Марта любила черно-белые снимки. Подобно многим фотографам, она полагала, что они требуют от автора больше искусства, чем цветные. Хотя редактор в Нью-Йорке просил ее сделать цветной фоторепортаж, сейчас Марта решила, что постарается склонить его к черно-белому варианту. Возможно, на ее решение повлиял пасмурный день, окрасивший город в серый цвет. Одинаковые серые домики. Закопченные вышки на горизонте. И блестящая жирная чернота антрацита.

Размышления о работе помогли ей одолеть последние несколько ярдов. Однако, когда Марта подъехала к дому — своему дому, — воспоминания о матери нахлынули на нее с новой силой. Марта не раз приезжала домой, но впервые мама не встречала ее на пороге…

Хенк Бреннан женился, обзавелся дочкой и домом в нескольких кварталах отсюда. Однако Том и Джим до сих пор жили вместе с отцом.

Джереми, сорок пять лет проработавший на Бедценовских шахтах, вышел на пенсию только полгода назад, достигнув шестидесяти двух лет. На этом настоял врач предприятия, обнаруживший при профилактическом осмотре, что у Джереми пошаливает сердце — сам старик ни за что бы в этом не признался.

Оставшись без работы, отец взял на себя почти все домашнее хозяйство; однако, как вскоре увидела Марта, он так и не привык к «безделью».

— Я бы продержался еще как минимум года три! — говорил Джереми, когда они с дочерью сидели на кухне за завтраком. — И денег было бы больше…

Марта попыталась обратить разговор в шутку.

— Папа, да зачем тебе деньги? — ласково спросила она.

— Как это зачем? — бросился в бой Джереми. — Для чего, по-твоему, людям нужны деньги? Один дом сжирает уйму долларов!

Марта знала, что за дом, купленный в рассрочку, семья расплатилась много лет назад. Том и Джим зарабатывали достаточно, чтобы обеспечить безбедную жизнь и себе, и отцу. Джереми никогда не был мотом. В молодости ему приходилось считать каждый цент, и с того времени в нем навсегда сохранилась бережливость. Марта догадывалась, что отец просто скучает по шахте. «Нельзя ли, — подумала она, — найти ему какую-нибудь работу на полставки — разумеется, на поверхности? Тогда отец будет ближе к шахте, которая стала для него родней родного дома».

Марта решила спросить об этом Фреда Белдена, когда с ним встретится. С Фредом она училась в одном классе. Было время, когда они гуляли вместе, и младшие братья Марты дразнили их «женихом и невестой». Но Фред после школы уехал учиться, а Марта, крепко сжимая в руках камеру, подаренную родителями к окончанию школы, отправилась в Нью-Йорк. Она увлекалась фотографией с десяти лет, когда брат Джо подарил ей детский фотоаппарат «Броуни». Уезжая из дому, Марта твердо решила оставить свой след в фотографии, и это решение поддерживало ее в трудные минуты на пути к успеху.

Встреча с Фредом Бедденом была назначена на два. К этому времени Джереми Бреннан познакомил дочь со всеми местными новостями. Фред взял управление на себя три года назад после того, как его отец перенес инсульт.

— Фред перевернул вверх дном всю контору, — рассказывал Джереми. — Поставил стеклянные двери, компьютеры и всякое такое… Избаловался мальчишка в городе!

Эти слова вспомнились Марте, когда она входила в элегантный офис Белдена с толстым ковром на полу, мебелью светлого дерева и яркой абстрактной росписью на стенах.

Сам Фред, в сером пиджаке, белоснежной рубашке и красном с серебристыми полосами галстуке представлял собой типичного «яшти». Время обошлось с ним сурово: волосы сильно поредели, а лицо утратило юношеское очарование. «Впрочем, жизнь в Эстертауне и управление шахтами может сделать с человеком еще и не такое», — с сочувствием подумала Марта, вглядываясь в его лицо.

Покончив с приветствиями и общими воспоминаниями, они поговорили об одноклассниках, и Фред рассказал Марте немало интересного об общих знакомых, живущих в городе, — Марта приступила к главной цели своего визита.

— Фред, для репортажа мне необходимо спуститься в шахту, — сказала она.

— Это невозможно, — с виноватой улыбкой ответил Фред.

— Почему? Он рассмеялся.

— Ты всегда и во всем старалась докопаться до сути! Хорошо, объясню. Несмотря на последние технические новшества — и, должен заметить, здесь шахты Белденов на высоте, — спускать вниз посторонних, когда в шахте идет работа, слишком опасно.

Марта нахмурилась.

— Фред, я бы не назвала себя посторонней. Мужчины из моей семьи много лет работали на ваших шахтах. На вашей шахте погиб мой брат Джо…

Фред нахмурился, но ответил твердо:

— Знаю, но это не меняет дела.

— И решение целиком зависит от тебя?

— Марта, я принимаю все решения, касающиеся Белденовских шахт, — мягко ответил Фред.

— Я хотела бы поговорить с твоим отцом, — заявила Марта. — Он сейчас имеет хоть какой-нибудь голос в делах управления?

— После инсульта папа потерял речь, — ответил Фред.

— Ох, прости! — поспешно воскликнула Марта, преисполненная искреннего сочувствия. Отец Фреда ей всегда нравился.

— Он полностью парализован. Просто чудо, что еще жив. Так что, сама понимаешь, я не хочу, чтобы кто-то тревожил его.

— Успокойся, Фред, я не собираюсь врываться к нему в спальню, — ответила Марта. Она говорила спокойно, но огонь в темных глазах указывал, что она едва владеет собой.

Фред расхохотался:

— Ты совсем не изменилась! И слава Богу! Почти все, кого я знаю с детства, за это время изменились до неузнаваемости — и едва ли к лучшему.

— Ты тоже, Фред. Раньше ты не был циником.

— Может быть. А ты стала еще красивее, с тех пор, как я видел тебя последний раз на выпускном балу.

— Это когда ты подарил мне букет гардений?

— Вот именно.

— А ты, Фред? Ты сильно изменился?

— А как ты думаешь?

— Ну… — осторожно начала Марта, — ты стал старше… Впрочем, это никого из нас не миновало. И потом, на тебе лежит такая ответственность… Ты женат?

— В разводе, — коротко ответил Фред. — Я познакомился с ней в колледже. Она с самого начала была не в восторге от Эстертауна, а когда из-за болезни отца мне пришлось взять всю работу на себя, это ей не понравилось еще больше… Три года назад мы развелись.

Помолчав, Фред добавил негромко:

— Марта, прими мои соболезнования… насчет твоей матери. Меня не было в городе, когда это случилось. Вернувшись, я узнал, что ты приезжала на похороны…

— Да.

— Жаль, что мы тогда разминулись. Марте стало неуютно под сочувственным взглядом Фреда. Она не привыкла к чужой жалости. Поэтому вернулась к прежней теме:

— Фред, что касается спуска в шахту… Фред улыбнулся и покачал головой.

— Ты всегда была настойчивой.

— Сейчас я гораздо настойчивей, чем в школе. Профессия фотографа не позволяет стесняться и робеть. Пойми, Фред, я хочу сделать по-настоящему интересный репортаж. Статью о городе и о шахтах, которыми он живет.

Фред сдвинул брови.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу рассказать людям, что такое наш город, шахты, добыча угля… ведь здесь — одно из величайших угольных месторождений в мире! Фред, я хочу сделать такой репортаж, какого никогда еще не делала! — продолжала Марта, сама загораясь своей идеей.

— Марта, я видел твои репортажи, — признал Фред. — И, должен признать, они великолепны. Но, скажу тебе по совести, мне не хочется, чтобы ты обращала свое профессиональное внимание на Эстертаун и Белденовские шахты.

— Ты боишься, что мой репортаж отпугнет читателей?

— В общем, да, — согласился Фред.

— Нет, Фред, я вовсе этого не хочу. Я собираюсь лишь рассказать о самоотверженности шахтеров и о том, какое важное дело они делают. Конечно, твои шахты, как ты говоришь, механизированы, однако люди все равно работают под землей и собственными руками…

Фред кивнул.

— Ты права. И…

На лице его отразилось колебание; затем он слегка улыбнулся и произнес:

— Я догадываюсь, что сейчас ты снова попросишься в шахту. От тебя так легко не отделаешься!