала с ним. Я думала, он лжет… Я верила тебе, Кори, — рыдала она. — Кори, почему? Почему ты так поступила?

— Не знаю, — Кори покачала головой, взъерошив волосы. — Так вышло. Но для меня это ничего не значило, Аннализа. Пожалуйста, поверь.

— И для Люка тоже. Он сказал мне, что провел с тобой ночь, но ему совершенно все равно. А я так боялась, что для тебя это что-то значит.

— Нет, — повторила Кори.

— О, я так рада. Видишь ли, Люк вообще-то добрый человек, он пожалел тебя, ведь тебя травили, — говорила Аннализа сквозь слезы.

Кори могла бы высказаться насчет его доброты, но почему-то воздержалась.

— Сегодня вечером он будет здесь, — сообщила Аннализа. — Он уже в пути. Говорит, соскучился. Но я хочу убедиться, что не ты тому причиной. — Она дотронулась до руки Кори и усадила рядом. — Не думай, я тебя не осуждаю. — Она пыталась заглянуть ей в глаза. — Я прекрасно знаю, как трудно устоять перед его обаянием, — печально улыбнулась она. — Но… конечно, не вправе… но ты ведь больше не будешь, правда?

Кори покачала головой:

— Нет, не буду. — Не понятно, почему Аннализа так легко простила ее. Все объяснила Фелисити.

— Да по той же самой причине, по которой прощает и Люка. В противном случае она тебя потеряет, а без тебя ей не выжить. Ну, ладно, без вас обоих.

— Она так одинока и так напугана. — Кори принялась за свой джин с тоником.

— Да, бедняжка.

Кори удивленно подняла глаза, а Фелисити улыбнулась:

— Знаю, ты думаешь, я жестокая и бессердечная. Но на самом деле мне очень жалко ее. И тебя тоже. Она бросила всю работу на тебя, а ты почему-то чувствуешь себя в ответе за нее. Ты мне очень нравишься, Кори. Но мне надоело смотреть, как ты с головой уходишь в чужие проблемы. Так недолго и утонуть.

Кори кивнула, не в состоянии что-либо ответить.

— Итак, — Фелисити неожиданно усмехнулась. — Значит, ты спала с ним. Я так и знала.

— Я не сомневалась, что ты догадаешься, — робко улыбнулась Кори. — Но всего один раз.

— А эта сволочь пошла и доложила Аннализе! Зачем, как ты думаешь?

Кори пожала плечами.